Неточные совпадения
Нехлюдов оглянулся на англичанина, готовый итти с ним, но англичанин что-то записывал
в свою записную книжку. Нехлюдов, не отрывая его, сел на деревянный диванчик, стоявший у
стены, и вдруг почувствовал страшную усталость. Он устал не от бессонной ночи, не от путешествия, не от волнения, а он чувствовал, что страшно устал от всей жизни. Он прислонился к спинке дивана, на котором сидел, закрыл глаза и мгновенно заснул тяжелым,
мертвым сном.
На
стене горела лампочка и слабо освещала
в одном углу наваленные мешки, дрова и на нарах направо — четыре
мертвых тела.
Запачканный диван стоял у
стены, время было за полдень, я чувствовал страшную усталость, бросился на диван и уснул
мертвым сном. Когда я проснулся, на душе все улеглось и успокоилось. Я был измучен
в последнее время неизвестностью об Огареве, теперь черед дошел и до меня, опасность не виднелась издали, а обложилась вокруг, туча была над головой. Это первое гонение должно было нам служить рукоположением.
И деревья тоже, — одна кирпичная
стена будет, красная, Мейерова дома… напротив
в окно у меня… ну, и скажи им про всё это… попробуй-ка, скажи; вот красавица… ведь ты
мертвый, отрекомендуйся мертвецом, скажи, что «
мертвому можно всё говорить»… и что княгиня Марья Алексевна не забранит, ха-ха!..
Они вдвоем обходили все корпуса и подробно осматривали, все ли
в порядке.
Мертвым холодом веяло из каждого угла, точно они ходили по кладбищу. Петра Елисеича удивляло, что фабрика стоит пустая всего полгода, а между тем везде являлись новые изъяны, требовавшие ремонта и поправок. Когда фабрика была
в полном действии, все казалось и крепче и лучше. Явились трещины
в стенах, машины ржавели, печи и горны разваливались сами собой, водяной ларь дал течь, дерево гнило на глазах.
Кругом все засыпало
мертвым сном; только мыши скреблись за отставшими от
стен обоями да часы назойливо чикали
в конторе.
Тяжелы были мне эти зимние вечера на глазах хозяев,
в маленькой, тесной комнате.
Мертвая ночь за окном; изредка потрескивает мороз, люди сидят у стола и молчат, как мороженые рыбы. А то — вьюга шаркает по стеклам и по
стене, гудит
в трубах, стучит вьюшками;
в детской плачут младенцы, — хочется сесть
в темный угол и, съежившись, выть волком.
Тускло блестит медь желтым,
мертвым огнем, люди, опоясанные ею, кажутся чудовищно странными; инструменты из дерева торчат, как хоботы, — группа музыкантов, точно голова огромного черного змея, чье тело тяжко и черно влачится
в тесных улицах среди серых
стен.
Игнат молчал, пристально глядя на лицо жены, утонувшее
в белой подушке, по которой, как
мертвые змеи, раскинулись темные пряди волос. Желтое, безжизненное, с черными пятнами вокруг огромных, широко раскрытых глаз — оно было чужое ему. И взгляд этих страшных глаз, неподвижно устремленный куда-то вдаль, сквозь
стену, — тоже был незнаком Игнату. Сердце его, стиснутое тяжелым предчувствием, замедлило радостное биение.
Мерцавшая и почти ежеминутно тухнувшая
в руках у меня свечка слабо озаряла сырые, каменные с деревянными рамами
стены, с которых капала мелкими струйками вода. Вдруг что-то загремело впереди, и
в темной дали обрисовалась черная масса, двигавшаяся навстречу. Это был вагончик. Он с грохотом прокатился мимо нас и замолк. Опять та же
мертвая тишь. Стало жутко.
Неугомон, владевший Цыганком и теперь сдавленный
стенами, и решетками, и
мертвым окном,
в которое ничего не видно, обратил всю свою ярость внутрь и жег мысль Цыганка, как разбросанный по доскам уголь.
Только для важных преступников была предназначена тюрьма, особенные
в ней были правила, суровые, твердые и жесткие, как угол крепостной
стены; и если
в жестокости есть благородство, то была благородна глухая,
мертвая, торжественно немая тишина, ловящая шорохи и легкое дыхание.
В рыбьем молчании студентов отчетливо звучит голос профессора, каждый вопрос его вызывает грозные окрики глухого голоса, он исходит как будто из-под пола, из
мертвых, белых
стен, движения тела больного архиерейски медленны и важны.
И он, яростно плюнув
в сторону предполагаемого Павла Павловича, вдруг обернулся к
стене, завернулся, как сказал,
в одеяло и как бы замер
в этом положении не шевелясь. Настала
мертвая тишина. Придвигалась ли тень или стояла на месте — он не мог узнать, но сердце его билось — билось — билось… Прошло по крайней мере полных минут пять; и вдруг,
в двух шагах от него, раздался слабый, совсем жалобный голос Павла Павловича...
Он поспешно отошел к крылосу, развернул книгу и, чтобы более ободрить себя, начал читать самым громким голосом. Голос его поразил церковные деревянные
стены, давно молчаливые и оглохлые. Одиноко, без эха, сыпался он густым басом
в совершенно
мертвой тишине и казался несколько диким даже самому чтецу.
Анатоль обернулся — человек двадцать пленных лежали
в крови, одни
мертвые, другие
в судорогах — столько же живых и легко раненных стояли у
стены.
Мягкий таинственный полусвет, лившийся из окон, наполнял комнату. Серебристый узкий снопик лунного света захватил часть
стены и уперся
в углу. Кругом царила
мертвая тишина. Только маленькие ящерки тихо шуршали, разгуливая по потолку.
На иные дела гусаров нельзя посылать — их берег Поташов, а надо же бывало иной раз кому язык
мертвой петлей укоротить, у кого воза с товарами властной рукой отбить, кого
в стену замуровать, кого
в пруд послать карасей караулить.
За окном крупными хлопьями валил снег… Сад оголился… Деревья гнулись от ветра, распластав свои сухие
мертвые сучья-руки. Жалобно каркая, с распластанными крыльями носились голодные вороны. Сумерки скрывали всю неприглядную картину глубокой осени. А
в зале горели лампы, со
стен приветливо улыбались знакомые портреты благодетелей.
Дверь скрипнула. Фонарь потух. Я прижалась к
стене, боясь быть замеченной. Когда они прошли мимо меня — я стала ощупью впотьмах слезать с лестницы. У нижней двери я помедлила. Три фигуры неслышно скользнули по крепостной площади, носившей следы запустения более, чем другие места
в этом
мертвом царстве.
Вагоны дергались на месте, что-то постукивало. И постепенно от всех этих звуков и оттого, что я лег удобно и спокойно, сон стал покидать меня. А доктор заснул, и, когда я взял его руку, она была как у
мертвого: вялая и тяжелая. Поезд уже двигался медленно и осторожно, слегка вздрагивая и точно нащупывая дорогу. Студент-санитар зажег
в фонаре свечу, осветил
стены и черную дыру дверей и сказал сердито...
Она бесновалась у дверей,
мертвыми руками ощупывала
стены, дышала холодом, с гневом поднимала мириады сухих, злобных снежинок и бросала их с размаху
в стекла, — а потом, бесноватая, отбегала
в поле, кувыркалась, пела и плашмя бросалась на снег, крестообразно обнимая закоченевшую землю.
И льет ли дождь и мочит
стены, или солнце освещает трубы, все одинаково страшно для взгляда
в этом
мертвом и недвижимом городе: будто уже исполнилось пророчество и все люди погибли, и над погибшими напрасно и ни для кого светит ненужный день.