Неточные совпадения
— Да, настоящим русским вопросы
о том: есть ли Бог и есть ли
бессмертие, или, как вот ты
говоришь, вопросы с другого конца, — конечно, первые вопросы и прежде всего, да так и надо, — проговорил Алеша, все с тою же тихою и испытующею улыбкой вглядываясь в брата.
Он
говорит, что русский социализм есть вопрос
о Боге и
бессмертии.
— В тебе
говорит зависть, мой друг, но ты еще можешь проторить себе путь к
бессмертию, если впоследствии напишешь свои воспоминания
о моей бурной юности. У всех великих людей были такие друзья, которые нагревали свои руки около огня их славы… Dixi. [Я кончил (лат.).] Да, «песня смерти» — это вся философия жизни, потому что смерть — все, а жизнь — нуль.
И если бы собрались к ней в камеру со всего света ученые, философы и палачи, разложили перед нею книги, скальпели, топоры и петли и стали доказывать, что смерть существует, что человек умирает и убивается, что
бессмертия нет, — они только удивили бы ее. Как
бессмертия нет, когда уже сейчас она бессмертна?
О каком же еще
бессмертии,
о какой еще смерти можно
говорить, когда уже сейчас она мертва и бессмертна, жива в смерти, как была жива в жизни?
Итак, если несозданность, и безначальность, и бестелесность, и
бессмертие, и вечность, и благость, и творческую силу, и подобное мы назовем существенными различиями в Боге, то состоящее из столь многого не будет просто, но сложно, что (
говорить о Божестве) дело крайнего нечестия.
Все это как будто творится в каком-то совсем другом мире — не в том, в котором Достоевский. В его же мире, если нет человеку
бессмертия, то есть только взаимная ненависть, злоба, одиночество и мрак. «Самоубийство, —
говорит Достоевский, — при потере идеи
о бессмертии становится совершенно и неизбежно даже необходимостью для всякого человека, чуть-чуть поднявшегося в своем развитии над скотами» (так и сказано!).
«Если центр тяжести переносят не в жизнь, а в «тот мир», —
говорит Ницше, — то у жизни вообще отнимают центр тяжести. Великая ложь
о личном
бессмертии разрушает всякий разум, всякую природу в инстинкте; все, что есть в инстинктах благодетельного, споспешествующего жизни, ручающегося за будущность, — возбуждает теперь недоверие. Жить так, что нет более смысла жить, — это становится теперь смыслом жизни!»
— Кто так пламенно
говорит о будущности, презирая мирские почести и корысть, конечно, произведет достойное
бессмертия, — отвечал Антон с восторгом.