Экипаж, в котором ехали Фебуфис и адъютант, с разрешения
герцога остался здесь до утра, когда оба путешественника были уложены в коляску и, удаляясь, должны были долго слышать вслед за собою нетрезвые крики друзей, смешивавших имена Луки Кранаха с именем Фебуфиса и имя герцога с именем Иоанна Великодушного. Более всех шумел Пик.
Неточные совпадения
Ибрагим искренно благодарил
герцога, но
остался тверд в своем намерение.
Родом жид, он
остался жидом, хотя по наружности обновил себя водою и духом. Вывезенный
герцогом, наг и нищ, из Курляндии и им обогащенный в России, он готов был, по одному только намеку его, оклеветать, пытать, удавить и утопить кого бы ни попало. И потому Груня покорилась необходимости. Творя крестные знамения и читая молитвы, она исполняла приказ грозного перекрещенца.
После смерти Анны Иоанновны, регент Бирон
остался в Летнем дворце. Ему, обладателю 4 миллионов дохода, назначено 500000 пенсии, а родителям императора — только 200000.
Герцог Антон, попытавшийся показать свое значение, был подвергнут домашнему аресту с угрозой попробовать рук Ушакова, тогдашнего начальника тайной канцелярии. Пошли доносы и пытки за малейшее слово, неприятное регенту, спесь и наглость которого достигли чудовищных размеров.
—
Оставайтесь здесь, чтобы отвезти
герцогу такое же известие, — сказал ему Фридрих.
— Господи! Господи! что должна я делать?..
Герцог, друг мой! сжальтесь надо мною… мне так мало
остается жить… я прошу вас, я вас умоляю…
Утром следующего дня явился
герцог во дворец. Угрюмый и молчаливый, он был принят государынею с необыкновенною холодностью и принуждением. Боясь
остаться одна с ним, она приказала княжне не отходить. С той и другой стороны — ни слова об освобождении трех вельмож из-под ареста. Заговорили, однако ж, неприметно о празднике, который так давно готовили к свадьбе Кульковского.
Волынской не примет его под крыло свое; он пропал, если пропадет Бирон: следственно, надобно
остаться верным
герцогу не для него, а для себя; надобно спасти
герцога, чтоб спасти себя.
Наконец, она объявила
герцогу, что очень нездорова и желает
остаться одна.
Невесту, которая все продолжала держать себя в строгом чине, подвел к алтарю сам
герцог и
оставался первым гостем на пире, где присутствовала вся знать столицы, но присутствовала также незримо и Немезида…
— Без сомнения,
герцог может
остаться везде, сколько ему угодно, но поймите же, что с ним не принято так обходиться. Ему нельзя диктовать.
Внутренний Шер доложил
герцогу об исчезновении Пика в числе обыкновенных полицейских событий. Все, что предшествовало этому загадочному исчезновению и что было его настоящей причиной,
осталось для всех посторонних неизвестным. Когда же все розыски Пика в пределах герцогства оказались безуспешными,
герцог призвал Фебуфиса и спросил...
Это его так обидело, что он тотчас же хотел бросить все и уехать в Рим, но вместо того, отечески прощенный
герцогом, тоже «без объяснений», почел эту неприятность за неважное и
остался.