Неточные совпадения
Словом сказать, в полчаса, да и то без нужды, весь осмотр кончился. Видит бригадир, что времени
остается много (отбытие с этого пункта было назначено только на другой день), и зачал тужить и корить глуповцев, что нет у них ни мореходства, ни судоходства, ни горного и монетного промыслов, ни путей сообщения, ни даже статистики — ничего, чем бы начальниково сердце возвеселить. А
главное, нет предприимчивости.
Он прочел письмо и
остался им доволен, особенно тем, что он вспомнил приложить деньги; не было ни жестокого слова, ни упрека, но не было и снисходительности.
Главное же — был золотой мост для возвращения. Сложив письмо и загладив его большим массивным ножом слоновой кости и уложив в конверт с деньгами, он с удовольствием, которое всегда возбуждаемо было в нем обращением со своими хорошо устроенными письменными принадлежностями, позвонил.
— Во-первых, я его ничего не просил передавать тебе, во-вторых, я никогда не говорю неправды. А
главное, я хотел
остаться и
остался, — сказал он хмурясь. — Анна, зачем, зачем? — сказал он после минуты молчания, перегибаясь к ней, и открыл руку, надеясь, что она положит в нее свою.
И
главное, не только их, но меня закопают, и ничего не
останется.
Доктор
остался очень недоволен Алексеем Александровичем. Он нашел печень значительно увеличенною, питание уменьшенным и действия вод никакого. Он предписал как можно больше движения физического и как можно меньше умственного напряжения и,
главное, никаких огорчений, то есть то самое, что было для Алексея Александровича так же невозможно, как не дышать; и уехал, оставив в Алексее Александровиче неприятное сознание того, что что-то в нем нехорошо и что исправить этого нельзя.
С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец
остались только два, из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено бумагою; с каждым годом уходили из вида более и более
главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно было ее рубить, к сукнам, холстам и домашним материям страшно было притронуться: они обращались в пыль.
Он шел, смотря кругом рассеянно и злобно. Все мысли его кружились теперь около одного какого-то
главного пункта, — и он сам чувствовал, что это действительно такой
главный пункт и есть и что теперь, именно теперь, он
остался один на один с этим
главным пунктом, — и что это даже в первый раз после этих двух месяцев.
— На втором полотне все краски обесцвечены, фигурки уже не крылаты, а выпрямлены; струистость, дававшая впечатление безумных скоростей, — исчезла, а
главное в том, что и картина исчезла,
осталось нечто вроде рекламы фабрики красок — разноцветно тусклые и мертвые полосы.
Основная идея плана, расположение,
главные части — все давно готово у него в голове;
остались только подробности, сметы и цифры.
Скрыть выстрела не удалось — это правда; но вся
главная история, в
главной сущности своей,
осталась почти неизвестною; следствие определило только, что некто В., влюбленный человек, притом семейный и почти пятидесятилетний, в исступлении страсти и объясняя свою страсть особе, достойной высшего уважения, но совсем не разделявшей его чувств, сделал, в припадке безумия, в себя выстрел.
Главное, времени у нас не
оставалось ни капли, даже чтоб рассудить.
Напротив, как бы рассмотрев меня всего, до последней черты, в эти пять или десять секунд молчания, он вдруг улыбнулся и даже тихо и неслышно засмеялся, и хоть смех прошел скоро, но светлый, веселый след его
остался в его лице и,
главное, в глазах, очень голубых, лучистых, больших, но с опустившимися и припухшими от старости веками, и окруженных бесчисленными крошечными морщинками.
Твердым я
оставаться не мог: было ужасно досадно, что с первого же шагу я так малодушен и неловок; было ужасно любопытно, а
главное, противно, — целых три впечатления.
Затем… затем я, конечно, не мог, при маме, коснуться до
главного пункта, то есть до встречи с нею и всего прочего, а
главное, до ее вчерашнего письма к нему, и о нравственном «воскресении» его после письма; а это-то и было
главным, так что все его вчерашние чувства, которыми я думал так обрадовать маму, естественно,
остались непонятными, хотя, конечно, не по моей вине, потому что я все, что можно было рассказать, рассказал прекрасно.
Наше дворянство и теперь, потеряв права, могло бы
оставаться высшим сословием, в виде хранителя чести, света, науки и высшей идеи и, что
главное, не замыкаясь уже в отдельную касту, что было бы смертью идеи.
— Не знаю; не берусь решать, верны ли эти два стиха иль нет. Должно быть, истина, как и всегда, где-нибудь лежит посредине: то есть в одном случае святая истина, а в другом — ложь. Я только знаю наверно одно: что еще надолго эта мысль
останется одним из самых
главных спорных пунктов между людьми. Во всяком случае, я замечаю, что вам теперь танцевать хочется. Что ж, и потанцуйте: моцион полезен, а на меня как раз сегодня утром ужасно много дела взвалили… да и опоздал же я с вами!
Утро чудесное, море синее, как в тропиках, прозрачное; тепло, хотя не так, как в тропиках, но, однако ж, так, что в байковом пальто сносно ходить по палубе. Мы шли все в виду берега. В полдень
оставалось миль десять до места; все вышли, и я тоже, наверх смотреть, как будем входить в какую-то бухту, наше временное пристанище.
Главное только усмотреть вход, а в бухте ошибиться нельзя: промеры показаны.
В эту минуту обработываются
главные вопросы, обусловливающие ее существование, именно о том, что ожидает колонию, то есть
останется ли она только колониею европейцев, как
оставалась под владычеством голландцев, ничего не сделавших для черных племен, и представит в будущем незанимательный уголок европейского народонаселения, или черные, как законные дети одного отца, наравне с белыми, будут разделять завещанное и им наследие свободы, религии, цивилизации?
На глазомер
оставалось версты три, и нам следовало зайти за коралловый риф, кривой линией опоясывавший все видимое пространство
главного, большого острова.
Собственно, для случайностей здесь
оставалось очень немного места: все отлично знали, что проиграет
главным воротилам за зеленым столом тысяч пять Давид Ляховский, столько же Виктор Васильич, выбросит тысяч десять Лепешкин, а там приедет из Петербурга Nicolas Веревкин и просадит все до последней нитки.
Она
осталась спокойной по отношению к поведению дочери, потому что вся вина падала на голову Василия Назарыча, как
главного устроителя всяких новшеств в доме, своими руками погубившего родную дочь.
Но при этом
остается и материалистический элемент, который играет
главным образом отрицательную роль в борьбе против самостоятельности духовных начал и ценностей.
Теперь вам, Петр Александрович, говорить, вы теперь самый
главный человек
остались… на десять минут.
Захотел лучше
остаться в ее глазах вором, но не отдал, а самый
главный позор был в том, что и вперед знал, что не отдам!
Доктор же
остался в доме Федора Павловича, имея в предмете сделать наутро вскрытие трупа убитого, но,
главное, заинтересовался именно состоянием больного слуги Смердякова: «Такие ожесточенные и такие длинные припадки падучей, повторяющиеся беспрерывно в течение двух суток, редко встретишь, и это принадлежит науке», — проговорил он в возбуждении отъезжавшим своим партнерам, и те его поздравили, смеясь, с находкой.
Этот старик, большой делец (теперь давно покойник), был тоже характера замечательного,
главное скуп и тверд, как кремень, и хоть Грушенька поразила его, так что он и жить без нее не мог (в последние два года, например, это так и было), но капиталу большого, значительного, он все-таки ей не отделил, и даже если б она пригрозила ему совсем его бросить, то и тогда бы
остался неумолим.
В этом ваше спасение, а
главное, для вашего мальчика — и знаете, поскорее бы, до зимы бы, до холодов, и написали бы нам оттуда, и
остались бы мы братьями…
Большие обнажения на берегу моря к северу от реки Такемы состоят
главным образом из лав и их туфов (биолитовый дацит), дальше тянутся полевошпатовые сланцевые породы и диорит. Тип берега кулисный. Действительно, мысы выступают один за другим наподобие кулис в театре. Вблизи берега нигде нет островов. Около мысов, разрушенных морским прибоем, кое-где образовались береговые ворота. Впоследствии своды их обрушились,
остались только столбы — любимые места отдыха птиц.
Край начал утрачивать свою оригинальность и претерпевать то превращение, которое неизбежно несет за собой цивилизация. Изменения произошли
главным образом в южной части страны и в низовьях правых притоков реки Уссури, горная же область Сихотэ-Алинь к северу от 45° широты и поныне
осталась такой же лесной пустыней, как и во времена Будищева и Венюкова (1857–1869).
— Доход коммерческого предприятия от продажи товаров, — продолжал Кирсанов, — распадается на три
главные части: одна идет на жалованье рабочим; другая — на остальные расходы предприятия: наем помещения, освещение, материалы для работы; третья
остается в прибыль хозяину.
Через год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова встретил в вагоне, по дороге из Вены в Мюнхен, молодого человека, русского, который говорил, что объехал славянские земли, везде сближался со всеми классами, в каждой земле
оставался постольку, чтобы достаточно узнать понятия, нравы, образ жизни, бытовые учреждения, степень благосостояния всех
главных составных частей населения, жил для этого и в городах и в селах, ходил пешком из деревни в деревню, потом точно так же познакомился с румынами и венграми, объехал и обошел северную Германию, оттуда пробрался опять к югу, в немецкие провинции Австрии, теперь едет в Баварию, оттуда в Швейцарию, через Вюртемберг и Баден во Францию, которую объедет и обойдет точно так же, оттуда за тем же проедет в Англию и на это употребит еще год; если
останется из этого года время, он посмотрит и на испанцев, и на итальянцев, если же не
останется времени — так и быть, потому что это не так «нужно», а те земли осмотреть «нужно» — зачем же? — «для соображений»; а что через год во всяком случае ему «нужно» быть уже в Северо — Американских штатах, изучить которые более «нужно» ему, чем какую-нибудь другую землю, и там он
останется долго, может быть, более года, а может быть, и навсегда, если он там найдет себе дело, но вероятнее, что года через три он возвратится в Россию, потому что, кажется, в России, не теперь, а тогда, года через три — четыре, «нужно» будет ему быть.
Теперь у нее
оставались только братья и,
главное, княжна. Княжна, с которой она почти не расставалась во всю жизнь, еще больше приблизила ее к себе после смерти мужа. Она не распоряжалась ничем в доме. Княгиня самодержавно управляла всем и притесняла старушку под предлогом забот и внимания.
Вы чуть ли не один из
главных политических деятелей последнего времени, имя которого
осталось окружено сочувствием и уважением.
Струнников притих. Отсидев положенный срок в губернском комитете, он воротился в Словущенское, но жизнь его уже потекла по-иному. Предчувствия не обманули его: Прокофий
остался, но
главного повара посредник отсудил раньше обязательного срока за то, что Федор Васильич погорячился и дал ему однуплюху (а повар на судбище солгал и показал триплюхи).
Но я думаю, что он всегда
оставался самим собой и в
главном никогда не менялся.
С Ницше у меня всегда было расхождение в том
главном, что Ницше в основной своей направленности «посюсторонен», он хочет быть «верен земле», и притяжение высоты
оставалось для него в замкнутом круге этого мира.
Они сознались, что белое привидение было ими выдумано, чтобы выселить барыню, а
главное — зверя-управляющего и чтобы всей шайкой поселиться в пустом дворце Белосельских, так как при зверинце в старом убежище
оставаться было уже нельзя. «Призраки» были жестоко выпороты в Тверской части. Особенно форейтор, изображавший «белую даму».
Видимо, Штофф побаивался быстро возраставшей репутации своего купеческого адвоката, который быстро шел в гору и забирал большую силу.
Главное, купечество верило ему. По наружности Мышников
остался таким же купцом, как и другие, с тою разницей, что носил золотые очки. Говорил он с рассчитанною грубоватою простотой и вообще старался держать себя непринужденно и с большим гонором. К Галактиону он отнесся подозрительно и с первого раза заявил...
Вахрушка
оставался в кабаке до тех пор, пока не разнеслось, что в темной при волости нашли трех опившихся. Да, теперь пора было и домой отправляться.
Главное, чтобы достигнуть своего законного места до возвращения Михея Зотыча. Впрочем, Вахрушка находился в самом храбром настроении, и его смущало немного только то, что для полной формы недоставало шапки.
— Позовите сюда Галактиона Михеича, — решила невеста. — Я сама с ним поговорю. А
главное — чтоб он не
оставался с глазу на глаз с Симоном.
Долго раздумывал Стабровский и так и этак, а
главное — о том, что не сегодня-завтра он может умереть и Дидя
останется совершенно на произвол судьбы.
— Дело вот в чем, Галактион Михеич… Гм… Видите ли, нам приходится бороться
главным образом с Прохоровым… да. И мне хотелось бы, чтобы вы отправились к нему и повели необходимые переговоры. Понимаете, мне самому это сделать неудобно, а вы посторонний человек. Необходимые инструкции я вам дам, и
остается только выдержать характер. Все дело в характере.
— Ах, какой ты! Со богатых-то вы все оберете, а нам уж голенькие
остались. Только бы на ноги встать, вот
главная причина. У тебя вон пароходы в башке плавают, а мы по сухому бережку с молитвой будем ходить. Только бы мало-мало в люди выбраться, чтобы перед другими не стыдно было. Надоело уж под начальством сидеть, а при своем деле сам большой, сам маленький. Так я говорю?
От марксизма
осталась широкая историософическая перспектива, которая и была его
главным обаянием.
Я был первым и до сих пор
остаюсь практически единственным человеком, который обнаружил эту
главную ошибку современной философии; я показал, что все философы (за исключением Лейбница), начиная с Декарта и его последователя Спинозы, исходили из принципа разрушения и революции в отношении религиозной жизни, из принципа, который в области политики породил конституционный принцип; я показал, что кардинальная реформа невозможна, если только она не будет проходить и в философии и в политике.
Но в этом его новом состоянии все-таки еще
остается главный элемент ссылки: он не имеет права вернуться на родину.
Под страхом нагоняя и потасовки, рабски воспитанные, с беспрестанным опасением
остаться без куска хлеба, рабски живущие, они все силы свои напрягают на приобретение одной из
главных рабских добродетелей — бессовестной хитрости.
— Послушайте, князь, я
остался здесь со вчерашнего вечера, во-первых, из особенного уважения к французскому архиепископу Бурдалу (у Лебедева до трех часов откупоривали), а во-вторых, и
главное (и вот всеми крестами крещусь, что говорю правду истинную!), потому
остался, что хотел, так сказать, сообщив вам мою полную, сердечную исповедь, тем самым способствовать собственному развитию; с этою мыслию и заснул в четвертом часу, обливаясь слезами.
Мне кажется, он, наверно, думал дорогой: «Еще долго, еще жить три улицы
остается; вот эту проеду, потом еще та
останется, потом еще та, где булочник направо… еще когда-то доедем до булочника!» Кругом народ, крик, шум, десять тысяч лиц, десять тысяч глаз, — все это надо перенести, а
главное, мысль: «Вот их десять тысяч, а их никого не казнят, а меня-то казнят!» Ну, вот это все предварительно.
Нужно было ехать через Балчуговский завод; Кишкин повернул лошадь объездом, чтобы оставить в стороне господский дом. У старика кружилась голова от неожиданного счастья, точно эти пятьсот рублей свалились к нему с неба. Он так верил теперь в свое дело, точно оно уже было совершившимся фактом. А
главное, как приметы-то все сошлись: оба несчастные, оба не знают, куда голову приклонить. Да тут золото само полезет. И как это раньше ему Кожин не пришел на ум?.. Ну, да все к лучшему.
Оставалось уломать Ястребова.