Неточные совпадения
Самосвистов явился
в качестве распорядителя: выбранил поставленных часовых за то, что небдительно смотрели, приказал приставить еще лишних солдат для усиленья присмотра, взял не только шкатулку, но отобрал даже все такие бумаги, которые могли бы чем-нибудь компрометировать Чичикова; связал все это вместе, запечатал и повелел самому солдату отнести немедленно к самому Чичикову,
в виде необходимых ночных и
спальных вещей, так что Чичиков, вместе с бумагами, получил даже и все
теплое, что нужно было для покрытия бренного его тела.
Так прошел весь вечер, и наступила ночь. Доктор ушел спать. Тетушки улеглись. Нехлюдов знал, что Матрена Павловна теперь
в спальне у теток и Катюша
в девичьей — одна. Он опять вышел на крыльцо. На дворе было темно, сыро,
тепло, и тот белый туман, который весной сгоняет последний снег или распространяется от тающего последнего снега, наполнял весь воздух. С реки, которая была
в ста шагах под кручью перед домом, слышны были странные звуки: это ломался лед.
Во время путешествия скучать не приходится. За день так уходишься, что еле-еле дотащишься до бивака. Палатка, костер и
теплое одеяло кажутся тогда лучшими благами, какие только даны людям на земле; никакая городская гостиница не может сравниться с ними. Выпьешь поскорее горячего чаю, залезешь
в свой
спальный мешок и уснешь таким сном, каким спят только усталые.
Десять раз выбегал я
в сени из
спальни, чтоб прислушаться, не едет ли издали экипаж: все было тихо, едва-едва утренний ветер шелестил
в саду,
в теплом июньском воздухе; птицы начинали петь, алая заря слегка подкрашивала лист, и я снова торопился
в спальню, теребил добрую Прасковью Андреевну глупыми вопросами, судорожно жал руки Наташе, не знал, что делать, дрожал и был
в жару… но вот дрожки простучали по мосту через Лыбедь, — слава богу, вовремя!
Он разбавил спирт водой, дал мне выпить, и я тут же
в передней съел кусок ветчины.
В животе
потеплело, и тоска на сердце немного съежилась. Я
в последний раз пришел
в спальню, поглядел на мертвую, зашел к конторщику, оставил ампулу морфия врачу и, закутанный, ушел на крыльцо.
— Прощайте, прощайте, — повторил торопливо Эльчанинов и забыл даже напомнить им беречь Анну Павловну и слушаться ее. Надев
теплый дорожный сюртук, он вошел
в спальню больной. Анна Павловна сидела на кровати. Савелий стоял у окна
в задумчивости.
«Видно, гости», — подумал я. Потеряв всякую надежду видеть Веру, я выбрался из сада и проворными шагами пошел домой. Ночь была темная, сентябрьская, но
теплая и без ветра. Чувство не столько досады, сколько печали, которое овладело было мною, рассеялось понемногу, и я пришел к себе домой немного усталый от быстрой ходьбы, но успокоенный тишиною ночи, счастливый и почти веселый. Я вошел
в спальню, отослал Тимофея, не раздеваясь бросился на постель и погрузился
в думу.
Так и сделали: все четверо пошли
в спальню стариков, достали из кивота один из раззолоченных образов, перед которыми так недавно и так
тепло молилась Варвара Михайловна с Наташей, — и благословили жениха и невесту.
В спальне среднеотделенок было особенно тихо
в этот злополучный вечер. Воспитанниц перед ужином водили
в баню, и они теперь
в белых головных косыночках на головах и
в теплых байковых платках, покрывающих плечи, сновали по обширной
спальне и прилегающей к ней умывальной комнате и по длинному, полутемному коридору, тихо шепотом делясь между собою впечатлениями минувшего дня.
В холодные зимы приятным
теплом охватывало всякого, кто входил
в переднюю, но еще
теплее было
в спальне Ираиды Степановны, где обыкновенно она сидела по целым дням, одетая почти всегда
в ситцевом капоте на вате, с ост-индским клетчатым платком на плечах и таким же платком на голове.
Задумчиво прошел Александр Васильевич прямо к себе
в спальню. Убранство этой комнаты было более чем просто. На полу было положено сено, покрытое простыней и
теплым одеялом; у изголовья лежали две подушки. У окна стоял стол для письма и два кресла.
В одном углу маленький столик с рукомойником,
в другом еще стол с чайным прибором.