Неточные совпадения
Но река продолжала свой говор, и в этом говоре слышалось что-то искушающее, почти зловещее. Казалось, эти
звуки говорили:"Хитер, прохвост, твой бред, но есть и другой бред, который, пожалуй, похитрей твоего будет". Да; это был тоже бред, или, лучше сказать, тут встали лицом к лицу два бреда: один, созданный лично Угрюм-Бурчеевым, и другой, который врывался откуда-то со стороны и заявлял
о совершенной своей независимости от первого.
Левин смотрел перед собой и видел стадо, потом увидал свою тележку, запряженную Вороным, и кучера, который, подъехав к стаду,
поговорил что-то с пастухом; потом он уже вблизи от себя услыхал
звук колес и фырканье сытой лошади; но он так был поглощен своими мыслями, что он и не подумал
о том, зачем едет к нему кучер.
— А! — сказал Левин, более слушая
звук ее голоса, чем слова, которые она
говорила, всё время думая
о дороге, которая шла теперь лесом, и обходя те места, где бы она могла неверно ступить.
Ничего, казалось, не было необыкновенного в том, что она сказала, но какое невыразимое для него словами значение было в каждом
звуке, в каждом движении ее губ, глаз, руки, когда она
говорила это! Тут была и просьба
о прощении, и доверие к нему, и ласка, нежная, робкая ласка, и обещание, и надежда, и любовь к нему, в которую он не мог не верить и которая душила его счастьем.
«Это
о царе
говорят», — решил Самгин, закрывая глаза. В полной темноте
звуки стали как бы отчетливей. Стало слышно, что впереди, на следующем диване, у двери, струится слабенький голосок, прерываемый сухим, негромким кашлем, — струится, выговаривая четко.
Клим не мог представить его иначе, как у рояля, прикованным к нему, точно каторжник к тачке, которую он не может сдвинуть с места. Ковыряя пальцами двуцветные кости клавиатуры, он извлекал из черного сооружения негромкие ноты, необыкновенные аккорды и, склонив набок голову, глубоко спрятанную в плечи, скосив глаза, присматривался к
звукам.
Говорил он мало и только на две темы: с таинственным видом и тихим восторгом
о китайской гамме и жалобно, с огорчением
о несовершенстве европейского уха.
Растягивая
звук «
о», Ряхин
говорил...
— У Тагильского оказалась жена, да — какая! — он закрыл один глаз и протяжно свистнул. — Стиль модерн, ни одного естественного движения,
говорит голосом умирающей. Я попал к ней по объявлению: продаются книги. Книжки, брат, замечательные. Все наши классики, переплеты от Шелля или Шнелля, черт его знает! Семьсот целковых содрала. Я сказал ей, что был знаком с ее мужем, а она спросила: «Да?» И — больше ни
звука о нем, стерва!
Она решается не видеть и удаляется в гостиную. Из залы доносятся
звуки кадрили на мотив «Шли наши ребята»; около матушки сменяются дамы одна за другой и поздравляют ее с успехами дочери. Попадаются и совсем незнакомые, которые тоже
говорят о сестрице. Чтоб не слышать пересудов и не сделать какой-нибудь истории, матушка вынуждена беспрерывно переходить с места на место. Хозяйка дома даже сочла нужным извиниться перед нею.
Что же
говорить о крещеном народе, у которого ноги устроены исстари таким образом, что при первых
звуках веселого плясового напева сами начинают подгибаться и притопывать.
Или все это роилось бесформенными ощущениями в той глубине темного мозга,
о которой
говорил Максим, и где лучи и
звуки откладываются одинаково весельем или грустью, радостью или тоской?..
Ветер шевелил прядь волос, свесившуюся из-под его шляпы, и тянулся мимо его уха, как протяжный звон эоловой арфы. Какие-то смутные воспоминания бродили в его памяти; минуты из далекого детства, которое воображение выхватывало из забвения прошлого, оживали в виде веяний, прикосновений и
звуков… Ему казалось, что этот ветер, смешанный с дальним звоном и обрывками песни,
говорит ему какую-то грустную старую сказку
о прошлом этой земли, или
о его собственном прошлом, или
о его будущем, неопределенном и темном.
St.-Jérôme,
поговорив о чем-то с Мими, вышел из комнаты;
звуки его шагов послышались сначала на лестнице, а потом над нами, по направлению классной.
И народ бежал встречу красному знамени, он что-то кричал, сливался с толпой и шел с нею обратно, и крики его гасли в
звуках песни — той песни, которую дома пели тише других, — на улице она текла ровно, прямо, со страшной силой. В ней звучало железное мужество, и, призывая людей в далекую дорогу к будущему, она честно
говорила о тяжестях пути. В ее большом спокойном пламени плавился темный шлак пережитого, тяжелый ком привычных чувств и сгорала в пепел проклятая боязнь нового…
Надобно решительно иметь детское простодушие одного моего знакомого прапорщика, который даже в пище вкусу не знает; надобно именно владеть его головой, чтоб поверить баронессе, когда она мило уверяет вас, что дает этот бал для удовольствия общества, а не для того, чтоб позатянуть поступившее на нее маленькое взыскание, тысяч в тридцать серебром,
о чем она и будет тут же, под волшебные
звуки оркестра Лядова,
говорить с особами, от которых зависит дело.
Множество пчел, ос и шмелей дружно и жадно гудело в их густых ветках, осыпанных золотыми цветами; сквозь полузакрытые ставни и опущенные сторы проникал в комнату этот немолчный
звук: он
говорил о зное, разлитом во внешнем воздухе, — и тем слаще становилась прохлада закрытого и уютного жилья.
А Людмиле тотчас же пришло в голову, что неужели же Ченцов может умереть, когда она сердито подумает об нем?
О, в таком случае Людмила решилась никогда не сердиться на него в мыслях за его поступок с нею… Сусанна ничего не думала и только безусловно верила тому, что
говорил Егор Егорыч; но адмиральша — это немножко даже и смешно — ни
звука не поняла из слов Марфина, может быть, потому, что очень была утомлена физически и умственно.
С этой целью он обивает пороги «высокопоставленных лиц», ходит по канцеляриям, заводит нужные знакомства и даже в бальной зале, под
звуки оркестра, выделывая ногами изящные па кадрили и красиво перегибая тонкий стан в изящном фраке, он
говорит «ей», уже любимой,
о них,
о бедном, добром, страдающем народе…
Мой друг Пепко совершенно забыл обо мне, предоставив меня своей участи. Это было жестоко, но молодость склонна думать только
о самой себе, — ведь мир существует только для нее и принадлежит ей. Мы почти не
говорили. Пепко изредка справлялся
о моем здоровье и издавал неопределенный носовой
звук, выражавший его неудовольствие...
Траурная музыка гулко бьет в окна домов, вздрагивают стекла, люди негромко
говорят о чем-то, но все
звуки стираются глухим шарканьем тысяч ног
о камни мостовой, — тверды камни под ногами, а земля кажется непрочной, тесно на ней, густо пахнет человеком, и невольно смотришь вверх, где в туманном небе неярко блестят звезды.
Князь еще и прежде
говорил с Миклаковым совершенно откровенно
о своей любви к Елене и
о некоторых по этому поводу семейных неприятностях, и тот при этом обыкновенно ни одним
звуком не выражал никакого своего мнения, но в настоящий раз не удержался.
— Конечно!.. Без сомнения! — отвечал было он на первых порах очень решительно; но потом несколько и пораздумал: князь после того разговора, который мы описали, ни разу больше не упомянул
о княгине, и даже когда Елпидифор Мартыныч
говорил ему: «Княгиня, вероятно, скоро приедет!» — князь обыкновенно ни одним
звуком не отвечал ему, и, кроме того, у него какая-то тоска отражалась при этом в лице.
— Непременно зайду!.. Я сам это думал! — подхватил граф, хотя вовсе не думал этого делать, — на том основании, что он еще прежде неоднократно забегал к Домне Осиповне, заводил с ней разговор
о Бегушеве, но она ни
звука не произносила при этом: тяжело ли ей было
говорить о нем или просто скучно, — граф не знал, как решить!
Русский,
говоря по-французски, в каждом
звуке изобличает, что для органов его неуловима полная чистота французского выговора, беспрестанно изобличает свое иностранное происхождение в выборе слов, в построении фразы, во всем складе речи, — и мы прощаем ему все эти недостатки, мы даже не замечаем их, и объявляем, что он превосходно, несравненно
говорит по-французски, наконец, мы объявляем, что «этот русский
говорит по-французски лучше самих французов», хотя в сущности мы и не думаем сравнивать его с настоящими французами, сравнивая его только с другими русскими, также усиливающимися
говорить по-французски, — он действительно
говорит несравненно лучше их, но несравненно хуже французов, — это подразумевается каждым, имеющим понятие
о деле; но многих гиперболическая фраза может вводить в заблуждение.
Я
говорю о тщательно изъятой Некрасовым из продажи книжечке, носящей заглавие «Мечты и
звуки».
Не будем
говорить о механическом исполнении всякого рода движений, входящих в привычку у человека, одаренного словом и разумом. В какой области, кроме кавалерии, находим мы в животных такую привычку понимания команды по одному
звуку, хотя бы команда относилась не прямо к тому, кто ее понял. Старую лошадь в манеже нужно удерживать от исполнения команды по одному ее предварительному возглашению, не дождавшись исполнительного: марш!
И вышло то, что сатира наша, хотя, по-видимому, и
говорила о деле, но, в сущности, постоянно оставалась пустым
звуком…
Обыкновенно он начинал с того, что хвастался своим умом, силою которого безграмотный мужик создал и ведет большое дело с глупыми и вороватыми людьми под рукою, — об этом он
говорил пространно, но как-то вяло, с большими паузами и часто вздыхая присвистывающим
звуком. Иногда казалось, что ему скучно исчислять свои деловые успехи, он напрягается и заставляет себя
говорить о них.
Полковник дремал, покачивая головой, всхрапывая, дамы сидели все три рядом на диване и
говорили о каких-то пустяках. Шум дождя за окнами стал тише, но этот негромкий, настойчивый
звук явно свидетельствовал
о его твёрдом решении обливать землю бесконечно долго.
Ну полно, брат. Садись и начинай играть,
А песни выльются невольно.
Люблю я песни, в них так живо
Являются душе младенческие дни.
О прошлом
говорят красноречиво
И слезы на глаза влекут они;
Как будто в них мы можем слезы возвратить,
Которые должны мы были проглотить;
Пусть слезы те в груди окаменели,
Но их один разводит
звук,
Напомнив дни, когда мы пели,
Без горькой памяти, без ожиданья мук.
Прилично б было мне молчать
о том,
Но я привык идти против приличий,
И,
говоря всеобщим языком,
Не жду похвал. — Поэт породы птичей,
Любовник роз, над розовым кустом
Урчит и свищет меж листов душистых.
Об чем? Какая цель тех
звуков чистых? —
Прошу хоть раз спросить у соловья.
Он вам ответит песнью… Так и я
Пишу, что мыслю, мыслю что придется,
И потому мой стих так плавно льется.
Кроме того, как мне было рассказывать
о нем,
говорить о нем он, когда для меня он был то и ты.
Говорить о нем черт, когда для меня он был Мышатый: ты, имя настолько сокровенное, что я и одна не произносила его вслух, а только в постели или на поляне, шепотом: «Мышатый!»
Звук слова «Мышатый» был сам шепот моей любви к нему. Не-шепотом это слово не существовало. Звательный падеж любви, других падежей не имеющей.
В офицерском кругу
говорилиО тугом производстве своем
И
о том, чьи полки победили
На маневрах под Красным Селом:
«Верно, явится завтра в приказе
Благодарность войскам, господа:
Сам фельдмаршал воскликнул в экстазе:
„Подавайте Европу сюда!..“»
Тут же шли бесконечные споры
О дуэли в таком-то полку
Из-за Клары, Арманс или Лоры,
А меж тем где-нибудь в уголку
Звуки грязно настроенной лиры
Костя Бурцев («поэт не для дам»,
Он же член «Комитета Земфиры»)
Сообщал потихоньку друзьям.
— Ты хочешь мне
говорить о моем муже? Я и так думала
о нем весь вечер под
звуки этой музыки.
— А вот Гете понимал, — заметил Евангел, — а Иоанн Дамаскин еще больше понимал. Припомните-ка поэму Алексея Толстого; Иоанн
говорит: «Неодолимый их призыв меня влечет к себе все более…
о, отпусти меня, калиф, дозволь дышать и петь на воле». Вот что
говорят эти
звуки: они выманивают нас на волю петь из-под сарая.
Вдали смолкло, и опять по тихой улице поплыли широкие, царственные
звуки. Лицо у Варвары Васильевны стало молодое и прекрасное, глаза светились. И Токарев почувствовал — это не музыка приковала ее. В этой музыке он, Токарев, из далекого прошлого
говорил ей
о любви и счастье, ее душа тянулась к нему, и его сердце горячо билось в ответ. Музыка прекратилась. Варвара Васильевна быстро двинулась дальше.
На дворе уж восходило солнце, громко пели птицы; слышно было, как в саду шагал садовник и как скрипела его тачка… А немного погодя послышалось мычанье коров и
звуки пастушеской свирели. Солнечный свет и
звуки говорили, что где-то на этом свете есть жизнь чистая, изящная, поэтическая. Но где она?
О ней никогда не
говорили Володе ни maman, ни все те люди, которые окружали его.
По
звуку ее оклика он почуял, что она хочет
поговорить о чем-нибудь «душевном».
— Борис Петрович, —
говорил минут через пять Теркин, с ласкою в
звуках голоса. — За что я вас люблю и почитаю, это за то, что вы не боитесь правду показывать
о мужике…
о темном люде вообще.
Не
о Василисе Мелентьевой шел спор между молодыми людьми. Они нравились друг другу. Это было сразу видно. Тася прислушивалась к
звукам их голосов. Вот если бы она так же на сцене
говорила, вышло бы и правдиво, и весело… Больше ничего ведь и не нужно… А как трудно все это выполнить!..
Вы, конечно, не раз угадывали в глазах моих, в
звуке моего голоса, во всех отношениях к вам более, нежели уважение, более, нежели преданность; но я не смел еще ни разу
говорить вам
о настоящих своих чувствах.
Леандров (про себя). Он подает мне условленный знак… а! понимаю. (Садясь с Виталиной на скамейку подле беседки, вслух.)
О чем, бишь, мы
говорили? Да,
о сыне. В самом деле, славный и добрый малый! Живой портрет матери, которую я страстно любил! Знаете ли, ваша Наталья Ивановна мне ее живо напоминает. Одно и то же имя;
звук голоса — словно слышу мою Наташу. Как она хороша, моя голубушка!
Этот вопрос
о чае начинал их утро. С такими обязательными фразами Стягину было ловчее. Вера Ивановна не
говорила ничего лишнего и как бы дожидалась всегда вопроса, но тон ее ответов он находил очень порядочным, и
звук ее голоса не раздражал его.
— Вот и я! —
говорит о. Василий. Он весь белый и дрожит. Тугие красные пальцы никак не могут перевернуть белой страницы. Он дует на них, трет одну
о другую, и снова шуршат тихо страницы, и все исчезает: голые стены, отвратительная маска идиота и равномерные, глухие
звуки колокола. Снова безумным восторгом горит его лицо. Радость, радость!