Неточные совпадения
Новгородский предводитель, милиционный [участник ополчения 1812 г. (от лат. militia).] дворянин, с владимирской медалью, встречаясь со мной, чтоб заявить начитанность,
говорил книжным языком докарамзинского
периода; указывая раз на памятник, который новгородское дворянство воздвигнуло самому себе в награду за патриотизм в 1812 году, он как-то с чувством отзывался
о, так сказать, трудной, священной и тем не менее лестной обязанности предводителя.
В
период,
о котором я
говорю, я выпустил книгу «Философия свободы», еще несовершенный эскиз моей философии свободы.
Не
говорю уж
о случаях нравственного помешательства,
о начальном
периоде прогрессивного паралича и проч., где нужна более или менее тонкая диагностика.
Она была в тех летах, когда еще волочиться за нею было не совестно, а влюбиться в нее стало трудно; в тех летах, когда какой-нибудь ветреный или беспечный франт не почитает уже за грех уверять шутя в глубокой страсти, чтобы после, так для смеху, скомпрометировать девушку в глазах подруг ее, думая этим придать себе более весу… уверить всех, что она от него без памяти, и стараться показать, что он ее жалеет, что он не знает, как от нее отделаться…
говорит ей нежности шепотом, а вслух колкости… бедная, предчувствуя, что это ее последний обожатель, без любви, из одного самолюбия старается удержать шалуна как можно долее у ног своих… напрасно: она более и более запутывается, — и наконец… увы… за этим
периодом остаются только мечты
о муже, каком-нибудь муже… одни мечты.
Почти все они выработались гораздо прежде, под влиянием литературных преданий другого
периода, начало которого совпадает в истории… впрочем, что нам до истории: читатели сами ее должны знать… будем
говорить только
о литературе.
Например, он
говорит о путешествиях русских ко святым местам и, чтобы дать понятие
о богатстве этой отрасли русской литературы в
период от свержения монгольского ига до Петра (1480–1689), перечисляет путешествия, которых описания сохранились.
Об этом детском патриотизме не стоит, конечно,
говорить как
о чем-то важном и прекрасном, но нельзя и не признать его значения в детском и отроческом
периоде жизни человека.
Не
говоря уже
о многочисленных представителях слепого, фанатического атеизма, у которых практическое отношение к религии выражается в ненависти к ней (ecrasez Finfame) [«Раздавите гадину!» (фр.) — слова Вольтера по поводу католической церкви.], здесь в первую очередь следует назвать представителей немецкого идеализма Фихте (
периода Atheismusstreit) [«Спор об атеизме» (нем.) — так называется литературный скандал, разразившийся в Иене в 1799 г. по поводу статьи И. Г. Фихте «Об основании нашей веры в божественное управление миром», опубликованной в 1798 г. в редактируемом Фихте «Философском журнале».
Вслед за таким началом почтенный миссионер, решивший, вероятно, что «рыбка клюнула», еще горячее продолжал
говорить о значении католичества и
говорил бы, конечно, весьма долго, если бы Ашанин, уставший от этой беседы и раздосадованный, что эти патеры принимают его за дурака, готового променять свою веру благодаря непрошенным наставлениям, не перебил оратора на одном из патетических
периодов насмешливым восклицанием...
Все это я
говорю затем, чтобы показать необходимость объективнее относиться к тогдашней жизни. С 60-х годов выработался один как бы обязательный тон, когда
говорят о николаевском времени, об эпохе крепостного права. Но ведь если так прямолинейно освещать минувшие
периоды культурного развития, то всю греко-римскую цивилизацию надо похерить потому только, что она держалась за рабство.
Но Гекер ничего не
говорит об огромной положительной социальной роли церкви в татарский
период,
о нищелюбии в древней Руси, не
говорит о положительных явлениях русской святости.
Достаточно прочесть одного «Лира», с его сумасшествием, убийствами, выкалыванием глаз, прыжком Глостера, отравлениями, ругательствами, не
говоря уже
о «Перикле», «Цимбелине», «Зимней сказке», «Буре» (все произведения зрелого
периода), чтобы убедиться в этом.
За этот
период им написаны «Война и мир» и «Анна Каренина», не
говоря о многих мелких рассказах.
Впрочем, Фихте в первый
период почти не
говорит о духе, лишь в последний свой
период он возвращается к духу.
Сумев внушить к себе искреннюю любовь своего венценосного супруга, она незаметно подчинила его своему благородному влиянию, и царь, приблизив к себе иерея Сильвестра и Алексея Адашева, начал тот славный
период своего царствования,
о котором с восторгом
говорят русские и иноземные летописцы, славный не только делами внешними, успехами войн, но и внутренними, продолжавшийся около шестнадцати лет, до самой смерти царицы Анастасии и удаления Сильвестра и Адашева по проискам врагов.