Неточные совпадения
Красные жилки на щеках
следователя выступили резче,
глаза тоже покраснели, и вздрогнули усы. Самгин определенно почувствовал что-то неладное.
Перед
следователем стоял молодой человек с бледным лицом и жгучими цыганскими
глазами.
Скажите мне, — быстро спросил он, обводя прокурора и
следователя глазами.
Нагибинское дело остановилось в неопределенном положении. За недостатком улик был выпущен и Полуянов. Выпущенный раньше Лиодор несколько раз являлся к
следователю с новыми показаниями, и его опять сажали в острог, пока не оказывалось, что все это ложь. Все внимание
следователя сосредоточивалось теперь именно на Лиодоре, который казался ему то психически ненормальным человеком, то отчаянным разбойником, смеявшимся над ним в
глаза. В последний раз Лиодора к
следователю отправил сам Харитон Артемьич.
Следователя сбивало многое. Во-первых, Ечкин держал себя слишком уж спокойно и слишком с достоинством, как настоящий крупный преступник. Ясно было, что все было устроено через Лиодора, который путался в показаниях и завирался на
глазах. Но опять странно, что такой умный и дальновидный человек, как Ечкин, доверит исполнение беспутному и спившемуся Лиодору.
Свои собственные вопросы
следователь проверял по выражению лиц Ястребова и Кишкина, которые не спускали
глаз с Родиона Потапыча.
Следователь сидел в чистой горнице и пил водку с Ястребовым, который подробно объяснял приисковую терминологию — что такое россыпь, разрез, борта россыпи, ортовые работы, забои, шурфы и т. д.
Следователь был пожилой лысый мужчина с рыжеватой бородкой и темными умными
глазами. Он испытующе смотрел на массивную фигуру Ястребова и в такт его объяснений кивал своей лысой прежде времени головой.
— Господин
следователь, я желаю взять назад свой донос… — заявил Кишкин в конце концов, виновато опуская
глаза.
Следователь взглянул вопросительно на Кишкина. Тот заерзал на месте, виновато скашивая
глаза на Зыкова, и проговорил...
— Ага… — протянул
следователь, быстро окидывая его
глазами. — Тем лучше… Вы, следовательно, служили при управителе Фролове и его помощнике Горностаеве. Скажите, когда промывался казенный разрез в Выломках?
С другой стороны, случалось мне нередко достигать и таких результатов, что, разговаривая и убеждая, зарапортуешься до того, что начнешь уверять обвиненного, что я тут ничего, что я тут так, что я совсем не виноват в том, что мне, а не другому поручили следствие, что я, собственно говоря, его друг, а не гонитель, что если… и остановишься только в то время, когда увидишь вытаращенные на тебя
глаза преступника, нисколько не сомневающегося, что
следователь или хитрейшая бестия в подлунной, или окончательно спятил с ума.
Следователь посмотрел в лицо ему скучными, разочарованными
глазами и, помолчав, сказал...
Лицо у
следователя дрогнуло, он навалился грудью на стол, и его вспыхнувшие
глаза как бы вцепились в
глаза Лунёва. Илья помолчал несколько секунд, потом вздохнул и не торопясь сказал...
Следователь, молодой человек с курчавыми волосами и горбатым носом, в золотых очках, увидав Илью, сначала крепко потёр свои худые белые руки, а потом снял с носа очки и стал вытирать их платком, всматриваясь в лицо Ильи большими тёмными
глазами. Илья молча поклонился ему.
— Это такие, я тебе скажу, мошенники, — говорил он, ходя с азартом по комнате, в то время как Бегушев полулежал на диване и с любопытством слушал его, — такие, что… особенно Янсутский. (На последнего граф очень злился за дочь.) Все знают, что он вместе обделывал разные штуки с Хмуриным, а выходит чист, как новорожденный младенец…
Следователь, надобно отдать ему честь, умел читать душу у всех нас; но Янсутский и тому отводил
глаза: на все у него нашлось или расписочка от Хмурина, или приказ Хмурина!
Наступает молчание. Денис переминается с ноги на ногу, глядит на стол с зеленым сукном и усиленно мигает
глазами, словно видит перед собой не сукно, а солнце.
Следователь быстро пишет.
Денис усмехается и недоверчиво щурит на
следователя глаза.
Перед судебным
следователем стоит маленький, чрезвычайно тощий мужичонко в пестрядинной рубахе и латаных портах. Его обросшее волосами и изъеденное рябинами лицо и
глаза, едва видные из-за густых, нависших бровей, имеют выражение угрюмой суровости. На голове целая шапка давно уже нечесанных, путаных волос, что придает ему еще большую, паучью суровость. Он бос.
Кувалда хохотал. Доктор и
следователь смеялись, а к дверям ночлежки подходили всё новые и новые фигуры. Полусонные, опухшие физиономии с красными, воспаленными
глазами, с растрепанными волосами на головах, бесцеремонно разглядывали доктора,
следователя и пристава.
На террасе мужчины пили ликер и закусывали ягодами; один из них, судебный
следователь, толстый пожилой человек, балагур и остряк, должно быть, рассказывал какой-нибудь нецензурный анекдот, потому что, увидев хозяйку, он вдруг схватил себя за жирные губы, выпучил
глаза и присел.
— Так уж, принимает, пишите скорее! Вот тут и чернильница есть, — проговорил полицмейстер и, оторвавши от предписания белый поллист, положил его перед Иосафом. Тот с испугом и удивлением смотрел на него. Как мне ни хотелось мигнуть ему, чтобы он ничего не писал, но — увы! — я был
следователем, и, кроме того, косой
глаз полицмейстера не спускался с меня.
Рука Алексея остановилась, и, все не спуская с меня
глаз, он недоверчиво улыбнулся, бледно, одними губами. Татьяна Николаевна что-то страшно крикнула, но было поздно. Я ударил острым концом в висок, ближе к темени, чем к
глазу. И когда он упал, я нагнулся и еще два раза ударил его.
Следователь говорил мне, что я бил его много раз, потому что голова его вся раздроблена. Но это неправда. Я ударил его всего-навсего три раза: раз, когда он стоял, и два раза потом, на полу.
Наступило молчание — тяжелое, жуткое, длившееся минут пять. Дюковский молчал и не отрывал своих колючих
глаз от побледневшего лица Псекова. Молчание нарушил
следователь.
Следователь и Дюковский сели ужинать. Дюковский налил себе рюмку водки, поднялся, вытянулся и, сверкая
глазами, сказал...
Дюковский нахлобучил на
глаза шляпу и задумался. Молчал он до тех пор, пока шарабан не подъехал к дому
следователя.
Дюковский покраснел и опустил
глаза. Становой забарабанил пальцем по блюдечку. Исправник закашлялся и полез зачем-то в портфель. На одного только доктора, по-видимому, не произвело никакого впечатления напоминание об Акульке и Нане.
Следователь приказал привести Николашку. Николашка, молодой долговязый парень с длинным рябым носом и впалой грудью, в пиджаке с барского плеча, вошел в комнату Псекова и поклонился
следователю в ноги. Лицо его было сонно и заплакано. Сам он был пьян и еле держался на ногах.
— Повесть моя написана по шаблону бывших судебных
следователей, но… в ней вы найдете быль, правду… Всё, что в ней изображено, всё от крышки до крышки происходило на моих
глазах… Я был и очевидцем и даже действующим лицом.
Немного погодя
следователь сидел в черной половине за столом и пил чай, а сотский Лошадин стоял у двери и говорил. Это был старик за шестьдесят лет, небольшого роста, очень худой, сгорбленный, белый, на лице наивная улыбка,
глаза слезились, и всё он почмокивал, точно сосал леденец. Он был в коротком полушубке и в валенках и не выпускал из рук палки. Молодость
следователя, по-видимому, вызывала в нем жалость, и потому, вероятно, он говорил ему «ты».
— Домой? Бог с ним, не поеду, Федор Ильич. Сами знаете, служить мне нельзя, так что же я там буду делать? Нарочито я уехал, чтоб людям в
глаза не глядеть. Сами знаете, совестно не служить. Да и дело тут мне есть, Федор Ильич. Хочу завтра после разговенья с отцом
следователем обстоятельно поговорить.
Следователь быстро повернулся лицом к доктору и, прищурив
глаза, спросил...
Пройдя шагов сто,
следователь, как показалось доктору, совсем ослабел, как будто взбирался на высокую гору. Он остановился и, глядя на доктора странными, точно пьяными
глазами, сказал...
Следователь стал писать. Писал он около часу. Гиршфельд сидел неподвижно, голова его была страшно тяжела; в виски стучало: перед
глазами то появлялись, то исчезали какие-то зеленые круги. Наконец
следователь кончил писать и стал читать написанное. Это было постановление об его аресте.
Следователь посмотрел на него широко раскрытыми
глазами.