Неточные совпадения
А поелику навоз производить стало всякому вольно, то и хлеба уродилось столько, что, кроме продажи, осталось даже на собственное употребление:"Не то что в других городах, —
с горечью говорит летописец, — где железные дороги [О железных дорогах тогда и помину не было; но это один из тех безвредных анахронизмов, каких очень много встречается в «Летописи».
Напоминая теперь
с горечью Дуне о том, что он решился взять ее, несмотря на худую о ней молву, Петр Петрович
говорил вполне искренно и даже чувствовал глубокое негодование против такой «черной неблагодарности».
Затем он сказал, что за девять лет работы в газетах цензура уничтожила у него одиннадцать томов, считая по двадцать печатных листов в томе и по сорок тысяч знаков в листе. Самгин слышал, что Робинзон
говорит это не
с горечью, а
с гордостью.
— Нет, поздно. Ты правду сказал, —
с задумчивым унынием
говорила она, — мы зашли далеко, а выхода нет: надо скорей расстаться и замести след прошлого. Прощай! — сухо,
с горечью, прибавила она и, склонив голову, пошла было по дорожке.
— Ее история перестает быть тайной… В городе ходят слухи… — шептала Татьяна Марковна
с горечью. — Я сначала не поняла, отчего в воскресенье, в церкви, вице-губернаторша два раза спросила у меня о Вере — здорова ли она, — и две барыни сунулись слушать, что я скажу. Я взглянула кругом — у всех на лицах одно: «Что Вера?» Была,
говорю, больна, теперь здорова. Пошли расспросы, что
с ней? Каково мне было отделываться, заминать! Все заметили…
Иногда я
с горечью говорю себе, что у меня есть брезгливость вообще к жизни и миру.
Из всех бегавших,
с которыми мне приходилось
говорить, только один больной старик, прикованный к тачке за многократные побеги,
с горечью упрекнул себя за то, что бегал, но при этом называл свои побеги не преступлением, а глупостью: «Когда помоложе был, делал глупости, а теперь страдать должен».
Следуя внушениям этого эгоизма, и Большов задумывает свое банкротство. И его эгоизм еще имеет для себя извинение в этом случае: он не только видел, как другие наживаются банкротством, но и сам потерпел некоторое расстройство в делах, именно от несостоятельности многих должников своих. Он
с горечью говорит об этом Подхалюзину...
— Эх, Антип! — крикнул он
с горечью. — Ведь
говорил я тебе тогда… третьего дня, что ты, может, и в самом деле не сын Павлищева!
— Ах, Иван, Иван, — сказал Матвей
с такой
горечью, что Дыму что-то как бы укололо и он заворочался на месте. — Правду, видно,
говорит этот Берко: ты уже скоро забудешь и свою веру…
— Вот, дядя,
говорил ты мне в те поры, как звал тебя в дом к себе,
говорил: «Ты передо мной что дуб стогодовалый!» — молвил ты, стало быть, не в добрый час. Вот тебе и дуб стогодовалый! Всего разломило, руки не смогу поднять… Ты десятью годами меня старее… никак больше… а переживешь этот дуб-ат!.. — проговорил Глеб
с какою-то грустью и
горечью, как будто упрекал в чем-нибудь дедушку Кондратия.
— Дал он мне хину в облатке, а я её разжевал. Во рту —
горечь нестерпимая, в душе — бунт. Чувствую, что упаду, если встану на ноги. Тут полковник вмешался, велел меня отправить в часть, да, кстати, и обыск кончился. Прокурор ему
говорит: «Должен вас арестовать…» — «Ну, что же,
говорит, арестуйте! Всякий делает то, что может…» Так это он просто сказал —
с улыбкой!..
Когда он, наконец, уходил, то оставлял по себе вместе
с чувством облегчения какое-то смутное, тяжелое и тревожное сожаление. Нередко чистенькие, выхоленные штабные офицеры
говорили о нем
с благородной
горечью...
Вера (ласково,
с горечью). Но, папа, ведь Ковалёв мерзавец, ты
говорил!
— То-то и я
говорю, ничего не поделаешь, всыпали, так уж назад не высыпешь, — ответил Федор
с выражением грубоватой насмешки; была ли это действительно насмешка, или под ней скрывались
горечь и участие, Семенов не мог разобрать. Резкие черты Федора были довольно грубы, и не особенно подвижная обветренная физиономия плохо передавала тонкие оттенки выражения.
(Господи, как каждому положена судьба! Я уже пяти лет была чьим-то духовным ресурсом.
Говорю это не
с гордостью, а
с горечью.)
Он носил на груди тяжелую цепь из золотых медалей, брал по двести рублей за выход, гордился тем, что вот уже пять лет не надевает других костюмов, кроме муаровых, неизбежно чувствовал себя после вечеров «разбитым» и
с приподнятой
горечью говорил про себя: «Да!
— Нет, нет, матушка, не
говорите мне этого, —
с горечью ответила Марья Гавриловна, продолжая ходить взад и вперед. — Мне-то не
говорите… Не терзайте душу мою… Не поминайте!..
С горечью, усиленной отсутствием Марии, Я поведал Магнусу о Моем разочаровании и скуке. Я
говорил недурно, не без сарказма и остроумия: Меня все более раздражали невнимание и скука, всеми буквами написанные на утомленном и бледном лице Магнуса. Он ни разу не улыбнулся, не переспросил Меня, а когда Я дошел до Моего «племянника» Вандергуда, он брезгливо поморщился и нехотя вымолвил...
— Я их и не выгораживаю, Василий Иваныч. И каковы бы они ни были, все-таки ими держалось общинное начало. — Аршаулов взял его за руку. — Войдите сюда. Не
говорит ли в вас
горечь давней обиды… за отца и, быть может, за себя самого? Я вашу историю знаю, Василий Иваныч… Вам здесь нанесли тяжкое оскорбление… Вы имели повод возненавидеть то сословие, в котором родились. Но что такое наши личные обиды рядом
с исконным долгом нашим? Мы все, сколько нас ни есть, в неоплатном долгу перед той же самой гольтепой!..
Шли они медленно. Калерия нет-нет да и нагнется, сорвет травку.
Говорит она слабым высоким голосом, похожим на голос монашек. Расспрашивать зря она не любит, не считает уместным. Ей, девушке, неловко, должно быть, касаться их связи
с Серафимой… И никакой
горечи в ней нет насчет прежней ее жизни у родных… Не могла она не чувствовать, что ни тетка, ни двоюродная сестра не терпели ее никогда.
Старик
говорил с увлечением, как будто изливал перед проезжим свою душу. Он гнусавил от непривычки
говорить много и быстро, заикался и, чувствуя такой недостаток своей речи, старался скрасить его жестикуляцией головы, рук и тощих плеч; при каждом движении его холщовая рубаха мялась в складки, ползла к плечам и обнажала черную от загара и старости спину. Он обдергивал ее, а она тотчас же опять лезла. Наконец старик, точно выведенный из терпения непослушной рубахой, вскочил и заговорил
с горечью...
— Серьезно. История
с депешей — знамение в некотором роде. До вчерашнего дня я мечтал, как неразумное дитя, о каком-то радужном конторском месте… Вчера… или нет, сегодня ночью… после расскажу, в какой обстановке… почувствовал я, со всей
горечью, свое убожество… понимаете, как члена общества… а теперь вот сознательно
говорю вам: бросьте, не хлопочите, не хочу я быть ничем, кроме того, что я есть.
— Ну, об этом не будем
говорить, — перебил он ее. — Почему и зачем? Случилось так, и не я виноват, и теперь не вернешь. Вы позвали меня затем, чтобы упрекать, не так ли? — снова
с горечью добавил он.
Дмитрий Петрович, довольный тем, что наконец высказался перед другом, всю дорогу держал меня за талию, и уж не
с горечью и не
с испугом, а весело
говорил мне, что если бы у него в семье было благополучно, то он вернулся бы в Петербург и занялся там наукой.
«
Говорят, что ищущие на войне смерти никогда не находят ее…» — думал молодой Савин, не
с надеждой, а напротив,
с горечью.
— Графиня Лора
говорит, что ему неприятно будет видеть меня у себя в комнате, —
с горечью сказала она.
Князь Андрей думал и
говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он
говорил это
с оттенком
горечи и иронии.