Неточные совпадения
Нет: рано чувства в нем остыли;
Ему наскучил света шум;
Красавицы не долго были
Предмет его привычных дум;
Измены утомить успели;
Друзья и дружба надоели,
Затем, что не всегда же мог
Beef-steaks и страсбургский пирог
Шампанской обливать бутылкой
И сыпать острые слова,
Когда болела
голова;
И хоть он был повеса пылкой,
Но разлюбил он наконец
И брань, и
саблю, и свинец.
Если цапнет пуля или царапнет
саблей по
голове или по чему-нибудь иному, не давайте большого уваженья такому делу.
Тут молодой казак ударил ее
саблею по
голове, и она упала мертвая на ступени крыльца.
Я выхватил
саблю и ударил мужика по
голове; шапка спасла его, однако он зашатался и выпустил из рук узду.
— Лягте, — сказал Туробоев и ударом ноги подшиб ноги Самгину, он упал под забор, и тотчас, почти над
головой его, взметнулись рыжие ноги лошади, на ней сидел, качаясь, голубоглазый драгун со светлыми усиками; оскалив зубы, он взвизгивал, как мальчишка, и рубил
саблей воздух, забор, стараясь достать Туробоева, а тот увертывался, двигая спиной по забору, и орал...
— Шш! — зашипел Лютов, передвинув
саблю за спину, где она повисла, точно хвост. Он стиснул зубы, на лице его вздулись костяные желваки, пот блестел на виске, и левая нога вздрагивала под кафтаном. За ним стоял полосатый арлекин, детски положив подбородок на плечо Лютова, подняв руку выше
головы, сжимая и разжимая пальцы.
На улице простились. Самгин пошел домой пешком. Быстро мчались лихачи, в экипажах сидели офицера, казалось, что все они сидят в той же позе, как сидел первый, замеченный им:
голова гордо вскинута,
сабля поставлена между колен, руки лежат на эфесе.
Дня через два Елена показала ему карикатуру, грубо сделанную пером: в квадрате из
сабель и штыков — бомба с лицом Пуанкаре, по углам квадрата, вверху — рубль с полустертым лицом Николая Романова, кабанья
голова короля Англии, внизу — короли Бельгии и Румынии и подпись «Точка в квадрате», сиречь по-французски — Пуанкаре.
Положим, Ольга не дюжинная девушка, у которой сердце можно пощекотать усами, тронуть слух звуком
сабли; но ведь тогда надо другое… силу ума, например, чтобы женщина смирялась и склоняла
голову перед этим умом, чтоб и свет кланялся ему…
Голова вся бритая, как и лицо, только с затылка волосы подняты кверху и зачесаны в узенькую, коротенькую, как будто отрубленную косичку, крепко лежавшую на самой маковке. Сколько хлопот за такой хитрой и безобразной прической! За поясом у одного, старшего, заткнуты были две
сабли, одна короче другой. Мы попросили показать и нашли превосходные клинки.
Но не все имеют право носить по две
сабли за поясом: эта честь предоставлена только высшему классу и офицерам; солдаты носят по одной, а простой класс вовсе не носит; да он же ходит
голый, так ему не за что было бы и прицепить ее, разве зимой.
В лавочках, у открытых дверей, расположены припасы напоказ: рыбы разных сортов и видов — вяленая, соленая, сушеная, свежая, одна в виде
сабли, так и называется
саблей, другая с раздвоенной
головой, там круглая, здесь плоская, далее раки, шримсы, морские плоды.
Наконец председатель кончил свою речь и, грациозным движением
головы подняв вопросный лист, передал его подошедшему к нему старшине. Присяжные встали, радуясь тому, что можно уйти, и, не зная, что делать с своими руками, точно стыдясь чего-то, один за другим пошли в совещательную комнату. Только что затворилась за ними дверь, жандарм подошел к этой двери и, выхватив
саблю из ножен и положив ее на плечо, стал у двери. Судьи поднялись и ушли. Подсудимых тоже вывели.
В шалаше, из которого вышла старуха, за перегородкою раненый Дубровский лежал на походной кровати. Перед ним на столике лежали его пистолеты, а
сабля висела в
головах. Землянка устлана и обвешана была богатыми коврами, в углу находился женский серебряный туалет и трюмо. Дубровский держал в руке открытую книгу, но глаза его были закрыты. И старушка, поглядывающая на него из-за перегородки, не могла знать, заснул ли он, или только задумался.
Платон выхватил
саблю да как хватит его по
голове, драгун-то и покачнулся, а он его еще да еще.
Они говорили только, что если бы одеть его в новый жупан, затянуть красным поясом, надеть на
голову шапку из черных смушек с щегольским синим верхом, привесить к боку турецкую
саблю, дать в одну руку малахай, в другую люльку в красивой оправе, то заткнул бы он за пояс всех парубков тогдашних.
И пошла по горам потеха, и запировал пир: гуляют мечи, летают пули, ржут и топочут кони. От крику безумеет
голова; от дыму слепнут очи. Все перемешалось. Но козак чует, где друг, где недруг; прошумит ли пуля — валится лихой седок с коня; свистнет
сабля — катится по земле
голова, бормоча языком несвязные речи.
— Постой, Катерина! ступай, мой ненаглядный Иван, я поцелую тебя! Нет, дитя мое, никто не тронет волоска твоего. Ты вырастешь на славу отчизны; как вихорь будешь ты летать перед козаками, с бархатною шапочкою на
голове, с острою
саблею в руке. Дай, отец, руку! Забудем бывшее между нами. Что сделал перед тобою неправого — винюсь. Что же ты не даешь руки? — говорил Данило отцу Катерины, который стоял на одном месте, не выражая на лице своем ни гнева, ни примирения.
— А что ж это, моя дочь! — сказал отец, снимая с
головы шапку и поправив пояс, на котором висела
сабля с чудными каменьями, — солнце уже высоко, а у тебя обед не готов.
Песня нам нравилась, но объяснила мало. Брат прибавил еще, что царь ходит весь в золоте, ест золотыми ложками с золотых тарелок и, главное, «все может». Может придти к нам в комнату, взять, что захочет, и никто ему ничего не скажет. И этого мало: он может любого человека сделать генералом и любому человеку огрубить
саблей голову или приказать, чтобы отрубили, и сейчас огрубят… Потому что царь «имеет право»…
Отвалившись на вышитую шерстями спинку старинного кресла и всё плотнее прижимаясь к ней, вскинув
голову, глядя в потолок, он тихо и задумчиво рассказывал про старину, про своего отца: однажды приехали в Балахну разбойники грабить купца Заева, дедов отец бросился на колокольню бить набат, а разбойники настигли его, порубили
саблями и сбросили вниз из-под колоколов.
Служил он где-то в гусарах — ну, на жидов охоту имел: то возьмет да собаками жида затравит, то посадит его по горло в ящик с помоями, да над головой-то
саблей и махает, а не то еще заложит их тройкой в бричку, да и разъезжает до тех пор, пока всю тройку не загонит.
У театрального подъезда горели два фонаря. Как рыцарь, вооруженный с
головы до ног, сидел жандарм на лошади, употребляя все свои умственные способности на то, чтоб лошадь под ним не шевелилась и стояла смирно. Другой жандарм, побрякивая
саблей, ходил пеший. Хожалый, в кивере и с палочкой, тоже ходил, перебраниваясь с предводительским форейтором.
Вдруг чьи-то шаги послышались впереди его. Он быстро разогнулся, поднял
голову и, бодро побрякивая
саблей, пошел уже не такими скорыми шагами, как прежде. Он не узнавал себя. Когда он сошелся с встретившимся ему саперным офицером и матросом, и первый крикнул ему: «ложитесь!» указывая на светлую точку бомбы, которая, светлее и светлее, быстрее и быстрее приближаясь, шлепнулась около траншеи, он только немного и невольно, под влиянием испуганного крика, нагнул
голову и пошел дальше.
Адмиральша, Сусанна и майор перешли в квартиру Миропы Дмитриевны и разместились там, как всегда это бывает в минуты катастроф, кто куда попал: адмиральша очутилась сидящей рядом с майором на диване и только что не склонившею
голову на его плечо, а Сусанне, севшей вдали от них и бывшей, разумеется, бог знает до чего расстроенною, вдруг почему-то кинулись в глаза чистота, порядок и даже щеголеватость убранства маленьких комнат Миропы Дмитриевны: в зальце, например, круглый стол, на котором она обыкновенно угощала карабинерных офицеров чаем, был покрыт чистой коломянковой салфеткой; а про гостиную и говорить нечего: не говоря о разных красивых безделушках, о швейном столике с всевозможными принадлежностями, там виднелось литографическое и разрисованное красками изображение Маврокордато [Маврокордато Александр (1791—1865) — греческий патриот, организатор восстания в Миссолонги (1821).], греческого полководца, скачущего на коне и с рубящей наотмашь
саблей.
— Да не кто другой. Вот, примерно, тянулось раз судишко на бичеве из-под Астрахани вверх по матушке-Волге. На судишке-то народу было немало: всё купцы молодцы с пищалями, с
саблями, кафтаны нараспашку, шапки набекрень, не хуже нашего брата. А грузу-то: золота, каменьев самоцветных, жемчугу, вещиц астраханских и всякой дряни; еще, али полно! Берег-то высокий, бичевник-то узенький, а среди Волги остров: скала
голая, да супротив теченья, словно ножом угол вышел, такой острый, что боже упаси.
В то же время показались всадники, человек с пятьдесят,
сабли наголо. Впереди скакал чернобородый детина в красном кафтане, в рысьей шапке с парчовым верхом. К седлу его привязаны были метла и собачья
голова.
— Было двое сыновей, батюшка, да обоих господь прибрал. Оба на твоем государском деле под Полоцком полегли, когда мы с Никитой Романычем да с князем Пронским Полоцк выручали. Старшему сыну, Василью, вражий лях, налетев,
саблей голову раскроил, а меньшему-то, Степану, из пищали грудь прострелили, сквозь самый наплечник, вот настолько повыше левого соска!
— Зачем, — сказал с мрачным видом Серебряный, — зачем не сложил я
голову на татарскую
саблю! Зачем не казнил меня царь, когда я ему повинную принес! Что мне теперь осталось на свете?
Но Малюта, стоявший сзади, не дал ему продолжать. Он ловким ударом
сабли снес ему
голову в тот самый миг, как он готовился начать свою исповедь.
Трудно было всадникам стоять в лесу против пеших. Кони вздымались на дыбы, падали навзничь, давили под собой седоков. Опричники отчаялись насмерть.
Сабля Хомяка свистела, как вихорь, над
головой его сверкала молния.
Кабы догадался Никита Романович, чему радуется Вяземский, забыл бы он близость государеву, сорвал бы со стены
саблю острую и рассек бы Вяземскому буйную
голову. Погубил бы Никита Романович и свою головушку, но спасли его на этот раз гусли звонкие, колокола дворцовые и говор опричников, не узнал он, чему радуется Вяземский.
Князь встал и увидел не замеченного им прежде опричника, лет семнадцати, с окровавленною
саблей в руке. Медведь с разрубленною
головою лежал на спине и, махая лапами, издыхал у ног его.
Тянуло померяться с нехристями, только не с тем, чтобы побить их; на то, думал, найдутся лучше меня; а с тем, чтобы сложить
голову на татарскую
саблю.
Один опричник, уже занесший
саблю на князя, упал с раздробленною
головой, а над трупом его явился Ванюха Перстень, махая окровавленным чеканом.
Казанскому этому
голову даже до глаз развалили, меня —
саблею по плечу, да лошадь копытом в живот дала.
Вокруг стен на широких скамьях сидело человек двадцать холопей, одетых в цветные кафтаны; развешанные в порядке панцири, бердыши, кистени,
сабли и ружья служили единственным украшением
голых стен сего покоя.
Двери отворились, и незнакомый вошел в избу. Купец с земским прижались к стене, хозяин и хозяйка встретили его низкими поклонами; а стрелец, отступив два шага назад, взялся за
саблю. Незнакомый, не замечая ничего, несколько раз перекрестился, молча подостлал под
голову свою шубу и расположился на скамье, у передних окон. Все приезжие, кроме Кирши и Алексея, вышли один за другим из избы.
И слетают
головы с поганых,
Саблями порублены в бою.
— «Послушай,
голова пустая, я еду, еду, не свищу, а как наеду — не спущу и поражу копьем тебя я!» — замахиваясь
саблей, декламировал он дрожащим голосом.
Янсутский затем мотнул
головой Меровой и ее папа, снял
саблю и сел. Елизавета Николаевна пристально посмотрела на него.
Янсутский покачал только с неудовольствием
головой и, встав со стула, начал поправлять ремень у своей
сабли.
И действительно, отец шел в своем мундире, при
сабле и с красной уланской шапкой на
голове. Затем последовали сани с устроенным на них катафалком под балдахином. Катафалк везли веревками многочисленные мценские обыватели; провели и траурного коня.
Но он ужасно сильный был, что чуть не погубило его; он ударил по
голове турка, и ружьё сломалось, осталась
сабля, но она была скверная и тупая, а уж турок хочет бить его штыком в грудь.
Михайло Иваныч. Вот как иногда, внаете, судьба человеческая играет! Ну, за что бы вы были моей жертвой? Что вы такое для меня? Муха!.. А я бы должен был вас уничтожить, как какого-нибудь таракана бездушного! Ну как, например, рукой прикажете убить? От щелчка не пикнете. Стреляться угодно?.. Давайте: в бубнового туза на сто сажен попадаю. На
саблях хотите?.. Как бы вы там себе ни лавировали, принесу мою шашку, перехвачу вашу
саблю пополам и размозжу вам
голову!
Но полковник, заметивший бродягу еще на половине своего пути, оказал ему более внимания. Он прибавил шагу, потом, приблизившись, быстро и внезапно остановился, причем ножны его
сабли с размаху ударили по коротким ногам. Откинув назад
голову с широким добродушным лицом, он взглянул на бродягу из-под громадного козырька и хлопнул себя рукой по бедру.
Явился он здесь в прошлом году в страдное время — хлеб бабы жали и видят: по дороге из города идёт большой серый конь, а на нём сидит, опустя
голову, воин, за спиной ружье, на боку плеть и
сабля.
Как осыпали
саблями головы наши они.
Потому, судите сами: подкатит к крыльцу на паре с пристяжкой этакий полковник, брякнет в передней шпорой или
саблей, взглянет мимоходом, через плечо, в зеркало, тряхнет
головой да прямо к ней в гостиную.
По измятой траве, по широкому следу в песке и глине можно было заключить, что несчастного лейтенанта волоком волокли на дно оврага и только там нанесли ему удар в
голову, не топором, а
саблей, вероятно, его же кортиком: вдоль всего следа от самой дороги не замечалось ни капли крови, а вокруг
головы стояла целая лужа.