Неточные совпадения
Совсем, так-таки совсем был институтский Малек-Адель: вот сейчас поцелует, завернется красным плащом и, улегшись
в мусульманскую гробницу, скажет: «плачь обо мне, прекрасная христианка, и умри на моем гробе».
Раз, уже довольно долго после моего прибытия
в острог, я лежал на нарах и думал о чем-то очень тяжелом. Алей, всегда работящий и трудолюбивый,
в этот раз ничем не был занят, хотя еще было рано спать. Но у них
в это время был свой
мусульманский праздник, и они не работали. Он лежал, заложив руки за голову, и тоже о чем-то думал. Вдруг он спросил меня...
Потом с важно-благосклонною, то есть чисто
мусульманскою улыбкою (которую я так люблю и именно люблю важность этой улыбки) обратились ко мне и подтвердили: что Иса был божий пророк и что он делал великие чудеса; что он сделал из глины птицу, дунул на нее, и она полетела… и что это и у них
в книгах написано.
В тот же день, вечером,
в новом,
в восточном вкусе отделанном театре шла итальянская опера. Воронцов был
в своей ложе, и
в партере появилась заметная фигура хромого Хаджи-Мурата
в чалме. Он вошел с приставленным к нему адъютантом Воронцова Лорис-Меликовым и поместился
в первом ряду. С восточным,
мусульманским достоинством, не только без выражения удивления, но с видом равнодушия, просидев первый акт, Хаджи-Мурат встал и, спокойно оглядывая зрителей, вышел, обращая на себя внимание всех зрителей.
Это семейство точно так же, как и семейство Алкиных, уже приняло тогда некоторую внешнюю образованность
в образе жизни и говорило хорошо по-русски, но строго соблюдало во всей чистоте
мусульманскую веру.
Еще дальше идет Беха-Улла [Беха-улла Мирза Хуссейн Али — основатель бехаизма, иранского религиозно-политического течения, возникшего
в середине XIX
в. уже после подавления восстания бабидов и ориентированного на соединение науки и религии, отрицавшего религиозный и национальный фанатизм
мусульманского Востока.], автор «Китабе-Акдес»,
в своей беседе с Э. Г. Броуном: «Мы же даем, — говорит он, — чтобы все народы пришли к единой вере, и люди стали братьями; чтобы рознь религиозная перестала существовать и уничтожено было различие национальностей.
Мы шли все вперед и вперед. До высоты было версты две. Ровная и широкая дорога кончилась: мы вошли
в редкий лесок, весь заросший кустами. Трудно было идти, раздвигая терновник и карагачи, да еще
в темноте, но люди даже старательно сохраняли равнение. Показались какие-то камни, плиты, поставленные ребром. Это
мусульманское кладбище. Вот настоящие магометанские монументы — камень, грубо обсеченный сверху
в виде чалмы. Здесь мы остановились.
В настоящее время врачебное образование, к счастью, стало доступно и женщине: это — громадное благо для всех женщин, — для всех равно, а не только для
мусульманских, на что любят указывать защитники женского врачебного образования. Это громадное благо и для самой науки: только женщине удастся понять и познать темную, страшно сложную жизнь женского организма во всей ее физической и психической целости; для мужчины это познание всегда будет отрывочным и неполным.
— Не случайно, быть может, что
в эпоху крестовых походов около Гроба Господня столкнулись два политических ислама,
мусульманский и католический, которые одинаково обрушились на падавшую Византию.].
И что особенно привлекало меня лично — это тип андалузского поселянина, его живописный вид, посадка, костюм. И во всем проглядывала еще эпоха владычества мавров. Даже его шапочка напоминает
мусульманский головной убор, и арабское седло его лошади, и длинная винтовка, и вся его посадка
в седле.
Потом, вспоминая этот вечер, мы часто смеялись над внезапным приливом нашей религиозности, и я маму обвинял
в жестоком грехе, — что, когда пришлось плохо, она впала
в самый настоящий
мусульманский фатализм, совершенно не подобающий христианке.
В долгий век этого города ему привелось быть языческим, христианским и
мусульманским.
Но Ахмедуде он стал неприятен, и она начала сомневаться
в том, что он истинно держится
мусульманской веры, «замечая
в нем неумовение», что для нее, как для мусульманки, было невыносимо. Через это Ахмедуда стала к нему не только неласкова, а потом даже сделалась «свирепая».
Противу сего я умышленно заговорил о
мусульманском учении и привел мнение некоего муллы, ожидавшего чувственного явления антихриста
в образе осла, то есть самого безмозглого животного, коим и представил Омнепотенского.
Баранщиков точно так же лжет о том, как он неумышленно съехал
в Ростов с чужим товаром и попал ненароком на датский корабль
в Кронштадте, а потом не знает для чего сам себя клеймил то христианскими символами, то
мусульманскими, и наконец сделался кофишенком у турка и занимал общество своим обжорством, а потом плутовал, обирал турок и обокрал тестя и ушел, и паки восприял свою веру, и тем спасся, и долгов не заплатил, и не попал на варницы…