Неточные совпадения
Иван Федорович говорил на другой же день князю
Щ., что «с ней это бывает, но
в такой степени, как вчера, даже и с нею редко бывает, так года
в три по
одному разу, но уж никак не чаще!
Одним словом, много было бы чего рассказать, но Лизавета Прокофьевна, ее дочери и даже князь
Щ. были до того уже поражены всем этим «террором», что даже боялись и упоминать об иных вещах
в разговоре с Евгением Павловичем, хотя и знали, что он и без них хорошо знает историю последних увлечений Аглаи Ивановны.
Иван Федорович клялся, что всё это
одна только «выходка» и произошла от Аглаиной «стыдливости»; что если б князь
Щ. не заговорил о свадьбе, то не было бы и выходки, потому что Аглая и сама знает, знает достоверно, что всё это
одна клевета недобрых людей и что Настасья Филипповна выходит за Рогожина; что князь тут не состоит ни при чем, не только
в связях; и даже никогда и не состоял, если уж говорить всю правду-истину.
Одним из представителей этого среднего рода людей был
в этот вечер
один техник, полковник, серьезный человек, весьма близкий приятель князю
Щ., и им же введенный к Епанчиным, человек, впрочем,
в обществе молчаливый и носивший на большом указательном пальце правой руки большой и видный перстень, по всей вероятности, пожалованный.
— Милый князь, — продолжал князь
Щ., — да вспомните, о чем мы с вами говорили
один раз, месяца три тому назад; мы именно говорили о том, что
в наших молодых новооткрытых судах можно указать уже на столько замечательных и талантливых защитников! А сколько
в высшей степени замечательных решений присяжных? Как вы сами радовались, и как я на вашу радость тогда радовался… мы говорили, что гордиться можем… А эта неловкая защита, этот странный аргумент, конечно, случайность, единица между тысячами.
— Просто-запросто есть
одно странное русское стихотворение, — вступился наконец князь
Щ., очевидно, желая поскорее замять и переменить разговор, — про «рыцаря бедного», отрывок без начала и конца. С месяц назад как-то раз смеялись все вместе после обеда и искали, по обыкновению, сюжета для будущей картины Аделаиды Ивановны. Вы знаете, что общая семейная задача давно уже
в том, чтобы сыскать сюжет для картины Аделаиды Ивановны. Тут и напали на «рыцаря бедного», кто первый, не помню…
В Петербург пожаловал из Москвы
один князь, князь
Щ., известный, впрочем, человек, и известный с весьма и весьма хорошей точки.
Но произошло опять нечто новое: уже
в конце весны (свадьба Аделаиды несколько замедлилась и была отложена до средины лета) князь
Щ. ввел
в дом Епанчиных
одного из своих дальних родственников, довольно хорошо, впрочем, ему знакомого.