Неточные совпадения
Это был маленький человечек, неопределенного возраста, лысоватый, жиденькие серые волосы зачесаны с висков на макушку, на тяжелом, красноватом носу дымчатое пенсне, за стеклами его мутноватые, печальные
глаза, личико густо расписано красными жилками, украшено острой французской бородкой и усами, воинственно закрученными в
стрелку.
С первого же раза
стрелки поняли, что мы с Дерсу старые знакомые. Он повесил свое ружье на дерево и тоже принялся меня рассматривать. По выражению его
глаз, по улыбке, которая играла на его губах, я видел, что и он доволен нашей встречей.
Через час восток начал алеть. Я посмотрел на часы, было 6 часов утра. Пора было будить очередного артельщика. Я стал трясти его за плечо.
Стрелок сел и начал потягиваться. Яркий свет костра резал ему
глаза — он морщился. Затем, увидев Дерсу, проговорил, усмехнувшись...
Утром я проснулся позже других. Первое, что мне бросилось в
глаза, — отсутствие солнца. Все небо было в тучах. Заметив, что
стрелки укладывают вещи так, чтобы их не промочил дождь, Дерсу сказал...
Все еще вперед — по инерции, — но медленней, медленней. Вот теперь «Интеграл» зацепился за какой-то секундный волосок, на миг повис неподвижно, потом волосок лопнул — и «Интеграл», как камень, вниз — все быстрее. Так в молчании, минуты, десятки минут — слышен пульс —
стрелка перед
глазами все ближе к 12, и мне ясно: это я — камень, I — земля, а я — кем-то брошенный камень — и камню нестерпимо нужно упасть, хватиться оземь, чтоб вдребезги… А что, если… — внизу уже твердый, синий дым туч… — а что, если…
И вот он снова читает целыми днями, до боли в
глазах, ревниво оберегая себя от всяких помех, никуда не выходя, ничем не интересуясь и лишь изредка поглядывая на чёрные
стрелки часов, отмечавших таяние времени по жёлтому, засиженному мухами циферблату.
Первые двое неутомимые ходоки, лошадь перегонят, а татарин незаменимый разведчик с
глазами лучше бинокля и слухом дикого зверя, все трое великолепные
стрелки.
На скамейке сидит девушка в розовом платье, рядом молодой брюнет…
Глаза у него большие, черные, как ночь, томные… Только как-то странно напущены верхние веки, отчего
глаза кажутся будто двухэтажными… В них играет луч света, освещающий толстые, пухлые ярко-красные губы, с черными, как
стрелки, закрученными блестящими усиками.
Он остался под фонарем, устремив
глаза на часовую
стрелку и выжидая остальные минуты.
Она крепко сжала мне обе руки, кивнула головой и мелькнула, как
стрелка, в свой переулок. Я долго стоял на месте, провожая ее
глазами.
Холодный, ненастный день с порывистым ветром и дождем, перемешанным со снегом, неприветливо встретил партию, выступавшую за ворота душного этапа. Катерина Львовна вышла довольно бодро, но только что стала в ряд, как вся затряслась и позеленела. В
глазах у нее стало темно; все суставы ее заныли и расслабели. Перед Катериной Львовной стояла Сонетка в хорошо знакомых той синих шерстяных чулках с яркими
стрелками.
Стрелки стояли во фронте. Венцель, что-то хрипло крича, бил по лицу одного солдата. С помертвелым лицом, держа ружье у ноги и не смея уклоняться от ударов, солдат дрожал всем телом. Венцель изгибался своим худым и небольшим станом от собственных ударов, нанося их обеими руками, то с правой, то с левой стороны. Кругом все молчали; только и было слышно плесканье да хриплое бормотанье разъяренного командира. У меня потемнело в
глазах, я сделал движение. Житков понял его и изо всех сил дернул за полотнище.
Стрелок с раздробленной кистью руки, страшно охая и закатывая
глаза, с посиневшим от потери крови и боли лицом, пришел сам и сел у ручья.
Но только на минуту. Круги скоро улеглись, вода выгладилась, стая уток скрылась за верхушками леса… Только на самой середине неподвижно лежали две убитые птицы, а от берега отчаливал небольшой плот.
Стрелок торопливо толкался шестом, по временам прикрывая
глаза рукою и глядя из-под ладони по направлению к нам.
(В гостиную справа входит Пётр, садится в кресло, закрыв
глаза и закинув голову. Иван смотрит на часы, открывает дверцу, переводит
стрелку. Часы бьют восемь. Пётр открывает
глаза, оглядывается. Иван, насвистывая «Боже царя храни», стоит посреди столовой, хмурый и озабоченный. Пётр решительно идёт к отцу.)
Она вынула из-за корсажа часы, поднесла их к самым
глазам и, отличив черную
стрелку на белом циферблате, нетерпеливо молвила про себя...
И странное что-то творилось с Никитой. Он слушал вдохновенного рассказчика и забыл, что перед ним не больше как «
стрелок». И все смотрел на фотографию, и она оживала под его взглядом: в старческом, трупном лице угодника, в невидящих, устремленных в небо
глазах горела глубокая, страшная жизнь; казалось, ко всему земному он стал совсем чужд и нечувствителен, и дух его в безмерном покаянном ужасе рвался и не смел подняться вверх, к далекому небу.
Полки движутся, делятся, строятся;
стрелки вперед — как бесенята, перекидываются мячиками; дуру-бабушку с костылей долой: мигнул ей
глазом — паф! и заколыхалась колонна неприятельская.
В свите генерал-вахтмейстера находится Вольдемар из Выборга. Нынешний день он в шведском мундире, на коне и с оружием. Генерал, шутя, называет его своим лейбшицом [Лейбшиц — телохранитель, сберегательный
стрелок или денщик. — См. Воинский Устав.]. Вольдемар усмехается на это приветствие, и в черных
глазах его горит дикий пламень, как у волка на добычу в темную ночь.
Лелька видела его влюбленные
глаза, ей было смешно. Но все приятнее становилось злорадное ощущение власти над этим широко-косым наглецом с пушистыми ресницами и странно узкими черными бровями в
стрелку. Она не могла забыть, как он тогда заглянул ей в
глаза.
Сказав это, старик выпрямился и зорко посмотрел одиноким, блестящим
глазом на своего слушателя, как
стрелок желая высмотреть, ловко ли ударил в цель. Заставили бы его повторить, он не сумел бы; ему самому казалось, кто-то другой говорил в нем.
Пьер смотрел теперь бессмысленными
глазами на этих
стрелков, которые попарно выбегали из круга.
Жизнь каждого из тех людей, кого я видел за эти дни, движется по строго определенному кругу, столь же прочному, как коридоры нашей тюрьмы, столь же замкнутому, как циферблат тех часов, что в невинности разума ежеминутно подносят они к
глазам своим, не понимая рокового значения вечно движущейся и вечно к своему месту возвращающейся
стрелки, — и каждый из них чувствует это, но в странном ослеплении уверяет, что он совершенно свободен и движется вперед.