Неточные совпадения
«Потом болезни
детей, этот страх вечный; потом воспитание,
гадкие наклонности (она вспомнила преступление маленькой Маши в малине), ученье, латынь, — всё это так непонятно и трудно.
Тут именно незащищенность-то этих созданий и соблазняет мучителей, ангельская доверчивость
дитяти, которому некуда деться и не к кому идти, — вот это-то и распаляет
гадкую кровь истязателя.
Я не могу прикасаться к чистому, не оскверняя; беги меня,
дитя мое, я
гадкая женщина, — не думай о свете!
Это, однако ж, не все: на стене сбоку, как войдешь в церковь, намалевал Вакула черта в аду, такого
гадкого, что все плевали, когда проходили мимо; а бабы, как только расплакивалось у них на руках
дитя, подносили его к картине и говорили: «Он бачь, яка кака намалевана!» — и
дитя, удерживая слезенки, косилось на картину и жалось к груди своей матери.
И — представьте себе мою прелестнейшую минуту в этом
гадком воспоминании! — нас всех, маленьких
детей, точно проникла одна электрическая искра, мы все рванулись к Локоткову и закричали...
Прожили одну зиму, и в другую зиму случилось еще следующее никому незаметное, кажущееся ничтожным обстоятельство, но такое, которое и произвело всё то, что произошло. Она была нездорова, и мерзавцы не велели ей рожать и научили средству. Мне это было отвратительно. Я боролся против этого, но она с легкомысленным упорством настояла на своем, и я покорился; последнее оправдание свиной жизни —
дети — было отнято, и жизнь стала еще
гаже.
Или мы искусственно избавляемся от
детей или смотрим на
детей как на несчастье, последствие неосторожности, что еще
гаже.
Мать отвечала мне решительно и строго: «что там бывает много глупого,
гадкого и неприличного, чего мне ни слышать, ни видеть не должно, потому что я еще
дитя, не умеющее различать хорошего от дурного».
Только едят, пьют, спят, потом умирают… родятся другие и тоже едят, пьют, спят и, чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь свою
гадкой сплетней, водкой, картами, сутяжничеством, и жены обманывают мужей, а мужья лгут, делают вид, что ничего не видят, ничего не слышат, и неотразимо пошлое влияние гнетет
детей, и искра божия гаснет в них, и они становятся такими же жалкими, похожими друг на друга мертвецами, как их отцы и матери…
И новыми предстали люди, по-новому милыми и прелестными показались они его просветленному взору. Паря над временем, он увидел ясно, как молодо человечество, еще вчера только зверем завывавшее в лесах; и то, что казалось ужасным в людях, непростительным и
гадким, вдруг стало милым, — как мило в
ребенке его неумение ходить походкою взрослого, его бессвязный лепет, блистающий искрами гениальности, его смешные промахи, ошибки и жестокие ушибы.
Наряды, чтения, зрелища, музыка, танцы, сладкая пища, вся обстановка жизни от картинок на коробках до романов и повестей и поэм еще более разжигают эту чувственность, и вследствие этого самые
гадкие половые пороки и болезни делаются обычными условиями возрастания этих несчастных
детей богатых сословий.
Самым ярким доказательством того, насколько часто под словом «наука» подразумеваются не только самые ничтожные, но и самые
гадкие предметы, служит то, что существует наука о наказании, то есть о совершении самого невежественного поступка, свойственного только человеку на самой низкой ступени развития —
ребенку, дикому.
Самым ярким доказательством того, насколько часто под словом «наука» подразумеваются не только самые ничтожные, но и самые
гадкие предметы, служит то, что существует наука о наказании, то есть о совершении самого невежественного поступка, свойственного только человеку на самой низкой ступени, —
ребенку, дикому.
— Сегодня же его найдут и арестуют, — сказала барыня и всхлипнула, и в этом звуке слышались оскорбление и досада. — Я знаю, кто довел его до такого ужаса!
Гадкая, мерзкая! Отвратительная, продажная тварь! (У барыни губы покривились и поморщился нос от отвращения.) Я бессильна… слушайте вы, низкая женщина!.. я бессильна, вы сильнее меня, но есть кому вступиться за меня и моих
детей! Бог всё видит! Он справедлив! Он взыщет с вас за каждую мою слезу, за все бессонные ночи! Будет время, вспомните вы меня!
Но это была далеко не прежняя Тася. С трогательной покорностью принимала она самые
гадкие и невкусные микстуры, беспрекословно повиновалась каждому приказанию, ласково и дружески обращалась с
детьми Раевыми, уступая нм во всем, и горячо молилась утром и вечером. Госпожа Раева, её муж и m-lle Lise,
дети и прислуга не могли нахвалиться милой, кроткой, послушной девочкой.
Мать-чешка увидала на свете гранат и подумала: «вот клоп», и чтобы
гадкое насекомое не кусало ее
ребенка, она ударила его со всей силы своей старой туфлей.