Неточные совпадения
Он
говорил то самое, что предлагал Сергей Иванович; но, очевидно, он ненавидел его и всю его партию, и это чувство ненависти сообщилось всей партии и вызвало отпор такого же, хотя и более приличного озлобления с другой стороны. Поднялись крики, и на минуту всё смешалось, так что губернский предводитель должен был просить
о порядке.
«Больной человек. Естественно, что она думает и
говорит о смерти. Мысли этого
порядка —
о цели бытия и прочем — не для нее, а для здоровых людей. Для Кутузова, например… Для Томилина».
И, думая словами, он пытался представить себе
порядок и количество неприятных хлопот, которые ожидают его. Хлопоты начались немедленно: явился человек в черном сюртуке, краснощекий, усатый, с толстым слоем черных волос на голове, зачесанные на затылок, они придают ему сходство с дьяконом, а черноусое лицо напоминает
о полицейском. Большой, плотный, он должен бы
говорить басом, но
говорит высоким, звонким тенором...
— Есть факты другого
порядка и не менее интересные, —
говорил он, получив разрешение. — Какое участие принимало правительство в организации балканского союза? Какое отношение имеет к балканской войне, затеянной тотчас же после итало-турецкой и, должно быть, ставящей целью своей окончательный разгром Турции? Не хочет ли буржуазия угостить нас новой войной? С кем? И — зачем? Вот факты и вопросы,
о которых следовало бы подумать интеллигенции.
— Да, это правда, —
говорил он, обрадованный, что она попечение
о порядке свиданий взяла на себя.
Улеглись ли партии? сумел ли он поддержать
порядок, который восстановил? тихо ли там? — вот вопросы, которые шевелились в голове при воспоминании
о Франции. «В Париж бы! —
говорил я со вздохом, — пожить бы там, в этом омуте новостей, искусств, мод, политики, ума и глупостей, безобразия и красоты, глубокомыслия и пошлостей, — пожить бы эпикурейцем, насмешливым наблюдателем всех этих проказ!» «А вот Испания с своей цветущей Андалузией, — уныло думал я, глядя в ту сторону, где дед указал быть испанскому берегу.
Заедая рюмку водки куском балыка, этот снисходительный блюститель
порядка отечески попенял мне за мою неосмотрительность, впрочем, вошел в мое положение и посоветовал только велеть мужичкам понакидать навозцу, закурил трубочку и принялся
говорить о предстоящих выборах.
Добрые и умные люди написали много книг
о том, как надобно жить на свете, чтобы всем было хорошо; и тут самое главное, —
говорят они, — в том, чтобы мастерские завести по новому
порядку.
Было бы слишком длинно и сухо
говорить о других сторонах
порядка мастерской так же подробно, как
о разделе и употреблении прибыли;
о многом придется вовсе не
говорить, чтобы не наскучить,
о другом лишь слегка упомянуть; например, что мастерская завела свое агентство продажи готовых вещей, работанных во время, не занятое заказами, — отдельного магазина она еще не могла иметь, но вошла в сделку с одною из лавок Гостиного двора, завела маленькую лавочку в Толкучем рынке, — две из старух были приказчицами в лавочке.
Первое следствие этих открытий было отдаление от моего отца — за сцены,
о которых я
говорил. Я их видел и прежде, но мне казалось, что это в совершенном
порядке; я так привык, что всё в доме, не исключая Сенатора, боялось моего отца, что он всем делал замечания, что не находил этого странным. Теперь я стал иначе понимать дело, и мысль, что доля всего выносится за меня, заволакивала иной раз темным и тяжелым облаком светлую, детскую фантазию.
Для какого-то непонятного контроля и
порядка он приказывал всем сосланным на житье в Пермь являться к себе в десять часов утра по субботам. Он выходил с трубкой и с листом, поверял, все ли налицо, а если кого не было, посылал квартального узнавать
о причине, ничего почти ни с кем не
говорил и отпускал. Таким образом, я в его зале перезнакомился со всеми поляками, с которыми он предупреждал, чтоб я не был знаком.
Я не
говорю ни
о той восторженности, которая переполнила мое сердце, ни
о тех совсем новых образах, которые вереницами проходили перед моим умственным взором, — все это было в
порядке вещей, но в то же время играло второстепенную роль.
Говорят: посмотрите, как дети беспечно и весело резвятся, — и отсюда делают посылку к их счастию. Но ведь резвость, в сущности, только свидетельствует
о потребности движения, свойственной молодому ненадломленному организму. Это явление чисто физического
порядка, которое не имеет ни малейшего влияния на будущие судьбы ребенка и которое, следовательно, можно совершенно свободно исключить из счета элементов, совокупность которых делает завидным детский удел.
Этот прилив новых людей закончился нотариусом Меридиановым, тоже своим человеком, — он был сын запольского соборного протопопа, — и двумя следователями.
Говорили уже
о земстве, которое не сегодня-завтра должно было открыться. Все эти новые люди устраивались по-своему и не хотели знать старых
порядков, когда всем заправлял один исправник Полуянов да два ветхозаветных заседателя.
Наука
говорит правду
о «природе», верно открывает «закономерность» в ней, но она ничего не знает и не может знать
о происхождении самого
порядка природы,
о сущности бытия и той трагедии, которая происходит в глубинах бытия, это уже в ведении не патологии, а физиологии — учения
о здоровой сущности мира, в ведении метафизики, мистики и религии.
То, что я скажу, по внешности покажется парадоксальным, но по существу неопровержимо: наука и религия
говорят одно и то же
о чуде, согласны в том, что в пределах
порядка природы чудо невозможно и чуда никогда не было.
Вера лишь расширяет сферу знания и
говорит о восприятии вещей высшего
порядка, но столь же реальных, как и вещи низшего
порядка.
Догматы
говорят о пережитом и увиденном, догматы — факты мистического
порядка.
— Я тоже должен сказать, что я мало видел и мало был… с либералами, — сказал князь, — но мне кажется, что вы, может быть, несколько правы и что тот русский либерализм,
о котором вы
говорили, действительно отчасти наклонен ненавидеть самую Россию, а не одни только ее
порядки вещей. Конечно, это только отчасти… конечно, это никак не может быть для всех справедливо…
— Да за что же, черт возьми! Что вы там такое сделали? Чем понравились? Послушайте, — суетился он изо всех сил (все в нем в эту минуту было как-то разбросано и кипело в беспорядке, так что он и с мыслями собраться не мог), — послушайте, не можете ли вы хоть как-нибудь припомнить и сообразить в
порядке,
о чем вы именно там
говорили, все слова, с самого начала? Не заметили ли вы чего, не упомните ли?
Забыл было сказать тебе адрес Розена: близ Ревеля мыза Ментак.К нему еще не писал. В беспорядке
поговорил только со всеми родными поодиночке и точно не могу еще прийти в должный
порядок. Столько впечатлений в последний месяц, что нет возможности успокоиться душою. Сейчас писал к Annette и
поговорил ей
о тебе; решись к ней написать, ты ее порадуешь истинно.
Как жаль мне, добрый Иван Дмитриевич, что не удалось с вами повидаться; много бы надобно
поговорить о том, чего не скажешь на бумаге, особенно когда голова как-то не в
порядке, как у меня теперь. Петр Николаевич мог некоторым образом сообщать вам все, что от меня слышал в Тобольске. У Михайлы Александровича погостил с особенным удовольствием: добрая Наталья Дмитриевна приняла меня, как будто мы не разлучались; они оба с участием меня слушали — и время летело мигом.
Пустынная зала, приведенная относительно в лучший
порядок посредством сбора сюда всей мебели из целого дома, оживилась шумными спорами граждан. Женщины, сидя около круглого чайного стола,
говорили о труде; мужчины
говорили о женщинах, в углу залы стоял Белоярцев, окруженный пятью или шестью человеками. Перед ним стояла госпожа Мечникова, держа под руку свою шестнадцатилетнюю сестру.
Пархоменко все дергал носом, колупал пальцем глаз и
говорил о необходимости совершенно иных во всем
порядков и разных противодействий консерваторам. Райнер много рассказывал Женни
о чужих краях, а в особенности об Англии, в которой он долго жил и которую очень хорошо знал.
Во всем этом разговоре Вихрова по преимуществу удивила смелость Виссариона, с которою тот
говорил о постройке почтового дома. Груня еще прежде того рассказывала ему: «Хозяин-то наш, вон, почтовый дом строил, да двадцать тысяч себе и взял, а дом-то теперь весь провалился». Даже сам Виссарион, ехавши раз с Вихровым мимо этого дома, показал ему на него и произнес: «Вот я около этого камелька
порядком руки погрел!» — а теперь он заверял губернатора, что чист, как солнце.
В слободке
говорили о социалистах, которые разбрасывают написанные синими чернилами листки. В этих листках зло писали
о порядках на фабрике,
о стачках рабочих в Петербурге и в южной России, рабочие призывались к объединению и борьбе за свои интересы.
— И я тоже не желаю, а потому и стою, покамест, во всеоружии. Следовательно, возвращайтесь каждый к своим обязанностям, исполняйте ваш долг и будьте терпеливы. Tout est a refaire — вот девиз нашего времени и всех людей
порядка; но задача так обширна и обставлена такими трудностями, что нельзя думать
о выполнении ее, покуда не наступит момент. Момент — это сила, это conditio sine qua non. [необходимое условие (лат.)] Правду ли я
говорю?
Если б мы жили среди полей и лесов дремучих — так, а то жени вот этакого молодца, как ты, — много будет проку! в первый год с ума сойдет, а там и пойдет заглядывать за кулисы или даст в соперницы жене ее же горничную, потому что права-то природы,
о которых ты толкуешь, требуют перемены, новостей — славный
порядок! а там и жена, заметив мужнины проказы, полюбит вдруг каски, наряды да маскарады и сделает тебе того… а без состояния так еще хуже! есть,
говорит, нечего!
— Нет, — отвечал дядя, — он не
говорил, да мы лучше положимся на него; сами-то, видишь, затрудняемся в выборе, а он уж знает, куда определить. Ты ему не
говори о своем затруднении насчет выбора, да и
о проектах тоже ни слова: пожалуй, еще обидится, что не доверяем ему, да пугнет
порядком: он крутенек. Я бы тебе не советовал
говорить и
о вещественных знаках здешним красавицам: они не поймут этого, где им понять! это для них слишком высоко: и я насилу вникнул, а они будут гримасничать.
Я предсказал тебе, что ты не привыкнешь к настоящему
порядку вещей, а ты понадеялся на мое руководство, просил советов…
говорил высоким слогом
о современных успехах ума,
о стремлениях человечества…
о практическом направлении века — ну вот тебе!
Адмиральша, Сусанна и майор перешли в квартиру Миропы Дмитриевны и разместились там, как всегда это бывает в минуты катастроф, кто куда попал: адмиральша очутилась сидящей рядом с майором на диване и только что не склонившею голову на его плечо, а Сусанне, севшей вдали от них и бывшей, разумеется, бог знает до чего расстроенною, вдруг почему-то кинулись в глаза чистота,
порядок и даже щеголеватость убранства маленьких комнат Миропы Дмитриевны: в зальце, например, круглый стол, на котором она обыкновенно угощала карабинерных офицеров чаем, был покрыт чистой коломянковой салфеткой; а про гостиную и
говорить нечего: не
говоря о разных красивых безделушках,
о швейном столике с всевозможными принадлежностями, там виднелось литографическое и разрисованное красками изображение Маврокордато [Маврокордато Александр (1791—1865) — греческий патриот, организатор восстания в Миссолонги (1821).], греческого полководца, скачущего на коне и с рубящей наотмашь саблей.
Как я поступлю в виду этих настояний? стану ли просить об отсрочке? Но ведь это именно и будет"виляние хвостам". Скажу ли прямо, что не могу примкнуть к суматохе, потому что считаю ее самою несостоятельною формою общежития? Но ведь суматоха никогда не признает себя таковою, а присвоивает себе наименование"
порядка". — Кто
говорит вам
о суматохе? — ответят мне, — ему
о порядке напоминают, к защите
порядка его призывают, а он"суматоху"приплел"хорош гусь!
Происходит то, что в большей части случаев служит источником самых грубых заблуждений людских: люди, стоящие на низшей степени понимания, встречаясь с явлениями высшего
порядка, — вместо того чтобы сделать усилия, чтобы понять их, чтобы подняться на ту точку зрения, с которой должно смотреть на предмет, — обсуживают его с своей низшей точки зрения, и с тем большей смелостью и решительностью, чем меньше они понимают то,
о чем
говорят.
Осторожность удерживала меня передать лишь нам с вами известные факты того вечера, когда была игра в карты у Стерса, и некоторые другие обстоятельства, иного
порядка, чем те,
о каких принято
говорить в случайных знакомствах.
— Вы плыли на «Бегущей»? — Сказав это, она всунула мизинец в прорез полумаски и стала ее раскачивать. Каждое ее движение мешало мне соображать, отчего я начал
говорить сбивчиво. Я сбивался потому, что не хотел вначале
говорить о ней, но, когда понял, что иначе невозможно,
порядок и простота выражений вернулись.
В Москве есть особая varietas [разновидность (лат.).] рода человеческого; мы
говорим о тех полубогатых дворянских домах, которых обитатели совершенно сошли со сцены и скромно проживают целыми поколениями по разным переулкам; однообразный
порядок и какое-то затаенное озлобление против всего нового составляет главный характер обитателей этих домов, глубоко стоящих на дворе, с покривившимися колоннами и нечистыми сенями; они воображают себя представителями нашего национального быта, потому что им «квас нужен, как воздух», потому что они в санях ездят, как в карете, берут за собой двух лакеев и целый год живут на запасах, привозимых из Пензы и Симбирска.
За чаем сидели и калякали
о разных разностях, главным образом за всех
говорила модная Алена Евстратьевна, которая распространялась все насчет настоящих
порядков в доме.
Но тотчас же
порядок мыслей у нее обрывался, и она
говорила о новой квартире, об обоях, лошадях,
о путешествии в Швейцарию и Италию. Орлов же был утомлен поездкой по ресторанам и магазинам и продолжал испытывать то смущение перед самим собой, какое я заметил у него утром. Он улыбался, но больше из вежливости, чем от удовольствия, и когда она
говорила о чем-нибудь серьезно, то он иронически соглашался: «
О да!»
— Да не
о конституции, не
о политике надо
говорить с ними, а
о том, что новый
порядок уничтожит их, что при нём смирные издохнут с голоду, буйные сгниют в тюрьмах. Кто нам служит? Выродки, дегенераты, психически больные, глупые животные…
Говорят об иностранных государствах и
порядках,
о рабочем социализме и свободе для людей.
Чудачества Истомина продолжались. Он, как
говорил о нем Шульц, все не переставал капризничать и не возвращался к
порядку. Видно было, что ему действительно приходилось тяжело; становилось, что называется, невмочь; он искал исхода и не находил его; он нуждался в каком-нибудь толчке, который бы встряхнул его и повернул лицом к жизни. Но этого толчка не случилось, и придумать его было невозможно, а, наконец, Истомин сочинил его себе сам.
Г-н Устрялов
говорит о них: «Среди смут и неустройств XVII века московские стрельцы содействовали правительству к восстановлению
порядка: они смирили бунтующую чернь в селе Коломенском, подавили мятеж войска на берегах Семи и вместе с другими ратными людьми нанесли решительное поражение Разину под Симбирском; а два полка московских стрельцов, бывшие в Астрахани, при разгроме ее злодеем, хотели лучше погибнуть, чем пристать к его сообщникам, и погибли» (том I, стр. 21).
— Да, —
говорил он, сверкая зубами, — шевелимся, просыпаемся! Люди становятся похожи на обленившуюся прислугу, которая, узнав
о внезапном, не ожиданном ею возвращении хозяина и боясь расчёта, торопливо, нахлёстанная испугом, метёт, чистит, хочет привести в
порядок запущенный дом.
Поэтому, описывая ссоры удельных князей, он еще довольно близко к летописи рассказывает дело, но,
говоря о восстании удельного князя на великого, всегда винит первого, как нарушителя
порядка и ослушника.
Так, под 1113 годом,
говоря о печерской дани, которой не хотели платить новгородцы, автор замечает: «Писатели приписывают сие тому, что князь Всеволод Мстиславич, быв не токмо кроток, но и слаб, не содержал их в надлежащем
порядке, оттого и своевольствовали».
Внешняя Политика, внутреннее правление, трудное и на многие предметы обращенное правосудие, занимая всю душу, истощают ее деятельность, которая, укрываясь в частях своих от глаз Историка, не менее нужна и спасительна для государств и которая, подобно тонким, едва заметным нитям ручейка, мало-помалу образующим светлую реку, обращает на себя внимание наблюдателя только чрез большое пространство времени, представляя картину народного счастия, удовольствия и
порядка [Я не могу
говорить здесь
о всех Указах Екатерины: например,
о межевании,
о фабриках,
о таможнях,
о рудокопнях,
о почте,
о сборе податей,
о банках и проч.
Кончилась война, общество очнулось и потребовало изменений и улучшений; изменения стали делаться административным
порядком: и литература туда же — принялась
говорить о прогрессе,
о гласности,
о взятках,
о крепостном праве, об откупах и пр.
Если бы Капендюхин попробовал остановить Вавилу, Вавило, наверное, ушел бы из камеры, но, не встретив сопротивления, он вдруг ослабел и, прислонясь к стене, замер в недоумении, от которого кружилась голова и дрожали ноги. Городовой, растирая пальцем пепел у себя на колене, лениво
говорил о том, что обыватели озорничают, никого не слушаются,
порядок пропал.
Спутник мой и рот разинул: он хоть и иностранец был, но давно, как я вам сказал, у нас в России живши, имел
о наших
порядках понятие и потому, конечно, мог разве за сумасшествие принять, что маленький полицейский исполнительный чиновник вызывается отменить судебное уголовное решение, утвержденное высшею властью. Но я ему
говорю...
«Придёт Степан — скажу ему всё, — соображал он. — Вот теперь хорошо бы покурить, курильщики
говорят — табак приводит мысли в
порядок». Всё сильнее хотелось есть. Он поставил локти на колени, спрятал голову в ладони, чтобы не видеть съестного, и замер, бессвязно думая
о происходившем.