В станционной комнате за столом сидел исправник, тот самый, о котором с таким презрением говорил Степан Осипович. Это был человек коренастый, приземистый, с очень густою растительностью на голове, но лишь с небольшими усами и бородкой. Вся фигура его напоминала среднего роста медведя, а манера держать голову на короткой шее и взгляд маленьких, но очень живых глаз еще усиливали это сходство. На нем была старая форменная тужурка, подбитая мехом, а на ногах большие теплые валенки.
Гаврилов раскрыл книгу, но, видимо, не торопился записывать подорожную. Он опрокидывался на спинку стула, то и дело заглядывая из-за своей перегородки
в станционную комнату. Порой он делал Пушных какие-то знаки, от которых на жирном лице грузного унтер-офицера проступали явственные признаки изумления. Черкес холодно смотрел на эти маневры и играл рукояткой кинжала.
Один мой знакомый, много покатавшийся на своем веку по России, сделал замечание, что если
в станционной комнате на стенах висят картинки, изображающие сцены из «Кавказского пленника» или русских генералов, то лошадей скоро достать можно; но если на картинках представлена жизнь известного игрока Жоржа де Жермани, то путешественнику нечего надеяться на быстрый отъезд: успеет он налюбоваться на закрученный кок, белый раскидной жилет и чрезвычайно узкие и короткие панталоны игрока в молодости, на его исступленную физиономию, когда он, будучи уже старцем, убивает, высоко взмахнув стулом, в хижине с крутою крышей, своего сына.
Неточные совпадения
В деревнях и маленьких городках у
станционных смотрителей есть
комната для проезжих.
В больших городах все останавливаются
в гостиницах, и у смотрителей нет ничего для проезжающих. Меня привели
в почтовую канцелярию.
Станционный смотритель показал мне свою
комнату;
в ней были дети и женщины, больной старик не сходил с постели, — мне решительно не было угла переодеться. Я написал письмо к жандармскому генералу и просил его отвести
комнату где-нибудь, для того чтоб обогреться и высушить платье.
Надоело мне дожидаться их
в нечистой
комнате станционного смотрителя. Я вышел за ворота и стал ходить перед домом. Это была первая прогулка без солдата после девятимесячного заключения.
Верстах
в восьмидесяти от Нижнего взошли мы, то есть я и мой камердинер Матвей, обогреться к
станционному смотрителю. На дворе было очень морозно и к тому же ветрено. Смотритель, худой, болезненный и жалкой наружности человек, записывал подорожную, сам себе диктуя каждую букву и все-таки ошибаясь. Я снял шубу и ходил по
комнате в огромных меховых сапогах, Матвей грелся у каленой печи, смотритель бормотал, деревянные часы постукивали разбитым и слабым звуком…
В эту самую минуту на улице послышался шум. Я поспешил
в следственную
комнату и подошел к окну. Перед
станционным домом медленно подвигалась процессия с зажженными фонарями (было уже около 10 часов); целая толпа народа сопровождала ее. Тут слышались и вопли старух, и просто вздохи, и даже ругательства; изредка только раздавался
в воздухе сиплый и нахальный смех, от которого подирал по коже мороз. Впереди всех приплясывая шел Михеич и горланил песню.
Маленькая
станционная комната была натоплена; от раскаленной железной печи так и пыхало сухим жаром. Две сальные свечки, оплывшие от теплоты, освещали притязательную обстановку полуякутской постройки, обращенной
в станцию. Генералы и красавицы чередовались на стенах с объявлениями почтового ведомства и патентами
в черных рамах, сильно засиженных мухами. Вся обстановка обнаруживала ясно, что станция кого-то ждала, и мы не имели оснований приписать все эти приготовления себе.
Казалось, какие-то белые насекомые с любопытством заглядывают
в нашу
комнату и через мгновенье бесшумно отлегают
в темноту, чтобы сообщить кому-то о том, что они увидели
в станционной избушке…
Когда он вошел через минуту
в теплую
станционную комнату, потирая по-детски кулаками заспанные глаза,
в руках у него не было ни «полосок», ни револьверов, которые остались
в повозке.
Вообще за минуту перед тем спавшая
в безмолвии и темноте
станционная комната теперь ожила и была полна движения.
— Да, уж удружила мне старуха постоялицу, кажется, на свой бы счет
в Москву ее отправил… И жалко-то, и тяжело… — вмешался
в разговор вышедший из соседней
комнаты станционный смотритель — благообразный старик, одетый
в вицмундир. — Здравствуйте, матушка Наталья Федоровна… Лошадок сейчас запрягать прикажете?
Такие, или почти такие вопросы не давали покоя несчастному Степану ни тогда, как он как вихрь несся по столбовым дорогам, ни тогда, когда он, утомленный бешеной ездой, отдыхал
в отведенной ему лучшей
станционной комнате.
Торопливо взобрались они на ступеньки крыльца
станционного домика и
в первой же
комнате были встречены выбежавшей на звон колокольчика старушкой, благодушной, маленькой, со сморщенным
в виде печеного яблока лицом, — женой
станционного смотрителя Петра Петровича Власова — Софьей Сергеевной.