Над провалившейся крышей бубновского дома ясно блестел серп луны, точно собираясь жать мелкие, редкие звёзды. Лаяли собаки, что-то трещало и скрипело, а
в тени амбара хрустнул лёд и словно всхлипнули.
Неточные совпадения
…Снова дом его наполнился шумом: дважды
в неделю сбегались мальчишки — встрёпанные, босые и точно одержавшие радостную победу над каким-то смешным врагом; жеманно входили лукавые девицы-подростки, скромно собирались
в углу двора, повизгивали там, как маленькие ласковые собачки, и желая обратить на себя внимание, и боясь этого; являлись тенора, люди щеголеватые и весёлые, один даже с тростью
в руке и перстнем на оттопыренном мизинце; бородатые и большеротые басы становились
в тень к стене
амбара и внушительно кашляли там.
На мельнице бабушке принесли скамейку, и она уселась
в тени мельничного
амбара, неподалеку от кауза, около которого удили ее меньшие дочери, а старшая, Елизавета Степановна, сколько из угождения к отцу, столько и по собственному расположению к хозяйству, пошла с Степаном Михайловичем осматривать мельницу и толчею.
Ночами, когда город мёртво спит, Артамонов вором крадётся по берегу реки, по задворкам,
в сад вдовы Баймаковой.
В тёплом воздухе гудят комары, и как будто это они разносят над землёй вкусный запах огурцов, яблок, укропа. Луна катится среди серых облаков, реку гладят
тени. Перешагнув через плетень
в сад, Артамонов тихонько проходит во двор, вот он
в тёмном
амбаре, из угла его встречает опасливый шёпот...
За ним душистая черемуха, целые ряды низеньких фруктовых дерев, потопленных багрянцем вишен и яхонтовым морем слив, покрытых свинцовым матом; развесистый клен,
в тени которого разостлан для отдыха ковер; перед домом просторный двор с низенькою свежею травкою, с протоптанною дорожкою от
амбара до кухни и от кухни до барских покоев; длинношейный гусь, пьющий воду с молодыми и нежными, как пух, гусятами; частокол, обвешанный связками сушеных груш и яблок и проветривающимися коврами; воз с дынями, стоящий возле
амбара; отпряженный вол, лениво лежащий возле него, — все это для меня имеет неизъяснимую прелесть, может быть, оттого, что я уже не вижу их и что нам мило все то, с чем мы
в разлуке.
Ему казалось, что голова у него громадная и пустая, как
амбар, и что
в ней бродят новые, какие-то особенные мысли
в виде длинных
теней.