Неточные совпадения
На шестой день были назначены губернские выборы.
Залы большие и малые были полны дворян
в разных мундирах. Многие приехали только к этому дню. Давно не видавшиеся знакомые, кто из Крыма, кто из Петербурга, кто из-за границы, встречались
в залах. У губернского
стола, под портретом Государя, шли прения.
Левин вошел
в залу, получил беленький шарик и вслед
за братом Сергеем Ивановичем подошел к
столу, у которого стоял с значительным и ироническим лицом, собирая
в кулак бороду и нюхая ее, Свияжский.
Когда взошел он
в светлый
зал, где повсюду
за письменными лакированными
столами сидели пишущие господа, шумя перьями и наклоня голову набок, и когда посадили его самого, предложа ему тут же переписать какую-то бумагу, — необыкновенно странное чувство его проникнуло.
Этот
стол был отделен от всех других
в зале не только измеримым пространством, но и сознанием сидевших
за ним неизмеримости своего значения.
И вот он сидит
в углу дымного
зала за столиком, прикрытым тощей пальмой, сидит и наблюдает из-под широкого, веероподобного листа. Наблюдать — трудно, над
столами колеблется пелена сизоватого дыма, и лица людей плохо различимы, они как бы плавают и тают
в дыме, все глаза обесцвечены, тусклы. Но хорошо слышен шум голосов, четко выделяются громкие, для всех произносимые фразы, и, слушая их, Самгин вспоминает страницы ужина у банкира, написанные Бальзаком
в его романе «Шагреневая кожа».
— Они
в зале-с; там же, где вы сидели третьего дня,
за столом…
В длинной-предлинной
зале нижнего этажа с каменным полом,
за длинным
столом и маленькими круглыми столиками, сидели наши и не наши, англичане, испанцы, американцы, метисы и ели мороженое, пили лимонад.
В его воспоминании были: шествие арестантов, мертвецы, вагоны с решетками и запертые там женщины, из которых одна мучается без помощи родами, а другая жалостно улыбается ему из-зa железной решетки.
В действительности же было перед ним совсем другое: уставленный бутылками, вазами, канделябрами и приборами
стол, снующие около
стола проворные лакеи.
В глубине
залы перед шкапом,
за вазами с плодами и бутылками, буфетчик и спины подошедших к буфету отъезжающих.
Смердяков бросился
за водой. Старика наконец раздели, снесли
в спальню и уложили
в постель. Голову обвязали ему мокрым полотенцем. Ослабев от коньяку, от сильных ощущений и от побоев, он мигом, только что коснулся подушки, завел глаза и забылся. Иван Федорович и Алеша вернулись
в залу. Смердяков выносил черепки разбитой вазы, а Григорий стоял у
стола, мрачно потупившись.
Потом взошел полицмейстер, другой, не Федор Иванович, и позвал меня
в комиссию.
В большой, довольно красивой
зале сидели
за столом человек пять, все
в военных мундирах,
за исключением одного чахлого старика. Они курили сигары, весело разговаривали между собой, расстегнувши мундиры и развалясь на креслах. Обер-полицмейстер председательствовал.
— Это еще что! погодите, что
в Раисин день будет! Стол-то тогда
в большой
зале накроют, да и там не все господа разместятся,
в гостиную многие перейдут. Двух поваров из города позовем, да кухарка наша будет помогать. Барыня-то и не садятся
за стол, а все ходят, гостей угощают. Так разве чего-нибудь промеж разговоров покушают.
В «малом
зале», как важно называл эту комнатенку со сводами Василий Яковлевич,
за большим
столом, освещенным газовой люстрой, сидели огромные бородатые и волосатые фигуры: П. Г. Зайчневский, М.
Умчались к «Яру» подвыпившие
за обедом любители «клубнички», картежники перебирались
в игорные
залы, а
за «обжорным»
столом в ярко освещенной столовой продолжали заседать гурманы, вернувшиеся после отдыха на мягких диванах и креслах гостиной, придумывали и обдумывали разные заковыристые блюда на ужин, а накрахмаленный повар
в белом колпаке делал свои замечания и нередко одним словом разбивал кулинарные фантазии, не считаясь с тем, что
за столом сидела сплоченная компания именитого московского купечества.
В трактире всегда сидели свои люди, знали это, и никто не обижался. Но едва не случилась с ним беда. Это было уже у Тестова, куда он перешел от Турина.
В зал пришел переведенный
в Москву на должность начальника жандармского управления генерал Слезкин. Он с компанией занял
стол и заказывал закуску. Получив приказ, половой пошел
за кушаньем, а вслед ему Слезкин крикнул командирским голосом...
После этого не менее четырех лет мальчик состоит
в подручных, приносит с кухни блюда, убирает со
стола посуду, учится принимать от гостей заказы и, наконец, на пятом году своего учения удостаивается получить лопаточник для марок и шелковый пояс,
за который затыкается лопаточник, — и мальчик служит
в зале.
Так,
в левой
зале крайний столик у окна с четырех часов стоял
за миллионером Ив. Вас. Чижевым, бритым, толстенным стариком огромного роста. Он
в свой час аккуратно садился
за стол, всегда почти один, ел часа два и между блюдами дремал.
Все из-за
стола расходятся по комнатам —
в зале накрывают ужин…
Но вот часы
в залах, одни
за другими, бьют шесть. Двери
в большую гостиную отворяются, голоса смолкают, и начинается шарканье, звон шпор… Толпы окружают закусочный
стол. Пьют «под селедочку», «под парную белужью икорку», «под греночки с мозгами» и т. д. Ровно час пьют и закусывают. Потом из залы-читальни доносится первый удар часов — семь, — и дежурный звучным баритоном покрывает чоканье рюмок и стук ножей.
«Пройдясь по
залам, уставленным
столами с старичками, играющими
в ералаш, повернувшись
в инфернальной, где уж знаменитый „Пучин“ начал свою партию против „компании“, постояв несколько времени у одного из бильярдов, около которого, хватаясь
за борт, семенил важный старичок и еле-еле попадал
в своего шара, и, заглянув
в библиотеку, где какой-то генерал степенно читал через очки, далеко держа от себя газету, и записанный юноша, стараясь не шуметь, пересматривал подряд все журналы, он направился
в комнату, где собирались умные люди разговаривать».
Подали свечи и самовар. Все уселись
за столом в зале.
В большой, довольно темной и еще совсем не убранной
зале «Дома Согласия», сохранявшей все следы утрешнего переезда,
в восемь часов вечера кипел на круглом
столе самовар,
за которым сидели новые семьянки: Ступина, Каверина, Жимжикова, Бертольди и Лиза.
Вязмитинова неслышными шагами подвинулась
за занавеску, и через полминуты Розанов услыхал, как щелкнул замок
в ее ванной. Вслед
за тем Женни выскочила, как бы преследуемая страшным привидением, схватила со
стола свечу и побежала через
зал и гостиную
в кабинет мужа. Во все это время она судорожно совала что-то
в карман своего платья и, остановясь у мужниного письменного
стола, что-то уронила на пол.
Набежала куча девок, проворно накрыли
стол в зале, и мы вместе с бабушкой и тетушкой очень скоро сели
за обед.
Мы проговорили так до обеда, который происходил обыкновенным порядком
в зале; кушаний было множество, и, кроме моей матери и отца, который и
за стол не садился, все кушали охотно и разговаривали довольно спокойно, только вполголоса.
В маленьком домике Клеопатры Петровны окна были выставлены и горели большие местные свечи. Войдя
в зальцо, Вихров увидел, что на большом
столе лежала Клеопатра Петровна; она была
в белом кисейном платье и с цветами на голове. Сама с закрытыми глазами, бледная и сухая, как бы сделанная из кости. Вид этот показался ему ужасен. Пользуясь тем, что
в зале никого не было, он подошел, взял ее
за руку, которая едва послушалась его.
При этом известии обыкновенно наступала минута сосредоточенного молчания. Слово «набор» жужжало по
зале, и глаза всех присутствующих инстинктивно устремлялись к
столу, где сидели
за вистом председатель казенной палаты и советник ревизского отделения и делали вид, что ничего не слышат. Но всем понятно было, что они не только слышат, но и мотают себе на ус. А прозорливый Погудин даже прозревал весь внутренний процесс, который происходил
в это время
в советнике ревизского отделения.
Петенька воротился домой довольно поздно. Старый генерал ходил
в это время по
зале, заложив руки
за спину. На
столе стоял недопитый стакан холодного чая.
Только тогда я решился отойти от
стола, и мне стало стыдно
за то, что я своим молчаливым присутствием как будто принимал участие
в униженных мольбах Иконина. Не помню, как я прошел
залу мимо студентов, что отвечал на их вопросы, как вышел
в сени и как добрался до дому. Я был оскорблен, унижен, я был истинно несчастлив.
Войдя
в двери парадного крыльца, которые, как водится, были не заперты, наши гости увидали, что
за длинным
столом в зале завтракало все семейство хозяина, то есть его жена, бывшая цыганка, сохранившая, несмотря на свои сорок пять лет, здоровый и красивый вид, штуки четыре детей, из которых одни были черномазенькие и с курчавыми волосами, а другие более белокурые, и около них восседали их гувернантки — француженка с длинным носом и немка с скверным цветом лица.
— Однако мне пора, — шепнул, выходя из-за
стола, Туганов и хотел выйти
в залу, но был снова атакован Варнавой.
Когда немножко выпивший и приосанившийся дьякон вошел
в залу, где
в это время стоял уже накрытый к ужину
стол и тесно сдвинутые около него стулья, капитан Повердовня взял Ахиллу
за локоть и, отведя его к столику, у которого пили водку, сказал...
«А, готово! — еще веселее сказал Степан Михайлович, — спасибо» — и, не заходя
в свою комнату, прямо прошел
в залу и сел
за стол.
Это меня обидело. Я вышел, сел на Ивана Никитина, поехал завтракать
в ресторан Кошелева. Отпустил лихача и вошел.
В зале встречаю нашего буфетчика Румеля, рассказываю ему о бенефисе, и он прямо тащит меня к своему
столу,
за которым сидит высокий, могучий человек с большой русой бородой: фигура такая, что прямо нормандского викинга пиши.
Двадцатого февраля 1886 года — юбилей С. А. Юрьева, празднуется
в Колонном
зале «Эрмитажа». Глаголями стояли сверкающие серебром и цветами
столы в окружении темной зелени лавров и пальм. Я был командирован редакцией «Русских ведомостей» дать отчет о юбилее, и когда явился, то уже все сидели
за столом. По правую сторону юбиляра сидела Г. Н. Федотова, а по левую — М. Н. Ермолова. Обед был сервирован на сто пятьдесят персон. Здесь были все крупные представители ученой, литературной и артистической Москвы…
Гулкий возглас диакона заглушил и как бы раздавил шум
в зале; именитое купечество с восхищением уставилось
в большой, широко раскрытый рот, из которого лилась густая октава, и, пользуясь этим моментом, Фома встал из-за
стола и ушел из
зала.
— Красоту он, — говорила старушка, — имел такую, что хотя наш женский пол, бывало, и всякий день его видел, но, однако, когда у княгини бывали
в залах для гостей большие
столы, то все с девичьей половины через коридорные двери глядеть ходили, как он, стоя у особого
стола за колоннами, будет разливать горячее.
Николя лучше, чем отец его, понимал почтенного правителя дел и, догадываясь, что тот был дурак великий, нисколько с ним не церемонился и даже, когда Феодосий Иваныч приходил к ним обедать и, по обыкновению своему,
в ожидании, пока сядут
за стол, ходил, понурив голову, взад и вперед по
зале, Николя вдруг налетал на него, схватывал его
за плечи и перепрыгивал ему через голову: как гимнаст, Николя был превосходный!
Вокзал железной дороги,
зала для пассажиров 1-го класса; направо от актеров дверь
в виде арки, ведущая
в другую
залу; прямо стеклянная дверь,
за ней видна платформа и вагоны; на середине, поперек комнаты, длинный
стол, на нем приборы, бутылки, канделябры и ваза с цветами.
В светлой
зале за большим
столом, на котором кипел самовар, ждали пробуждения Егора Фомича еще несколько человек. Все разместились вокруг
стола и с напряженным вниманием посматривали на дверь
в кабинет, где слышались мягкие шаги и легкое покашливание. Через четверть часа на пороге, наконец, показался и сам Егор Фомич, красивый высокий мужчина лет сорока; его свежее умное лицо было слегка помято недавним сном.
Янсутский
в это время, побывав еще
в местах двадцати, обедать прибыл
в Английский клуб, где
в обеденной
зале увидал генерала Трахова, который сидел уже
за столом и просматривал меню. Янсутский, разумеется, не преминул поспешно подойти к генералу и попросил позволения сесть рядом с ним. Генерал очень любезно позволил ему это.
В доме Прозоровых. Гостиная с колоннами,
за которыми виден большой
зал. Полдень; на дворе солнечно, весело.
В зале накрывают
стол для завтрака. Ольга
в синем форменном платье учительницы женской гимназии, все время поправляет ученические тетрадки, стоя на ходу; Маша
в черном платье, со шляпкой на коленях, сидит и читает книжку; Ирина
в белом платье стоит задумавшись.
За колоннами,
в зале около
стола показываются барон Тузенбах, Чебутыкин и Соленый.
Чебутыкин, только что вставший с постели, — он отдыхал после обеда, — входит
в залу и причесывает бороду, потом садится
за стол и вынимает из кармана газету.
Мы прошли сквозь ослепительные лучи
зал, по которым я следовал вчера
за Попом
в библиотеку, и застали Ганувера
в картинной галерее. С ним был Дюрок, он ходил наискось от
стола к окну и обратно. Ганувер сидел, положив подбородок
в сложенные на
столе руки, и задумчиво следил, как ходит Дюрок. Две белые статуи
в конце галереи и яркий свет больших окон из целых стекол, доходящих до самого паркета, придавали огромному помещению открытый и веселый характер.
Поджидая
в отдельной комнате полового, я стал на пороге
в большую общую
залу и увидал против себя
за столом у окна двух посетителей.
С половины двенадцатого до половины первого шел четвертый утренний урок для старших классов; а
в половине первого снова по звонку все бежало
в общую
залу к двойному ряду
столов, где всякий
за обедом занимал свое обычное место.
За игорными рулеточными
столами и на другом конце
залы, где помещался
стол с trente et quarante, толпилось, может быть, полтораста или двести игроков,
в несколько рядов.
Я думаю, с моего прибытия времени прошло не более получаса. Вдруг крупёр уведомил меня, что я выиграл тридцать тысяч флоринов, а так как банк
за один раз больше не отвечает, то, стало быть, рулетку закроют до завтрашнего утра. Я схватил все мое золото, ссыпал его
в карманы, схватил все билеты и тотчас перешел на другой
стол,
в другую
залу, где была другая рулетка;
за мною хлынула вся толпа; там тотчас же очистили мне место, и я пустился ставить опять, зря и не считая. Не понимаю, что меня спасло!
Эльчанинов, не могший подавить
в себе досады, не говорил ни слова. На столовых часах пробило двенадцать. Вошел слуга и доложил, что ужин готов. Хозяйка и гости вышли
в залу и сели
за стол.
Год после этого я видел его
в одном многолюдном
зале: он сидел
за столом, весело говорил: «петит-уверт», закрывши одну карту, и
за ним стояла, облокотившись на спинку его стула, молоденькая жена его, перебирая его марки.