Неточные совпадения
Левин слушал и придумывал и не мог придумать, что сказать. Вероятно, Николай почувствовал то же; он стал расспрашивать брата
о делах его; и Левин был рад
говорить о себе, потому что он мог
говорить не притворяясь. Он рассказал брату свои планы и
действия.
В одном из прежних писем я
говорил о способе их
действия: тут, как ни знай сердце человеческое, как ни будь опытен, а трудно действовать по обыкновенным законам ума и логики там, где нет ключа к миросозерцанию, нравственности и нравам народа, как трудно разговаривать на его языке, не имея грамматики и лексикона.
На это письмо Маццини отвечал несколькими дружескими строками, в которых, не касаясь сущности,
говорил о необходимости соединения всех сил в одно единое
действие, грустил
о разномыслии их и проч.
Для Галактиона этот ход противника был крупною неприятностью, как непредусмотренное
действие. Что тут ни
говори, а Прохоров жив,
о чем кричала каждая кабацкая вывеска.
Ведь закономерность
действия сил природы ничего не
говорит о невозможности существования иных сил и ничего не знает
о том, что произойдет, когда иные силы войдут в наш мир.
…Победы наши, кажется, не так славны, как об этом пишут. [Речь идет
о военных
действиях в Молдавии и Валахии.] Об этом будем
говорить при свидании.
…Вы меня спрашиваете
о действии воды. Оставим этот вопрос до свидания. Довольно, что мое здоровье теперь очень хорошо: воды ли, или путешествие это сделали — все равно. Главное дело в том, что результат удовлетворительный… Если б я к вам писал официально, я бы только и
говорил о водах, как это делаю в письмах к сестре, но тут эта статья лишняя…
И вдруг оказывается, что это-то именно и означает «несогласны», что все эти
действия и признаки
говорят о закоренелости и упорстве.
Ничто другое его не тревожит, хотя он читает сплошь все напечатанное. Газета
говорит о новом налоге, — он не знает, какое
действие этот налог произведет, на ком он преимущественно отразится и даже не затронет ли его самого. Газета
говорит о новых системах воспитания, — он и тут не знает, в чем заключается ее сущность и не составит ли она несчастие его детей.
Я Вам
говорил, что всего удобнее человеку делать эти наблюдения в эпоху юности своей; но это не воспрещается и еще паче того следует делать и в лета позднейшие, ибо
о прежних наших
действиях мы можем судить правильнее, чем
о настоящих: за сегодняшний поступок наш часто заступается в нас та страсть, которая заставила нас проступиться, и наш разум, который согласился на то!..
Еще недавно ваше превосходительство, не изволив утвердить журнал губернского правления
о предании за противозаконные
действия суду зареченского земского исправника, изволили сказать следующее: «Пусть лучше
говорят про меня, что я баба, но не хочу, чтоб кто-нибудь мог сказать, что я жестокий человек!» Каким чувством была преисполнена грудь земского исправника при известии, что он от суда и следствия учинен свободным, — это понять нетрудно.
Добрый старик
говорил битый час на эту благодарную тему, причем опровергал несколько раз свои же доводы, повторялся, объяснял и снова запутывался в благочестивых дебрях красноречия. Такие душеспасительные разговоры, уснащенные текстами Священного Писания, производили на слушательниц
о. Крискента необыкновенно успокаивающее
действие, объясняя им непонятное и точно преисполняя их той благодатью, носителем которой являлся в их глазах
о. Крискент.
— Спасибо, сынок! — сказал он, выслушав донесение
о действиях отряда по серпуховской дороге. — Знатно! Десять поляков и шесть запорожцев положено на месте, а наших ни одного. Ай да молодец!.. Темрюк! ты хоть родом из татар, а стоишь за отечество не хуже коренного русского. Ну что, Матерой?
говори, что у вас по владимирской дороге делается?
Душевное состояние бабушки было, вероятно, очень тяжело, — она
о нем никому ничего не
говорила, но
о нем можно было судить по целому ряду не совсем правильных и вовсе необдуманных нервных
действий, выразившихся в следующем.
Конечно, быть может, на суде, когда наступит приличная обстоятельствам минута — я от всего сердца желаю, чтобы эта минута не наступила никогда! — я тоже буду вынужден квалифицировать известные
действия известного «друга» присвоенным им в законе именем; но теперь, когда мы
говорим с вами, как порядочный человек с порядочным человеком, когда мы находимся в такой обстановке, в которой ничто не
говорит о преступлении, когда, наконец, надежда на соглашение еще не покинула меня…
Вам
говорят о благодеяниях свободного труда, но в то же время приурочивают его
действие к такой бесконечно малой сфере, что, в сущности, выходит лишь замаскированный крепостной труд.
На вопрос
о причине замедления инженеры отвечали, что в Вене никак не ожидали такого раннего похода русских войск и что русский посланник при цесарском дворе, Кузьма Нефимонов, ничего им не
говорил и сам ничего не знал
о ходе военных
действий.
Действия их под Азовом даже и ему казались нелепыми; «все шло так беспорядочно и небрежно, —
говорит он об осаде Азова, — что мы как будто шутили, вовсе не думая
о важности дела» (Устрялов, том II, стр. 238).
— Он не шпион, а он михрютка, не знающий, где раки зимуют, — сказал
о нем однажды всей его компании один беллетрист, имевший одно время значение в некоторых кружках, примыкавших к «общежительной коммуне». — Оттого, —
говорил беллетрист, — и все
действия Бенни странные, оттого-де он и выходит таким шутом. Это можно, мол, доказать и с физиологической точки зрения: посмотрите-де только на старых девушек и монахинь, и т. п.
Белесова. Я ничего не преувеличиваю. Конечно, я не знаю, с какими мыслями он смотрит на меня; я вам
говорю только
о том, какое
действие производит на меня его взгляд. Есть положения, в которых долгий и серьезный взгляд непереносим: в нем укор, в нем обида, он будит совесть. (С упреком.) А вы сами знаете, что мне, для моего спокойствия, надо усыплять совесть, а не будить ее.
Он
говорит, что «политическая система государей московских заслуживала удивление своею мудростию, имея целию одно благоденствие народа», и что «народ, избавленный князьями московскими от бедствий внутреннего междоусобия и внешнего ига, не жалел
о своих древних вечах и сановниках; довольный
действием, не спорил
о правах.
Говоря о примирении искусства с религией, он всеми словами и
действиями своими доказывает, что художник погиб в нем; дай бог, чтобы это было только на время…
Граф(сильно рассердясь).
О, в таком случае я
поговорю с господином Вуландом серьезно. Я не люблю, чтобы под мои
действия вели подкопы!.. Шуберскому сказать, чтобы он сейчас же подал в отставку, а вас я прошу начать судебное преследование против него за клевету на вас, потому что я желаю, чтобы вы публично и совершенно были оправданы в общественном мнении.
С первых же времен апостолы и первые христиане до такой степени не понимают сущности учения Христа, что учат принимающих христианство прежде всего верить в воскресение Христа, в чудесное
действие крещения, в сошествие святого духа и т. п., но ничего или очень мало
говорят о нравственном учении Христа, как это видно по всем речам апостолов, записанным в Деяниях.
Благо для него также встречать противоречия и упреки, когда
о нем дурно думают,
говорят, хотя бы намерения его были чистыми и поступки правильны, ибо такой образ
действий держит его в смирении и является противоядием пустой славе.
«Сказание
о том, как негодуют последователи Варлаама и Акиндина»: «мы
говорим согласно учению святых, что и божеское существо, как несообщимое и невидимое, превыспреннее посылаемым из него озарений и
действий и дарований, кои дает и сообщает святым св. Троица: Отец и Сын и св.
Душа загоралась стремлением к
действию, рука хваталась за рукоятку меча; глаза обращались к востоку, где глухие громовые раскаты
говорили о нараставшей грозе, которая вскоре должна была налететь на Элладу…
Затем принцесса поверяет Гамильтону предположения
о дальнейших своих
действиях,
говорит, что намеревается проехать в Константинополь сухим путем через Венгрию, но замечает, что такое путешествие небезопасно: венгерский король Иосиф II находится в союзе с Екатериной, и, проезжая через его владения, она может быть открыта.
Она
говорит о соучастии человека,
о совместном
действии человека и Бога.
— Откровенно
говоря, мне сделать это чрезвычайно неудобно. Вы знаете, Варвара Васильевна — двоюродная сестра моей жены. На меня и так все косятся за мой последний доклад
о недостатках постановки народного образования в нашей губернии; если же я предложу сделать, что вы желаете, то все скажут, что я «радею родному человечку» [Заимствование у А. С. Грибоедова (см. комедию «Горе от ума»,
действие 2, явление 4).].
Поговорив о погоде,
о военных
действиях, об общих знакомых офицерах и убедившись по вопросам и ответам, по взгляду на вещи в удовлетворительности понятий один другого, мы невольно перешли к разговору более короткому.
Я
говорил вам до сих пор, многоуважаемые паны,
о наших средствах, теперь изложу вам ход наших
действий.
— Ничуть, — спокойно ответила Ольга Николаевна, — я
говорю не против права государства исторгнуть из своей среды вредного сочлена, и даже совершенно уничтожить его, я
говорю о самоуправстве между равными членами этого общества, каковым самоуправством, несомненно, является убийство из мести, дуэль и тому подобные, самим государством признаваемые за преступные
действия.
Вы
о чести
говорите очень горячо, молодой человек; увидим, так ли согласны с правилами чести и
действия ваши!
— А с того, что заметил он, а потом и его жена, что уже чересчур сладко стал ты поглядывать на их дочку, так и явился
о том его превосходительство доложить моему превосходительству… дозволю ли я открыть тебе военные
действия против крепости, готовой к сдаче… — шутливо
говорил Павел Кириллович.
Выехавший навстречу Александру Васильевичу в Виченцу генерал квартирмейстер армии маркиз де Шателер старался, докладывая ему дорогой
о расположении войск, выпытывать от него план предстоящих
действий, но Суворов, слушая его,
говорил только...
Я надеюсь, что суд в этом со мною согласится. Показаниям же госпожи де Межен не может быть дано веры, так как суду хорошо известны отношения к ней обвиняемого, его любовь и преданность ему. Что же касается обвинения обоих подсудимых в оскорблении словами и
действиями полицейского комиссара и агентов полиции, а также в сопротивлении властям, то все это доказано и не отрицается самими обвиняемыми.
О чем же тогда
говорить, как не
о применении закона?
Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать
действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие
о том, что человек, с которым
говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно-победоносное имя.
Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним
действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный в истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, — Кутузов представляется им чем-то неопределенным и жалким, и,
говоря о Кутузове и 12-м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
Говоря о простейших
действиях тепла, электричества или атомов, мы не можем сказать, почему происходят эти
действия, и
говорим, что такова природа этих явлений, что это их закон. То же самое относится и до исторических явлений. Почему происходит война или революция? мы не знаем; мы знаем только, что для совершения того или другого
действия, люди складываются в известное соединение и участвуют все; и мы
говорим, что такова природа людей, что это закон.
В исторических сочинениях
о 1812-м годе авторы-французы очень любят
говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы-русские еще более любят
говорить о том, как с начала кампании существовал план Скифской войны заманиванья Наполеона в глубь России и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому-то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, на проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ
действий.
То же самое и революционеры каких бы то ни было партий, если они допускают убийство для достижения своих целей. Сколько бы ни
говорили они
о том, что, когда власть будет в их руках, им не нужно будет употреблять тех средств насилия, которые они употребляют теперь, — поступки их столь же безнравственны и жестоки, как и
действия правительств. И потому точно так же, как и злодейства правительств, производят такие страшные последствия: озлобления, озверения, развращения людей.
Сделать это необходимо потому, что, не
говоря уже
о той выработанной историей и наукой и признанной всем миром истине, что религиозные гонения не только не достигают своей цели, но производят обратное
действие, усиливая то, что они хотят уничтожить, не
говоря и
о том, что только вмешательство власти в дела веры производит вреднейший и потому худший, так сильно обличаемый Христом порок лицемерия, не
говоря уже об этом, вмешательство власти в дела веры препятствует достижению высшего блага как отдельного человека, так и всех людей — единения их между собою.
Официально в больших обществах все
говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale, [ангины,] но в интимных кружках рассказывали подробности
о том, как le médecin intime de la Reine d’Espagne [Лейб-медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого-то лекарства, для произведения известного
действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь.