Неточные совпадения
Она поехала
в игрушечную лавку, накупила
игрушек и обдумала план действий. Она приедет рано утром,
в 8 часов, когда Алексей Александрович еще, верно, не вставал. Она будет иметь
в руках деньги, которые даст швейцару и лакею, с тем чтоб они пустили ее, и, не поднимая вуаля, скажет, что она от крестного отца Сережи приехала поздравить и что ей поручено поставить
игрушки у кровати сына. Она не приготовила только тех слов, которые она скажет сыну. Сколько она ни думала об этом, она ничего не могла придумать.
Любимым развлечением Ассоль было по вечерам или
в праздник, когда отец, отставив банки с клейстером, инструменты и неоконченную работу, садился, сняв передник, отдохнуть с трубкой
в зубах, — забраться к нему на колени и, вертясь
в бережном кольце отцовской
руки, трогать различные части
игрушек, расспрашивая об их назначении.
Лонгрен выслушал девочку, не перебивая, без улыбки, и, когда она кончила, воображение быстро нарисовало ему неизвестного старика с ароматической водкой
в одной
руке и
игрушкой в другой. Он отвернулся, но, вспомнив, что
в великих случаях детской жизни подобает быть человеку серьезным и удивленным, торжественно закивал головой, приговаривая...
Вся кровь бросалась Привалову
в голову при одной мысли, что до сих пор он был только жалкой
игрушкой в руках этих дельцов без страха и упрека.
— Вы, кажется, считаете меня
игрушкою в руках других?
В мучениях доживал я до торжественного дня,
в пять часов утра я уже просыпался и думал о приготовлениях Кало; часов
в восемь являлся он сам
в белом галстуке,
в белом жилете,
в синем фраке и с пустыми
руками. «Когда же это кончится? Не испортил ли он?» И время шло, и обычные подарки шли, и лакей Елизаветы Алексеевны Голохвастовой уже приходил с завязанной
в салфетке богатой
игрушкой, и Сенатор уже приносил какие-нибудь чудеса, но беспокойное ожидание сюрприза мутило радость.
Лет до десяти я не замечал ничего странного, особенного
в моем положении; мне казалось естественно и просто, что я живу
в доме моего отца, что у него на половине я держу себя чинно, что у моей матери другая половина, где я кричу и шалю сколько душе угодно. Сенатор баловал меня и дарил
игрушки, Кало носил на
руках, Вера Артамоновна одевала меня, клала спать и мыла
в корыте, m-me Прово водила гулять и говорила со мной по-немецки; все шло своим порядком, а между тем я начал призадумываться.
Пароход мог отправиться только
в конце апреля. Кстати, Харитина назвала его «Первинкой» и любовалась этим именем, как ребенок, придумавший своей новой
игрушке название. Отвал был назначен ранним утром, когда на пристанях собственно публики не было. Так хотел Галактион. Когда пароход уже отвалил и сделал поворот, чтобы идти вверх по реке, к пристани прискакал какой-то господин и отчаянно замахал
руками. Это был Ечкин.
В каком-то невозможном голубом платье, с огненными и оранжевыми бантами, она походила на аляповатую детскую
игрушку, которой только для проформы проковыряли иголкой глаза и рот, а
руки и все остальное набили паклей.
Она взглянула на роскошную мебель и на все
игрушки и дорогие безделки своего будуара — и весь этот комфорт, которым у других заботливая
рука любящего человека окружает любимую женщину, показался ей холодною насмешкой над истинным счастьем. Она была свидетельницею двух страшных крайностей —
в племяннике и муже. Один восторжен до сумасбродства, другой — ледян до ожесточения.
Арина Васильевна, любившая единственного сынка без памяти, но привыкшая думать, что он всё еще малое дитя, и предубежденная, что это дитя полюбило опасную
игрушку, встретила признание сына
в сильном чувстве такими словами, какими встречают желание ребенка, просящего дать ему
в руки раскаленное железо; когда же он, слыша такие речи, залился слезами, она утешала его, опять-таки, как ребенка, у которого отнимают любимую
игрушку.
С последними словами он подал матери кусок кварца, который привез еще Михалко. Старуха нерешительно взяла
в руку «
игрушку» и, отнеся далеко от глаз, долго и внимательно рассматривала к свету.
Легким танцующим шагом с набережной Санта Лючия идут маленькие серые солдатики, мерно стуча ногами и механически однообразно размахивая левыми
руками. Они кажутся сделанными из жести и хрупкими, как заводные
игрушки. Их ведет красивый высокий офицер, с нахмуренными бровями и презрительно искривленным ртом, рядом с ним, подпрыгивая, бежит тучный человек
в цилиндре и неустанно говорит что-то, рассекая воздух бесчисленными жестами.
Кончив разносить булки, я ложился спать, вечером работал
в пекарне, чтоб к полуночи выпустить
в магазин сдобное, — булочная помещалась около городского театра, и после спектакля публика заходила к нам истреблять горячие слойки. Затем шел месить тесто для весового хлеба и французских булок, а замесить
руками пятнадцать-двадцать пудов — это не
игрушка.
Двое рабочих
в кожаных передниках, с тяжелыми железными клещами
в руках, встали на противоположных концах катальной машины, тележка с болванкой подкатилась, и вяземский пряник, точно сам собой, нырнул
в ближайшее, самое большое между катальными валами отверстие и вылез из-под валов длинной полосой, которая гнулась под собственной тяжестью; рабочие ловко подхватывали эту красную, все удлинявшуюся полосу железа, и она, как
игрушка, мелькала
в их
руках, так что не хотелось верить, что эта
игрушка весила двенадцать пудов и что
в десяти шагах от нее сильно жгло и палило лицо.
Фонарь стал переходить из
рук в руки, вызывая то Завистливые, то деловые, то восторженные, то критические замечания.
В общем, однако,
игрушка большинству очень понравилась: она обещала
в будущем всему отделению много забавных минут. Но сам Буланин, следивший ревнивыми глазами за фонарем, находившимся
в чужих
руках,
в то же время не ощущал
в себе ожидаемой радости, —
в руках Грузова, издали, фонарь казался гораздо заманчивее и красивее.
— Но он забыл, что Б так молода, что жизнь для нее еще
игрушка, — продолжал он вдруг скоро и решительно и не глядя на меня, — и что ее легко полюбить иначе, и что ей это весело будет. И он ошибся и вдруг почувствовал, что другое чувство, тяжелое, как раскаянье, пробирается
в его душу, и испугался. Испугался, что расстроятся их прежние дружеские отношения, и решился уехать прежде, чем расстроятся эти отношения. — Говоря это, он опять, как будто небрежно, стал потирать глаза
рукою и закрыл их.
Дети слушались бабушку и робко к ней жались. Каждый из них одною ручонкою обхватывал ее
руку, а
в другой держал по новой
игрушке.
В руки людей, одержимых волей к могуществу, соблазненных ложными ценностями, попадают страшные орудия, по сравнению с которыми прежние орудия были детскими
игрушками.
В «общественном собрании» тоже гасли одна за другой свечи
в канделябрах и люстрах. Лишенная своих украшений елка печально стояла посреди темнеющей залы. С полными
руками конфет и
игрушек разъезжались по домам счастливые наступившим праздником дети.
С ужасом поняла это Александра Яковлевна, но изменить что-нибудь
в дальнейшем течении этой позорной, подневольной жизни она была не
в силах. Привыкшая играть людьми, она сделалась вдруг
игрушкой негодяев. Она сама, собственными
руками отдала им свое спокойствие, свою свободу.
В другом письме рассказывала также барыня, как она виделась со своей дочерью, которая умерла
в прошлом году, и даже держала
в руках ее
игрушку. Эта же барыня рекомендует какую-то книжку."Непременно, пишет, достаньте, без нее для вас нет спасения". Все слушали с умилением. Кто-то даже прослезился.
Увлекшись Николаем Павловичем Зарудиным, она капризно и настойчиво шла к цели, приняла, как должную дань, жертву подруги, а когда цель эта не была достигнута, поплакала, как ребенок над сломанной
игрушкой, но вскоре утешилась и занялась подвернувшейся ей под
руку новой, но эта новая
игрушка стала для нее роковой, она сама обратилась
в игрушку человека, блиставшего еще более, чем она, отсутствием нравственных принципов.
Не заставь думать, что орудие чести
в твоих
руках только опасная
игрушка в руках ребенка и что император немецкий нарядил ко двору московскому представлять свое лицо не разумного мужа, а задорного мальчика.
Толстых застонал и снова безмолвно опустился на диван. Огонь
в глазах его совершенно потух — он преклонился перед новым могуществом строго судьи, могуществом представителя возмездия, он перестал быть главою дома, нравственную власть над ним захватил Гладких. Петр Иннокентьевич все еще продолжал держать
в руке револьвер, но Гладких спокойно взял его у него, как берут у ребенка опасную
игрушку.
— Если бы не твоя угроза отделаться от меня во что бы то ни стало, я промолчал бы, но теперь я хочу доказать тебе, что ты ничто иное, как
игрушка в моих
руках, которую я могу уничтожить, когда она надоест мне, или не будет мне нужна! Твоя тайна
в моих
руках. Интересно тебе знать, насколько я проник
в нее?
Граф Сигизмунд был окончательно уничтожен. Он действительно оказывался
игрушкой в руках своего бывшего сообщника и друга.