Неточные совпадения
Содержание было то самое, как он ожидал, но форма была неожиданная и особенно неприятная ему. «Ани очень больна, доктор говорит, что может быть воспаление. Я одна теряю
голову. Княжна
Варвара не помощница, а помеха. Я ждала тебя третьего дня, вчера и теперь посылаю узнать, где ты и что ты? Я сама хотела ехать, но раздумала, зная, что это будет тебе неприятно. Дай ответ какой-нибудь, чтоб я знала, что делать».
Варвара (покрывает
голову платком перед зеркалом). Я теперь гулять пойду; а ужо нам Глаша постелет постели в саду, маменька позволила. В саду, за малиной, есть калитка, ее маменька запирает на замок, а ключ прячет. Я его унесла, а ей подложила другой, чтоб не заметила. На вот, может быть, понадобится. (Подает ключ.) Если увижу, так скажу, чтоб приходил к калитке.
Варвара. На свою бы тебе
голову, старая карга!
«Хитрая бестия», — думал он, искоса поглядывая на
Варвару, вслушиваясь в задыхающийся голос уставшего проповедника, а тот, ловя пальцами воздух, встряхивая расколотой
головою, говорил...
Запрокинув
голову, некрасиво выгнув кадык,
Варвара сказала тоном вызова...
Раза два приходила
Варвара, холодно здоровалась, вздергивая
голову, глядя через плечо Клима, шла в свою комнату и отбирала белье для себя.
Варвара сидела у борта, держась руками за перила, упираясь на руки подбородком,
голова ее дрожала мелкой дрожью, непокрытые волосы шевелились. Клим стоял рядом с нею, вполголоса вспоминая стихи о море, говорить громко было неловко, хотя все пассажиры давно уже пошли спать. Стихов он знал не много, они скоро иссякли, пришлось говорить прозой.
Во сне
Варвара была детски беспомощна, свертывалась в маленький комок, поджав ноги к животу, спрятав руки под
голову или под бок себе.
Варвара встала, Самгин благодарно кивнул ей
головой...
Варвара, опустив
голову, отодвинулась от него, а он продолжал, усмехаясь...
Однажды, когда
Варвара провожала Самгина, он, раздраженный тем, что его провожают весело, обнял ее шею, запрокинул другой рукою
голову ее и крепко, озлобленно поцеловал в губы. Она, задыхаясь, отшатнулась, взглянула на него, закусив губу, и на глазах ее как будто выступили слезы. Самгин вышел на улицу в настроении человека, которому удалась маленькая месть и который честно предупредил врага о том, что его ждет.
Варвара вздохнула, поправила подушку под
головой и, помолчав минуту, снова заговорила...
Уже не впервые он рассматривал
Варвару спящей и всегда испытывал при этом чувство недоумения и зависти, особенно острой в те минуты, когда женщина, истомленная его ласками до слез и полуобморока, засыпала, положив
голову на плечо его.
Остроносая
Варвара сидела, гордо подняв
голову, ее зеленоватые глаза улыбались студенту Маракуеву, который нашептывал ей в ухо и смешливо надувал щеки. Лидия, разливая чай, хмурилась.
— За-амечательно, — изумленно протянула
Варвара, закрыв глаза, качая
головою. — Как это… замечательно! Разоблачающая минута, а? Что ты скажешь?
Ее удивительно легко кружил китаец, в синей кофте, толстенький, круглоголовый, с лицом кота; длинная коса его била
Варвару по
голой спине, по плечам, она смеялась.
— Думаете — просто все? Служат люди в разных должностях, кушают, посещают трактиры, цирк, театр и — только? Нет,
Варвара Кирилловна, это одна оболочка, скорлупа, а внутри — скука! Обыкновенность жизни это — фальшь и — до времени, а наступит разоблачающая минута, и — пошел человек вниз
головою.
«Моя неспособность к сильным чувствам — естественна, это — свойство культурного человека», — возразил кому-то Самгин, бросил книгу на постель
Варвары и, погасив лампу, спрятал
голову под одеяло.
Самгин был доволен, что
Варвара помешала ему ответить. Она вошла в столовую, приподняв плечи так, как будто ее ударили по
голове. От этого ее длинная шея стала нормальной, короче, но лицо покраснело, и глаза сверкали зеленым гневом.
Самгин взял лампу и, нахмурясь, отворил дверь, свет лампы упал на зеркало, и в нем он увидел почти незнакомое, уродливо длинное, серое лицо, с двумя темными пятнами на месте глаз, открытый, беззвучно кричавший рот был третьим пятном. Сидела
Варвара, подняв руки, держась за спинку стула, вскинув
голову, и было видно, что подбородок ее трясется.
Он видел, что
Варвара особенно отличает Нифонта Кумова, высокого юношу, с
головой, некрасиво удлиненной к затылку, и узким, большеносым лицом в темненьком пухе бороды и усов.
Варвара не улыбнулась; опустив
голову, комкая пальцами платок, она сказала...
Варвара, встряхнув
головою, рассыпала обильные рыжеватые волосы свои по плечам и быстро ушла в комнату отчима; Самгин, проводив ее взглядом, подумал, что волосы распустить следовало раньше, не в этот момент, а Макаров, открыв окна, бормотал...
— Я
Варваре Кирилловне служу, и от нее распоряжений не имею для вас… — Она ходила за Самгиным, останавливаясь в дверях каждой комнаты и, очевидно, опасаясь, как бы он не взял и не спрятал в карман какую-либо вещь, и возбуждая у хозяина желание стукнуть ее чем-нибудь по
голове. Это продолжалось минут двадцать, все время натягивая нервы Самгина. Он курил, ходил, сидел и чувствовал, что поведение его укрепляет подозрения этой двуногой щуки.
— Какая пошлость, — отметил Самгин.
Варвара промолчала, наклонив
голову, не глядя на сцену. Климу казалось, что она готова заплакать, и это было так забавно, что он, с трудом скрывая улыбку, спросил...
— Да, конечно! Да, да, — согласился Самгин и, возвратясь к
Варваре, увидал: она сидит на полу, упираясь в него руками, прислонясь спиною к сиденью кресла и высоко закинув
голову.
Самгин чувствовал себя отвратительно. Одолевали неприятные воспоминания о жизни в этом доме. Неприятны были комнаты, перегруженные разнообразной старинной мебелью, набитые мелкими пустяками, которые должны были говорить об эстетических вкусах хозяйки. В спальне
Варвары на стене висела большая фотография его, Самгина, во фраке, с
головой в форме тыквы, — тоже неприятная.
В тюрьме он устроился удобно, насколько это оказалось возможным; камеру его чисто вымыли уголовные, обед он получал с воли, из ресторана; читал, занимался ликвидацией предприятий Варавки, переходивших в руки Радеева. Несколько раз его посещал, в сопровождении товарища прокурора, Правдин, адвокат городского
головы; снова явилась
Варвара и, сообщив, что его скоро выпустят, спросила быстрым шепотком...
— Подождите, Семен, — крикнула Лидия и тоже пошла в прихожую, размахивая шалью. Клим взглянул на
Варвару; кивнув
головою, она тихонько одобрила его...
«Нашу» — он подчеркнул.
Варвара, одной рукой держась за
голову и размахивая другой, подошла вплотную к нему и заговорила шипящими словами...
— Не верю пророчествам, — пробормотал Брагин, а
Варвара, поощрительно кивая
головой, сказала...
И вдруг засмеялся мелким смехом, старчески сморщив лицо, весь вздрагивая, потирая руки, глаза его, спрятанные в щелочках морщин, щекотали Самгина, точно мухи. Этот смех заставил
Варвару положить нож и вилку; низко наклонив
голову, она вытирала губы так торопливо, как будто обожгла их чем-то едким, а Самгин вспомнил, что вот именно таким противным и догадливым смехом смеялся Лютов на даче, после ловли воображаемого сома.
Толчки ветра и людей раздражали его.
Варвара мешала, нагибаясь, поправляя юбку, она сбивалась с ноги, потом, подпрыгивая, чтоб идти в ногу с ним, снова путалась в юбке. Клим находил, что Спивак идет деревянно, как солдат, и слишком высоко держит
голову, точно она гордится тем, что у нее умер муж. И шагала она, как по канату, заботливо или опасливо соблюдая прямую линию. Айно шла за гробом тоже не склоняя
голову, но она шла лучше.
— Н-да, чудим, — сказал Стратонов, глядя в лицо
Варвары, как на циферблат часов. — Представь меня, Максим, — приказал он, подняв над
головой бобровую шапку и как-то глупо, точно угрожая, заявил
Варваре: — Я знаком с вашим мужем.
Варвара молча кивала
головой, попросив чаю, ушла к себе, а через несколько минут явилась в черном платье, причесанная, с лицом хотя и печальным, но успокоенным.
Варвара подавленно замолчала тотчас же, как только отъехали от станции Коби. Она сидела, спрятав
голову в плечи, лицо ее, вытянувшись, стало более острым. Она как будто постарела, думает о страшном, и с таким напряжением, с каким вспоминают давно забытое, но такое, что необходимо сейчас же вспомнить. Клим ловил ее взгляд и видел в потемневших глазах сосредоточенный, сердитый блеск, а было бы естественней видеть испуг или изумление.
Дома он расслабленно свалился на диван.
Варвара куда-то ушла, в комнатах было напряженно тихо, а в
голове гудели десятки голосов. Самгин пытался вспомнить слова своей речи, но память не подсказывала их. Однако он помнил, что кричал не своим голосом и не свои слова.
За ужином, судорожно глотая пищу, водку, говорил почти один он. Самгина еще более расстроила нелепая его фраза о выгоде.
Варвара ела нехотя, и, когда Лютов взвизгивал, она приподнимала плечи, точно боясь удара по
голове. Клим чувствовал, что жена все еще сидит в ослепительном зале Омона.
— Безумие, — сказала
Варвара, швырнув газету на пол, и ушла, протестующе топая
голыми пятками. Самгин поднял газету и прочитал в ней о съезде земцев, тоже решивших организоваться в партию.
Через час он тихо вошел в спальню, надеясь, что жена уже спит. Но
Варвара, лежа в постели, курила, подложив одну руку под
голову.
— О жизни и прочем поговорим когда-нибудь в другой раз, — обещал он и, заметив, что
Варвара опечалена, прибавил, гладя плечо ее: — О жизни, друг мой, надобно говорить со свежей
головой, а не после Любашиных новостей. Ты заметила, что она говорила о Струве и прочих, как верующая об угодниках божиих?
— Ты знал, что на это имущество существует закладная в двадцать тысяч? Не знал? Так — поздравляю! — существует. — Он снял шапку с
головы, надел ее на колено и произнес удивленно, с негодованием: — Когда это
Варвара ухитрилась заложить?
— В матушку пошел, в
Варвару Павловну, — проговорила Марья Степановна, оглядывая Привалова с ног до
головы.
— Не видать бы Привалову моей
Варвары, как своих ушей, только уж, видно, такое его счастье… Не для него это дерево растилось, Вася, да, видно, от своей судьбы не уйдешь. Природа-то хороша приваловская… Да и заводов жаль, Вася: погинули бы ни за грош. Ну, да уж теперь нечего тужить: снявши
голову, по волосам не плачут.
Вспомнил он отца, сперва бодрого, всем недовольного, с медным голосом, потом слепого, плаксивого, с неопрятной седой бородой; вспомнил, как он однажды за столом, выпив лишнюю рюмку вина и залив себе салфетку соусом, вдруг засмеялся и начал, мигая ничего не видевшими глазами и краснея, рассказывать про свои победы; вспомнил
Варвару Павловну — и невольно прищурился, как щурится человек от мгновенной внутренней боли, и встряхнул
головой.
— Лизавета Михайловна тоже музыкантша? — спросила
Варвара Павловна, слегка обернув к ней
голову.
Варвара Павловна отвела рукою волосы от заалевшихся щек и встряхнула
головой.
Варвара Павловна тотчас, с покорностью ребенка, подошла к ней и присела на небольшой табурет у ее ног. Марья Дмитриевна позвала ее для того, чтобы оставить, хотя на мгновенье, свою дочь наедине с Паншиным: она все еще втайне надеялась, что она опомнится. Кроме того, ей в
голову пришла мысль, которую ей непременно захотелось тотчас высказать.
— Да, у ней ужасно
голова болит, — промолвила Марья Дмитриевна, обращаясь к
Варваре Павловне и закатывая глаза. — У меня самой такие бывают мигрени…
— Я сумею покориться, — возразила
Варвара Павловна и склонила
голову. — Я не забыла своей вины; я бы не удивилась, если бы узнала, что вы даже обрадовались известию о моей смерти, — кротко прибавила она, слегка указывая рукой на лежавший на столе, забытый Лаврецким нумер журнала.