Неточные совпадения
Действительный статский советник остался с открытым ртом от изумленья. Такого потока
слов он не ожидал.
Немного подумавши, начал он было
в таком роде...
Маргарита говорила вполголоса, ленивенько растягивая пустые
слова, ни о чем не спрашивая. Клим тоже не находил, о чем можно говорить с нею. Чувствуя себя глупым и
немного смущаясь этим, он улыбался. Сидя на стуле плечо
в плечо с гостем, Маргарита заглядывала
в лицо его поглощающим взглядом, точно вспоминая о чем-то, это очень волновало Клима, он осторожно гладил плечо ее, грудь и не находил
в себе решимости на большее. Выпили по две рюмки портвейна, затем Маргарита спросила...
Неохотно и
немного поговорив о декабристах, отец вскочил и ушел, насвистывая и вызвав у Клима ревнивое желание проверить его
слова. Клим тотчас вошел
в комнату брата и застал Дмитрия сидящим на подоконнике.
Кричавший стоял на парте и отчаянно изгибался, стараясь сохранить равновесие, на ногах его были огромные ботики, обладавшие самостоятельным движением, — они съезжали с парты.
Слова он произносил
немного картавя и очень пронзительно. Под ним, упираясь животом
в парту, стуча кулаком по ней, стоял толстый человек, закинув голову так, что на шее у него образовалась складка, точно калач; он гудел...
Появление Обломова
в доме не возбудило никаких вопросов, никакого особенного внимания ни
в тетке, ни
в бароне, ни даже
в Штольце. Последний хотел познакомить своего приятеля
в таком доме, где все было
немного чопорно, где не только не предложат соснуть после обеда, но где даже неудобно класть ногу на ногу, где надо быть свежеодетым, помнить, о чем говоришь, —
словом, нельзя ни задремать, ни опуститься, и где постоянно шел живой, современный разговор.
Как бы то ни было, но
в редкой девице встретишь такую простоту и естественную свободу взгляда,
слова, поступка. У ней никогда не прочтешь
в глазах: «теперь я подожму
немного губу и задумаюсь — я так недурна. Взгляну туда и испугаюсь, слегка вскрикну, сейчас подбегут ко мне. Сяду у фортепьяно и выставлю чуть-чуть кончик ноги…»
Словом, он
немного одурел и пришел
в себя на третий день — и тогда уже стал задумчив, как другие.
Помнившие ее молодою говорят, что она была живая, очень красивая, стройная,
немного чопорная девушка и что возня с хозяйством обратила ее
в вечно движущуюся и бойкую на
слова женщину. Но следы молодости и иных манер остались
в ней.
Заметив, что Викентьев несколько покраснел от этого предостережения, как будто обиделся тем, что
в нем предполагают недостаток такта, и что и мать его закусила
немного нижнюю губу и стала слегка бить такт ботинкой, Татьяна Марковна перешла
в дружеский тон, потрепала «милого Николеньку» по плечу и прибавила, что сама знает, как напрасны эти
слова, но что говорит их по привычке старой бабы — читать мораль. После того она тихо, про себя вздохнула и уже ничего не говорила до отъезда гостей.
Я извинял еще и тем, что князь был
немного ограничен, а потому любил
в слове точность, а иных острот даже вовсе не понимал.
Венецианские граждане (если только
слово «граждане» не насмешка здесь) делали все это; они сидели на бархатных, но жестких скамьях, спали на своих колючих глазетовых постелях, ходили по своим великолепным площадям ощупью,
в темноте, и едва ли имели хоть
немного приблизительное к нынешнему, верное понятие об искусстве жить, то есть извлекать из жизни весь смысл, весь здоровый и свежий сок.
Еще
слово о якутах. Г-н Геденштром (
в книге своей «Отрывки о Сибири», С.-Петербург, 1830), между прочим, говорит, что «Якутская область — одна из тех
немногих стран, где просвещение или расширение понятий человеческих (sic) (стр. 94) более вредно, чем полезно. Житель сей пустыни (продолжает автор), сравнивая себя с другими мирожителями, понял бы свое бедственное состояние и не нашел бы средств к его улучшению…» Вот как думали еще некоторые двадцать пять лет назад!
Еще
слово: что было недоступною роскошью для
немногих, то, благодаря цивилизации, делается доступным для всех: на севере ананас стоит пять-десять рублей, здесь — грош: задача цивилизации — быстро переносить его на север и вогнать
в пятак, чтобы вы и я лакомились им.
«Скучный город Устер! — твердил Зеленый, идучи с нами, — домой хочу, на фрегат: там теперь ванты перетягивают — славно, весело!»
В этих
немногих словах высказался моряк: он любил свое дело.
Вы только намереваетесь сказать ему
слово, он открывает глаза, как будто ожидая услышать что-нибудь чрезвычайно важное; и когда начнете говорить, он поворачивает голову
немного в сторону, а одно ухо к вам; лицо все, особенно лоб, собирается у него
в складки, губы кривятся на сторону, глаза устремляются к потолку.
Большинство же арестантов, за исключением
немногих из них, ясно видевших весь обман, который производился над людьми этой веры, и
в душе смеявшихся над нею, большинство верило, что
в этих золоченых иконах, свечах, чашах, ризах, крестах, повторениях непонятных
слов: «Иисусе сладчайший»и «помилось» заключается таинственная сила, посредством которой можно приобресть большие удобства
в этой и
в будущей жизни.
Антонида Ивановна тихонько засмеялась при последних
словах, но как-то странно, даже
немного болезненно, что уж совсем не шло к ее цветущей здоровьем фигуре. Привалов с удивлением посмотрел на нее. Она тихо опустила глаза и сделала серьезное лицо. Они прошли молча весь зал, расталкивая публику и кланяясь знакомым. Привалов чувствовал, что мужчины с удивлением следили глазами за его дамой и отпускали на ее счет разные пикантные замечания, какие делаются
в таких случаях.
Голос Марьи Степановны раздавался
в моленной с теми особенными интонациями, как читают только раскольники: она читала
немного в нос, растягивая
слова и произносила «й» как «и». Оглянувшись назад, Привалов заметил
в левом углу, сейчас за старухами, знакомую высокую женскую фигуру
в большом платке, с сложенными по-раскольничьи на груди руками. Это была Надежда Васильевна.
Через день Привалов опять был у Бахаревых и долго сидел
в кабинете Василья Назарыча. Этот визит кончился ничем. Старик все время проговорил о делах по опеке над заводами и ни
слова не сказал о своем положении. Привалов уехал, не заглянув на половину Марьи Степановны, что
немного обидело гордую старуху.
— Вообразите, я его уже четыре дня вожу с собою, — продолжал он,
немного как бы растягивая лениво
слова, но безо всякого фатовства, а совершенно натурально. — Помните, с тех пор, как ваш брат его тогда из коляски вытолкнул и он полетел. Тогда он меня очень этим заинтересовал, и я взял его
в деревню, а он все теперь врет, так что с ним стыдно. Я его назад везу…
Затем предоставлено было
слово самому подсудимому. Митя встал, но сказал
немного. Он был страшно утомлен и телесно, и духовно. Вид независимости и силы, с которым он появился утром
в залу, почти исчез. Он как будто что-то пережил
в этот день на всю жизнь, научившее и вразумившее его чему-то очень важному, чего он прежде не понимал. Голос его ослабел, он уже не кричал, как давеча.
В словах его послышалось что-то новое, смирившееся, побежденное и приникшее.
В избе Аннушки не было; она уже успела прийти и оставить кузов с грибами. Ерофей приладил новую ось, подвергнув ее сперва строгой и несправедливой оценке; а через час я выехал, оставив Касьяну
немного денег, которые он сперва было не принял, но потом, подумав и подержав их на ладони, положил за пазуху.
В течение этого часа он не произнес почти ни одного
слова; он по-прежнему стоял, прислонясь к воротам, не отвечал на укоризны моего кучера и весьма холодно простился со мной.
Иман еще не замерз и только по краям имел забереги. На другом берегу, как раз против того места, где мы стояли, копошились какие-то маленькие люди. Это оказались удэгейские дети.
Немного дальше,
в тальниках, виднелась юрта и около нее амбар на сваях. Дерсу крикнул ребятишкам, чтобы они подали лодку. Мальчики испуганно посмотрели
в нашу сторону и убежали. Вслед за тем из юрты вышел мужчина с ружьем
в руках. Он перекинулся с Дерсу несколькими
словами и затем переехал
в лодке на нашу сторону.
Китаец торопил нас. Ему хотелось поскорее добраться до другой фанзы, которая, по его
словам, была еще
в 12 км. И действительно, к полудню мы нашли эту фанзочку. Она была пустая. Я спросил нашего вожатого, кто ее хозяин. Он сказал, что
в верховьях Имана соболеванием занимаются китайцы, живущие на берегу моря, дальше, вниз по реке, будут фанзы соболевщиков Иодзыхе, а еще дальше на значительном протяжении следует пустынная область, которая снова оживает
немного около реки Кулумбе.
Утром китайцы проснулись рано и стали собираться на охоту, а мы —
в дорогу. Взятые с собой запасы продовольствия приходили к концу. Надо было пополнить их. Я купил у китайцев
немного буды и заплатил за это 8 рублей. По их
словам,
в этих местах пуд муки стоит 16 рублей, а чумиза 12 рублей. Ценятся не столько сами продукты, сколько их доставка.
В верхней части своего течения Арзамасовка течет
в меридиональном направлении и по пути принимает
в себя речку Менную, потом Лиственничную, а
немного ниже — еще 2 речки с правой стороны, которые местные крестьяне называют Фальи пади (от китайского
слова «фалу», что значит — олень).
Половину времени Вера Павловна тихо сидела
в своей комнате одна, отсылая мужа, половину времени он сидел подле нее и успокоивал ее все теми же
немногими словами, конечно, больше не
словами, а тем, что голос его был ровен и спокоен, разумеется, не бог знает как весел, но и не грустен, разве несколько выражал задумчивость, и лицо также.
Понаслаждался, послушал, как дамы убиваются, выразил три раза мнение, что «это безумие»-то есть, не то, что дамы убиваются, а убить себя отчего бы то ни было, кроме слишком мучительной и неизлечимой физической болезни или для предупреждения какой-нибудь мучительной неизбежной смерти, например, колесования; выразил это мнение каждый раз
в немногих, но сильных
словах, по своему обыкновению, налил шестой стакан, вылил
в него остальные сливки, взял остальное печенье, — дамы уже давно отпили чай, — поклонился и ушел с этими материалами для финала своего материального наслаждения опять
в кабинет, уже вполне посибаритствовать несколько, улегшись на диване, на каком спит каждый, но который для него нечто уже вроде капуанской роскоши.
В два часа ночи она еще ничего не предвидела, он выжидал, когда она, истомленная тревогою того утра, уж не могла долго противиться сну, вошел, сказал несколько
слов, и
в этих
немногих словах почти все было только непонятное предисловие к тому, что он хотел сказать, а что он хотел сказать,
в каких коротких
словах сказал он: «Я давно не видел своих стариков, — съезжу к ним; они будут рады» — только, и тотчас же ушел.
Сомневаясь
немного в беспременности этих атрибутов, я таки пустил дело
в ход; предводитель сдержал
слово.
Ни хрестоматии, ни даже басен Крылова не существовало, так что я,
в буквальном смысле
слова, почти до самого поступления
в казенное заведение не знал ни одного русского стиха, кроме тех
немногих обрывков, без начала и конца, которые были помещены
в учебнике риторики,
в качестве примеров фигур и тропов…
Не говоря ни
слова, встал он с места, расставил ноги свои посереди комнаты, нагнул голову
немного вперед, засунул руку
в задний карман горохового кафтана своего, вытащил круглую под лаком табакерку, щелкнул пальцем по намалеванной роже какого-то бусурманского генерала и, захвативши немалую порцию табаку, растертого с золою и листьями любистка, поднес ее коромыслом к носу и вытянул носом на лету всю кучку, не дотронувшись даже до большого пальца, — и всё ни
слова; да как полез
в другой карман и вынул синий
в клетках бумажный платок, тогда только проворчал про себя чуть ли еще не поговорку: «Не мечите бисер перед свиньями»…
И на эту речь хоть бы
слово; только одна рожа сунула горячую головню прямехонько деду
в лоб так, что если бы он
немного не посторонился, то, статься может, распрощался бы навеки с одним глазом.
— Все ли вы здесь? — спросил он протяжно, произнося
слова немного в нос.
Проговоря эти
слова, Вакула испугался, подумав, что выразился все еще напрямик и мало смягчил крепкие
слова, и, ожидая, что Пацюк, схвативши кадушку вместе с мискою, пошлет ему прямо
в голову, отсторонился
немного и закрылся рукавом, чтобы горячая жижа с галушек не обрызгала ему лица.
Действительно, я носил линейку на виду, тогда как надо было спрятать ее и накинуть на шею тому, кто проговаривался польским или русским
словом… Это походило
немного на поощрение шпионства, но при общем тоне пансиона превратилось
в своего рода шутливый спорт. Ученики весело перекидывались линейкой, и тот, кто приходил с нею к столу, мужественно принимал крепкий удар.
Галактион провел целый день у отца. Все время шел деловой разговор. Михей Зотыч не выдал себя ни одним
словом, что знает что-нибудь про сына. Может быть, тут был свой расчет, может быть, нежелание вмешиваться
в чужие семейные дела, но Галактиону отец показался
немного тронутым человеком. Он помешался на своих мельницах и больше ничего знать не хотел.
Одним
словом, большой стол закончился крупным скандалом. Когда все
немного успокоились и все пришло
в порядок, хватились Михея Зотыча, но его и след простыл.
Эти
слова относятся к толпе человек
в двадцать каторжных, которые, как можно судить по
немногим долетевшим до меня фразам, просятся
в больницу.
Он вспомнил уже потом, чрез несколько дней, что
в эти лихорадочные часы почти всё время представлялись ему ее глаза, ее взгляд, слышались ее
слова — странные какие-то
слова, хоть и
немного потом осталось у него
в памяти после этих лихорадочных и тоскливых часов.
Но овладевшее им чувство робости скоро исчезло:
в генерале врожденное всем русским добродушие еще усугублялось тою особенного рода приветливостью, которая свойственна всем
немного замаранным людям; генеральша как-то скоро стушевалась; что же касается до Варвары Павловны, то она так была спокойна и самоуверенно-ласкова, что всякий
в ее присутствии тотчас чувствовал себя как бы дома; притом от всего ее пленительного тела, от улыбавшихся глаз, от невинно-покатых плечей и бледно-розовых рук, от легкой и
в то же время как бы усталой походки, от самого звука ее голоса, замедленного, сладкого, — веяло неуловимой, как тонкий запах, вкрадчивой прелестью, мягкой, пока еще стыдливой, негой, чем-то таким, что
словами передать трудно, но что трогало и возбуждало, — и уже, конечно, возбуждало не робость.
Родион Потапыч только вздыхал. Находил же время Карачунский ездить на Дерниху чуть не каждый день, а тут от Фотьянки рукой подать: и двух верст не будет. Одним
словом, не хочет, а Оникова подослал назло. Нечего делать, пришлось мириться и с Ониковым и делать по его приказу, благо
немного он смыслит
в деле.
Доктор задумался и даже
немного покраснел, проверяя самого себя. Да, самое лучшее будет ему не возвращаться
в Ключевской завод, как говорит Парасковья Ивановна. Нюрочка ему нравилась, как редкий экземпляр — не больше, а она могла взглянуть на него другими глазами. Да и момент-то выдался такой, что она пойдет на каждое ласковое
слово, на каждый участливый взгляд. Он не подумал об этом, потому что думал только об одном себе.
Прощаясь, я
немного надеялся кого-нибудь из вас видеть
в Ладоге или по крайней мере найти письмо. Впрочем, вы хорошо сделали, что не приехали, ибо Желдыбин никак бы не позволил свидания. Благодарите Кошкуля, но между тем скажите, что я никак не понимаю, отчего он не мог
слова мне сказать об вас.
Из всех его
слов Любка не поняла ровно ни одного. Она все-таки чувствовала себя
в чем-то виноватой, и вся как-то съежилась, запечалилась, опустила вниз голову и замолчала. Еще
немного, и она, пожалуй, расплакалась бы среди улицы, но, к счастью, они
в это время подъехали к дому, где квартировал Лихонин.
Эти
слова, страстные и повелительные, действовали на Гладышева как гипноз. Он повиновался ей и лег на спину, положив руки под голову. Она приподнялась
немного, облокотилась и, положив голову на согнутую руку, молча,
в слабом полусвете, разглядывала его тело, такое белое, крепкое, мускулистое, с высокой и широкой грудной клеткой, с стройными ребрами, с узким тазом и с мощными выпуклыми ляжками. Темный загар лица и верхней половины шеи резкой чертой отделялся от белизны плеч и груди.
— И не многие, потому это выходит человеку по рассудку его, а второе, и по поведенью; а у нас разве много не дураков-то и не пьяниц!.. Подрядчик! — продолжал Макар Григорьев, уж
немного восклицая. — Одно ведь
слово это для всех — «подрядчик», а
в этом есть большая разница: как вот тоже и «купец» говорят; купец есть миллионер, и купец есть — на лотке кишками протухлыми торгует.
— Ужасно скучаю, Еспер Иваныч; только и отдохнула душой
немного, когда была у вас
в деревне, а тут бог знает как живу!.. — При этих
словах у m-me Фатеевой как будто бы даже навернулись слезы на глазах.
В самом деле, он был
немного смешон: он торопился;
слова вылетали у него быстро, часто, без порядка, какой-то стукотней. Ему все хотелось говорить, говорить, рассказать. Но, рассказывая, он все-таки не покидал руки Наташи и беспрерывно подносил ее к губам, как будто не мог нацеловаться.
Наташа пристально и пытливо взглянула на меня. Ей, может быть, самой хотелось бы ответить мне: «Немного-то было у него горестей и забот и прежде»; но ей показалось, что
в моих
словах та же мысль, она и надулась.