Неточные совпадения
С гостьми было не то:
в силу,
в силу перетащились они
на балкон и
в силу поместились
в креслах.
Зато после, дома, у окна,
на балконе, она говорит ему одному, долго говорит, долго выбирает из души впечатления, пока не выскажется вся, и говорит горячо, с увлечением, останавливается иногда, прибирает слово и
на лету хватает подсказанное им выражение, и во взгляде у ней успеет мелькнуть луч благодарности за помощь. Или сядет, бледная от усталости,
в большое
кресло, только жадные, неустающие глаза говорят ему, что она хочет слушать его.
Пустотелов выходит
на балкон, садится
в кресло и отдыхает. День склоняется к концу,
в воздухе чувствуется роса, солнце дошло до самой окраины горизонта и, к великому удовольствию Арсения Потапыча, садится совсем чисто. Вот уж и стадо гонят домой; его застилает громадное облако пыли, из которого доносится блеянье овец и мычанье коров. Бык,
в качестве должностного лица, идет сзади. Образцовый хозяин зорко всматривается
в даль, и ему кажется, что бык словно прихрамывает.
Сам Дмитрий Васильич сидел
в это время
на балконе в покойных катающихся
креслах: ходить он, по милости подагры, не мог.
Дорогие ковры, громадные
кресла, бронза, картины, золотые и плюшевые рамы;
на фотографиях, разбросанных по стенам, очень красивые женщины, умные, прекрасные лица, свободные позы; из гостиной дверь ведет прямо
в сад,
на балкон, видна сирень, виден стол, накрытый для завтрака, много бутылок, букет из роз, пахнет весной и дорогою сигарой, пахнет счастьем, — и все, кажется, так и хочет сказать, что вот-де пожил человек, потрудился и достиг наконец счастья, возможного
на земле.
И она у него, эта его рожа страшная, точно, сама зажила, только, припалившись еще немножечко, будто почернее стала, но пить он не перестал, а только все осведомлялся, когда княгиня встанет, и как узнал, что бабинька велела
на балкон в голубой гостиной двери отворить, то он под этот день немножко вытрезвился и
в печи мылся. А как княгиня сели
на балконе в кресло, чтобы воздухом подышать, он прополз
в большой сиреневый куст и оттуда, из самой середины, начал их, как перепел, кликать.
На огромном нижнем
балконе уже был накрыт стол. Дожидались Завалишина, который только что приехал из города и переодевался у себя
в комнате. Анна Георгиевна лежала
на кресле-качалке, томная, изнемогающая от жары,
в легком халате из молдаванского полотна, шитого золотом, с широкими, разрезными до подмышек рукавами. Она была еще очень красива тяжелой, самоуверенной, пышной красотой — красотой полной, хорошо сохранившейся брюнетки южного типа.
«Бывшую» Д* посадили
в кресло на этом же
балконе. Она сама не хотела отсюда удалиться и смотрела с величайшим вниманием
на все, что делала тетя, и, наконец, даже сама захотела принять хоть какое-нибудь непосредственное участие и сказать человеку хоть теплое слово.
На лазаретную веранду выпускались больные, и
в том числе моя Нина, ставшая еще бледнее и прозрачнее за последнее время. Она сидела
на балконе, маленькая и хрупкая, все ушедшая
в кресло, с пледом
на ногах. Мы подолгу стояли у веранды, разговаривая с нею. Ее освободили от экзаменов, и она ожидала того времени, когда улучшение ее здоровья даст возможность телеграфировать отцу — приезжать за нею.
В летнюю пору после обеда садился, бывало, он
в кресла подремать маленько.
Кресла ставили
на балконе, задние ножки
в комнате, а передние
на балконе, так
на пороге и дремлет. И тогда по всему Заборью и
на Волге
на всех судах никто пикнуть не смей, не то
на конюшню. Флаг над домом особый выкидывали, знали бы все, что князь Алексей Юрьич почивать изволит.