Неточные совпадения
Бригадир понял, что дело зашло слишком далеко и что ему ничего другого не остается, как спрятаться
в архив. Так он и поступил. Аленка тоже бросилась за ним, но
случаю угодно было, чтоб дверь архива захлопнулась
в ту самую минуту, когда бригадир переступил порог ее. Замок щелкнул, и Аленка осталась снаружи с простертыми врозь
руками.
В таком положении застала ее толпа; застала бледную, трепещущую всем телом, почти безумную.
Грушницкий принял таинственный вид: ходит, закинув
руки за спину, и никого не узнает; нога его вдруг выздоровела: он едва хромает. Он нашел
случай вступить
в разговор с княгиней и сказал какой-то комплимент княжне: она, видно, не очень разборчива, ибо с тех пор отвечает на его поклон самой милой улыбкою.
Чичиков подошел к ручке Феодулии Ивановны, которую она почти впихнула ему
в губы, причем он имел
случай заметить, что
руки были вымыты огуречным рассолом.
Но мы стали говорить довольно громко, позабыв, что герой наш, спавший во все время рассказа его повести, уже проснулся и легко может услышать так часто повторяемую свою фамилию. Он же человек обидчивый и недоволен, если о нем изъясняются неуважительно. Читателю сполагоря, рассердится ли на него Чичиков или нет, но что до автора, то он ни
в каком
случае не должен ссориться с своим героем: еще не мало пути и дороги придется им пройти вдвоем
рука в руку; две большие части впереди — это не безделица.
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под
руку молоденькую шестнадцатилетнюю девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял бы
в образец для Мадонны и какое только редким
случаем попадается на Руси, где любит все оказаться
в широком размере, всё что ни есть: и горы и леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил на дороге, ехавши от Ноздрева, когда, по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать дело.
— Не хочу! — сказал Чичиков и поднес, однако ж, обе
руки на всякий
случай поближе к лицу, ибо дело становилось
в самом деле жарко.
Тихо склонился он на
руки подхватившим его козакам, и хлынула ручьем молодая кровь, подобно дорогому вину, которое несли
в склянном сосуде из погреба неосторожные слуги, поскользнулись тут же у входа и разбили дорогую сулею: все разлилось на землю вино, и схватил себя за голову прибежавший хозяин, сберегавший его про лучший
случай в жизни, чтобы если приведет Бог на старости лет встретиться с товарищем юности, то чтобы помянуть бы вместе с ним прежнее, иное время, когда иначе и лучше веселился человек…
Лонгрен выслушал девочку, не перебивая, без улыбки, и, когда она кончила, воображение быстро нарисовало ему неизвестного старика с ароматической водкой
в одной
руке и игрушкой
в другой. Он отвернулся, но, вспомнив, что
в великих
случаях детской жизни подобает быть человеку серьезным и удивленным, торжественно закивал головой, приговаривая...
Он даже успел сунуть неприметно
в руку; дело, впрочем, было ясное и законное, и, во всяком
случае, тут помощь ближе была. Раздавленного подняли и понесли; нашлись помощники. Дом Козеля был шагах
в тридцати. Раскольников шел сзади, осторожно поддерживал голову и показывал дорогу.
И хоть я и далеко стоял, но я все, все видел, и хоть от окна действительно трудно разглядеть бумажку, — это вы правду говорите, — но я, по особому
случаю, знал наверно, что это именно сторублевый билет, потому что, когда вы стали давать Софье Семеновне десятирублевую бумажку, — я видел сам, — вы тогда же взяли со стола сторублевый билет (это я видел, потому что я тогда близко стоял, и так как у меня тотчас явилась одна мысль, то потому я и не забыл, что у вас
в руках билет).
— Как попали! Как попали? — вскричал Разумихин, — и неужели ты, доктор, ты, который прежде всего человека изучать обязан и имеешь
случай, скорей всякого другого, натуру человеческую изучить, — неужели ты не видишь, по всем этим данным, что это за натура этот Николай? Неужели не видишь, с первого же разу, что все, что он показал при допросах, святейшая правда есть? Точнехонько так и попали
в руки, как он показал. Наступил на коробку и поднял!
— Трудно сказать — какой, ну, да вы найдете. Так вот ему записочка. Вы ее
в мундштук папиросы спрячьте, а папиросу, закурив, погасите.
В случае, если что-нибудь эдакое, — ну, схватят, например, — так вы мундштук откусите и жуйте. Так? Не надо, чтоб записочка попала
в чужие
руки, — понятно? Ну вот! Успеха!
—
Случай — исключительный, — сказал доктор, открывая окна; затем подошел к столу, налил стакан кофе, походил по комнате, держа стакан
в руках, и, присев к столу, пожаловался...
Клим улыбнулся, сообразив, что
в этом
случае улыбка будет значительнее слов, а Иноков снова протянул
руку к бутылке, но отмахнулся от нее и пошел к дамам.
Он с юношескою впечатлительностью вслушивался
в рассказы отца и товарищей его о разных гражданских и уголовных делах, о любопытных
случаях, которые проходили через
руки всех этих подьячих старого времени.
Она жила гувернанткой
в богатом доме и имела
случай быть за границей, проехала всю Германию и смешала всех немцев
в одну толпу курящих коротенькие трубки и поплевывающих сквозь зубы приказчиков, мастеровых, купцов, прямых, как палка, офицеров с солдатскими и чиновников с будничными лицами, способных только на черную работу, на труженическое добывание денег, на пошлый порядок, скучную правильность жизни и педантическое отправление обязанностей: всех этих бюргеров, с угловатыми манерами, с большими грубыми
руками, с мещанской свежестью
в лице и с грубой речью.
— И мне жаль, Борюшка. Я хотела сама съездить к нему — у него честная душа, он — как младенец! Бог дал ему ученость, да остроты не дал… закопался
в свои книги! У кого он там на
руках!.. Да вот что: если за ним нет присмотру, перевези его сюда —
в старом доме пусто, кроме Вериной комнаты… Мы его там пока поместим… Я на
случай велела приготовить две комнаты.
— Я, может быть, объясню вам… И тогда мы простимся с вами иначе, лучше, как брат с сестрой, а теперь… я не могу! Впрочем, нет! — поспешно заключила, махнув
рукой, — уезжайте! Да окажите дружбу, зайдите
в людскую и скажите Прохору, чтоб
в пять часов готова была бричка, а Марину пошлите ко мне. На
случай, если вы уедете без меня, — прибавила она задумчиво, почти с грустью, — простимтесь теперь! Простите меня за мои странности… (она вздохнула) и примите поцелуй сестры…
Наконец, европеец старается склонить черного к добру мирными средствами: он протягивает ему
руку, дарит плуг, топор, гвоздь — все, что полезно тому; черный, истратив жизненные припасы и военные снаряды, пожимает протянутую
руку, приносит за плуг и топор слоновых клыков, звериных шкур и ждет
случая угнать скот, перерезать врагов своих, а после этой трагической развязки удаляется
в глубину страны — до новой комедии, то есть до заключения мира.
Но тяжелый наш фрегат, с грузом не на одну сотню тысяч пуд, точно обрадовался
случаю и лег прочно на песок, как иногда добрый пьяница, тоже «нагрузившись» и долго шлепая неверными стопами по грязи, вдруг возьмет да и ляжет средь дороги. Напрасно трезвый товарищ толкает его
в бока, приподнимает то
руку, то ногу, иногда голову.
Рука, нога и голова падают снова как мертвые. Гуляка лежит тяжело, неподвижно и безнадежно, пока не придут двое «городовых» на помощь.
«И опять-таки мы все воротились бы домой! — думал я, дополняя свою грезу: берег близко,
рукой подать; не утонули бы мы, а я еще немного и плавать умею». Опять неопытность! Уметь плавать
в тихой воде,
в речках, да еще
в купальнях, и плавать по морским, расходившимся волнам — это неизмеримая, как я убедился после, разница.
В последнем
случае редкий матрос, привычный пловец, выплывает.
Оторвется ли руль: надежда спастись придает изумительное проворство, и делается фальшивый руль. Оказывается ли сильная пробоина, ее затягивают на первый
случай просто парусом — и отверстие «засасывается» холстом и не пропускает воду, а между тем десятки
рук изготовляют новые доски, и пробоина заколачивается. Наконец судно отказывается от битвы, идет ко дну: люди бросаются
в шлюпку и на этой скорлупке достигают ближайшего берега, иногда за тысячу миль.
Многие обрадовались бы видеть такой необыкновенный
случай: праздничную сторону народа и столицы, но я ждал не того; я видел это у себя; мне улыбался завтрашний, будничный день. Мне хотелось путешествовать не официально, не приехать и «осматривать», а жить и смотреть на все, не насилуя наблюдательности; не задавая себе утомительных уроков осматривать ежедневно, с гидом
в руках, по стольку-то улиц, музеев, зданий, церквей. От такого путешествия остается
в голове хаос улиц, памятников, да и то ненадолго.
Он только приложил
руку к козырьку
в знак своего уважения перед богатством и строго смотрел на арестантов, как бы обещаясь во всяком
случае защитить от них седоков коляски.
Матрешке
в экстренных
случаях не нужно было повторять приказаний, — она, по одному мановению
руки, с быстротой пушечного ядра летела хоть на край света.
Адвокаты и горные инженеры пользовались
в этом
случае особенно громкой репутацией, потому что те и другие представляли для настоящих матерых игроков постоянную статью дохода: они спускали тут все, что успели схватить своими цепкими
руками на стороне.
Ссориться с ними нам во всяком
случае не приходится, потому что этим только затянем дело; ведь бумаги все у них
в руках.
— И неужели, — воскликнул я ему, всплеснув
руками, — такой малый
случай мог решимость такую
в вас породить?
Во всяком
случае, арестовали его подле нее, перед ней на коленях, она лежала на кровати, он простирал к ней
руки и до того забыл все
в ту минуту, что не расслышал и приближения арестующих.
— Да помилуйте же, господа! Ну, взял пестик… Ну, для чего берут
в таких
случаях что-нибудь
в руку? Я не знаю, для чего. Схватил и побежал. Вот и все. Стыдно, господа, passons, [довольно, право (фр.).] а то, клянусь, я перестану рассказывать!
Когда еще далеко, то обыкновенно идешь не торопясь, но чем ближе к концу, тем больше волнуешься, начинаешь торопиться, делать промахи и часто попадаешь впросак.
В таких
случаях надо взять себя
в руки и терпеливо подвигаться, не ускоряя шага.
Сидит он обыкновенно
в таких
случаях если не по правую
руку губернатора, то и не
в далеком от него расстоянии;
в начале обеда более придерживается чувства собственного достоинства и, закинувшись назад, но не оборачивая головы, сбоку пускает взор вниз по круглым затылкам и стоячим воротникам гостей; зато к концу стола развеселяется, начинает улыбаться во все стороны (
в направлении губернатора он с начала обеда улыбался), а иногда даже предлагает тост
в честь прекрасного пола, украшения нашей планеты, по его словам.
Сам же,
в случае так называемой печальной необходимости, резких и порывистых движений избегает и голоса возвышать не любит, но более тычет
рукою прямо, спокойно приговаривая: «Ведь я тебя просил, любезный мой», или: «Что с тобою, друг мой, опомнись», — причем только слегка стискивает зубы и кривит рот.
Окончательно «доехал», как говорится, Чертопханова следующий
случай. Верхом на Малек-Аделе пробирался он однажды по задворкам поповской слободки, окружавшей церковь,
в приходе которой состояло сельцо Бессоново. Нахлобучив на глаза папаху, сгорбившись и уронив на луку седла обе
руки, он медленно подвигался вперед; на душе у него было нерадостно и смутно. Вдруг его кто-то окликнул.
И все сама, без служанки, и одевается сама, — это гораздо лучше. Сама, то есть, когда не продремлет срока, а если пропустит? тогда уж нельзя отделаться — да к чему ж и отделываться? — от того, чтобы Саша не исполнял должность горничной! Саша ужасно смешной! и может быть, даже прикосновение
руки шепчущей гостьи — певицы не заставит появиться
в воображаемом дневнике слова: «А ведь это даже обидно!» А, во всяком
случае, милый взял на себя неизменную обязанность хозяйничать за утренним чаем.
— Видите, какая я хорошая ученица. Теперь этот частный вопрос о поступках, имеющих житейскую важность, кончен. Но
в общем вопросе остаются затруднения. Ваша книга говорит: человек действует по необходимости. Но ведь есть
случаи, когда кажется, что от моего произвола зависит поступить так или иначе. Например: я играю и перевертываю страницы нот; я перевертываю их иногда левою
рукою, иногда правою. Положим, теперь я перевернула правою: разве я не могла перевернуть левою? не зависит ли это от моего произвола?
— Хорошо… ребяческое чувство, которое не дает никакой гарантии. Это годится для того, чтобы шутить, вспоминая, и грустить, если хотите, потому что здесь есть очень прискорбная сторона. Вы спаслись только благодаря особенному, редкому
случаю, что дело попало
в руки такого человека, как Александр.
Видя, что сын ушел, Анна Петровна прекратила обморок. Сын решительно отбивается от
рук!
В ответ на «запрещаю!» он объясняет, что дом принадлежит ему! — Анна Петровна подумала, подумала, излила свою скорбь старшей горничной, которая
в этом
случае совершенно разделяла чувства хозяйки по презрению к дочери управляющего, посоветовалась с нею и послала за управляющим.
Но только вместе с головою, своей головы он не пожалел бы для нее, точно так же не поленился бы и протянуть
руку; то есть
в важных
случаях,
в критические моменты его
рука так же готова и так же надежна, как
рука Кирсанова, — и он слишком хорошо доказывал это своею женитьбою, когда пожертвовал для нее всеми любимыми тогдашними мыслями о своей ученой карьере и не побоялся рискнуть на голод.
В кругу приятелей, сборные пункты которых находились у Кирсанова и Лопухова, он бывал никак не чаще того, сколько нужно, чтобы остаться
в тесном отношении к нему: «это нужно; ежедневные
случаи доказывают пользу иметь тесную связь с каким-нибудь кругом людей, — надобно иметь под
руками всегда открытые источники для разных справок».
Она всегда была уверена, что
в каком бы
случае ни понадобилось ей опереться на его
руку, его
рука, вместе с его головою,
в ее распоряжении.
Толстый булочник и переплетчик, коего лицо казалось
в красненьком сафьянном переплете, под
руки отвели Юрку
в его будку, наблюдая
в сем
случае русскую пословицу: долг платежом красен.
Между тем недавнее знакомство между Иваном Петровичем Берестовым и Григорьем Ивановичем Муромским более и более укреплялось и вскоре превратилось
в дружбу, вот по каким обстоятельствам: Муромский нередко думал о том, что по смерти Ивана Петровича все его имение перейдет
в руки Алексею Ивановичу; что
в таком
случае Алексей Иванович будет один из самых богатых помещиков той губернии и что нет ему никакой причины не жениться на Лизе.
— Простите, — сказал Дубровский, — меня зовут, минута может погубить меня. — Он отошел, Марья Кириловна стояла неподвижно, Дубровский воротился и снова взял ее
руку. — Если когда-нибудь, — сказал он ей нежным и трогательным голосом, — если когда-нибудь несчастие вас постигнет и вы ни от кого не будете ждать ни помощи, ни покровительства,
в таком
случае обещаетесь ли вы прибегнуть ко мне, требовать от меня всего — для вашего спасения? Обещаетесь ли вы не отвергнуть моей преданности?
Бедное его достояние могло отойти от него
в чужие
руки;
в таком
случае нищета ожидала его.
Я улыбался, потирал
руки, удивлялся
случаю, внезапно подтвердившему мои догадки (я ни на одно мгновенье не усомнился
в их справедливости), а между тем на сердце у меня было очень горько.
Огарев сам свез деньги
в казармы, и это сошло с
рук. Но молодые люди вздумали поблагодарить из Оренбурга товарищей и, пользуясь
случаем, что какой-то чиновник ехал
в Москву, попросили его взять письмо, которое доверить почте боялись. Чиновник не преминул воспользоваться таким редким
случаем для засвидетельствования всей ярости своих верноподданнических чувств и представил письмо жандармскому окружному генералу
в Москве.
Случай этот сильно врезался
в мою память.
В 1846 году, когда я был
в последний раз.
в Петербурге, нужно мне было сходить
в канцелярию министра внутренних дел, где я хлопотал о пассе. Пока я толковал с столоначальником, прошел какой-то господин… дружески пожимая
руку магнатам канцелярии, снисходительно кланяясь столоначальникам. «Фу, черт возьми, — подумал я, — да неужели это он?»
Призвали наконец и доктора, который своим появлением только напугал больную. Это был один из тех неумелых и неразвитых захолустных врачей, которые из всех затруднений выходили с честью при помощи формулы:
в известных
случаях наша наука бессильна. Эту формулу высказал он и теперь: высказал самоуверенно, безапелляционно и, приняв из
рук Степаниды Михайловны (на этот раз трезвой) красную ассигнацию, уехал обратно
в город.
С одной стороны, она сознавала зыбкость своих надежд; с другой, воображение так живо рисовало картины пыток и истязаний, которые она обещала себе осуществить над мужем, как только
случай развяжет ей
руки, что она забывала ужасную действительность и всем существом своим переносилась
в вожделенное будущее.