Неточные совпадения
Молодой
парень, распевая
о том, как ловко и легко пройдет он к своей красной девице, между прочим
говорит...
Я как-то
говорил о наружности этого господина: высокий, курчавый, плотный
парень, лет сорока, с багровым, несколько опухшим и обрюзглым лицом, со вздрагивающими при каждом движении головы щеками, с маленькими, кровяными, иногда довольно хитрыми глазками, в усах, в бакенбардах и с зарождающимся мясистым кадыком, довольно неприятного вида.
Ольга Алексеевна (после паузы). Ты
говоришь о Сергее Васильевиче? (Варвара Михайловна не отвечает, тихо покачивая головой и глядя куда-то вперед.) Как быстро меняются люди! Я помню его студентом… какой он тогда был хороший! Беспечный, веселый бедняк… рубаха-парень — звали его товарищи… А ты мало изменилась: все такая же задумчивая, серьезная, строгая… Когда стало известно, что ты выходишь за него замуж, я помню, Кирилл сказал мне: с такой женой Басов не пропадет. Он легкомыслен и склонен к пошлости, но она…
Говоря таким образом, Захар не имел дурного умысла. Он чуть ли даже не был чистосердечен, потому что судил
о Гришке по себе — судил безошибочно, и знал, следовательно, как мало соответствовало молодому
парню настоящее его житье.
— Да,
парень! Думай… — покачивая головой,
говорил Щуров. — Думай, как жить тебе… О-о-хо-хо! как я давно живу! Деревья выросли и срублены, и дома уже построили из них… обветшали даже дома… а я все это видел и — все живу! Как вспомню порой жизнь свою, то подумаю: «Неужто один человек столько сделать мог? Неужто я все это изжил?..» — Старик сурово взглянул на Фому, покачал головой и умолк…
— Что ты это?! — даже с испугом воскликнул
парень и стал горячо и торопливо
говорить ей какие-то слова
о красоте ее,
о том, какая она ласковая, как ему жалко ее и как стыдно пред ней. А она слушала и все целовала его щеки, шею, голову и обнаженную грудь.
Парни хвастливы, но — трусы. Уже раза три они пробовали побить меня, застигая ночью на улице, но это не удалось им, и только однажды меня ударили палкой по ноге. Конечно, я не
говорил Ромасю
о таких стычках, но, заметив, что я прихрамываю, он сам догадался, в чем дело.
Сначала он
говорил, посмеиваясь себе в усы, но потом, подавая реплики собеседнику и напоминая ему
о радостях крестьянской жизни, в которых сам давно разочаровался, забыл
о них и вспоминал только теперь, — он постепенно увлекся и вместо того, чтобы расспрашивать
парня о деревне и ее делах, незаметно для себя стал сам рассказывать ему...
А те
парни, которые к Михайле ходят, всегда впереди,
говорят громче всех и совершенно ничего не боятся. Раньше, когда я
о народе не думал, то и людей не замечал, а теперь смотрю на них и всё хочу разнообразие открыть, чтобы каждый предо мной отдельно стоял. И добиваюсь этого и — нет: речи разные, и у каждого своё лицо, но вера у всех одна и намерение едино, — не торопясь, но дружно и усердно строят они нечто.
— Не плачь, —
говорила какая-то краснощекая старуха, — ну,
о чем плакать-то? Слезами не поможешь… знать, уж господу богу так угодно… Да и то грех сказать: Григорий
парень ловкий,
о чем кручинишься? Девка ты добрая, обижать тебя ему незачем, а коли по случай горе прикатит, коли жустрить начнет… так и тут что?.. Бог видит, кто кого обидит…
«Ну вот и отлично, —
говорит Безрукой. — А ты,
парень, — отозвал он меня к сторонке, — как ослобонишься, ступай на Кильдеевскую заимку, спроси там хозяина Ивана Захарова, я ему
о тебе
поговорю, дитятко; да клятву-то помни».
Тихо думалось
о Степане — конечно, он стал как будто зазнаваться, слишком явно кичился прямотой своих суждений, а всё-таки он самый хороший
парень в селе и желает всем добра. Ведь и давеча, на мосту,
говоря с девицами, он не сказал ничего обидного…
Старуха тетушка нашла, что
парня пора женить, и
говорит ему раз
о невестах.
Не
говорю уже
о Степане Бондареве: глядя на него, я часто дивлюсь, откуда в этом ординарнейшем на вид
парне столько мягкой, чисто женской заботливости и нежности к больным.
Я вышел из трактира с двумя фабричными
парнями. Они любовно-почтительно слушали меня и кивали головами, а я с пьяным, фальшиво-искренним одушевлением
говорил о завоевании счастья,
о светлом будущем.
— Пошли ей, господи, место злачно, место покойно! —
говорит он протяжным, скорее старушечьим, чем мужским голосом. — Научи ее, господи, рабу твою Ксению, оправданием твоим! Ежели б не маменька любезная, быть бы мне в простых мужиках, без всякого понятия! Теперя,
парень,
о чем меня ни спроси, я все понимаю...
— Уж я
о порядках и не
говорю. Каковы набольшие — такова и паства. Вот вы, как я знаю, были недурной
парень. Ну, и поплатились, как следует. В студенческую братию я совсем изверился. Да и во всю нашу — с позволения сказать — интеллигенцию.
Эти мысли, которые граф прочел на лице Якова при обещанной ему награде,
говорили о том, что
парень расшибется вдребезги, а все же сделает дело.
Вечеринка была грандиозная, — первый опыт большой вечеринки для смычки комсомола с беспартийной рабочей молодежью. Повсюду двигались сплошные толпы девчат и
парней. В зрительном зале должен был идти спектакль, а пока оратор из МГСПС [Московский городской совет профессиональных союзов.] скучно
говорил о борьбе с пьянством, с жилищной нуждой и религией. Его мало слушали, ходили по залу, разговаривали. Председатель юнсекции то и дело вставал, стучал карандашиком по графину и безнадежно
говорил...
Дворник, молодой
парень, послушав, что рассказывали
о больном, подошел к Алексею Кириловичу один и
говорит ему: «Тпрусь, дурка!