Неточные совпадения
Был промежуток между скачками, и потому ничто не мешало разговору. Генерал-адъютант осуждал скачки. Алексей Александрович возражал, защищая их. Анна слушала его тонкий, ровный
голос, не пропуская ни одного слова, и каждое слово его казалось ей фальшиво и болью резало ее ухо.
— Что вам угодно? — произнесла она дрожащим
голосом, бросая кругом умоляющий взгляд. Увы! ее мать была далеко, и возле никого из знакомых ей кавалеров не было; один
адъютант, кажется, все это видел, да спрятался за толпой, чтоб не быть замешану в историю.
— Теперь всё «вопросы» пошли! — сиплым
голосом вмешался полнокровный полковник, — из Петербурга я получил письмо от нашего полкового
адъютанта: и тот пишет, что теперь всех занимает «вопрос» о перемене формы в армии…
— Полонез! — закричал
адъютант веселым высоким
голосом.
— Sa Majeste vient de rentrer, [Его величество только что вернулись (франц.).] — очевидно с удовольствием слушая звук своего
голоса, сказал флигель-адъютант и, мягко ступая, так плавно, что полный стакан воды, поставленный ему на голову, не пролился бы, подошел к беззвучно отворявшейся двери и, всем существом своим выказывая почтение к тому месту, в которое он вступал, исчез за дверью.
Адъютант еще раз скомандовал «смирно» и громким
голосом крикнул...
Гетман. Что вы такое говорите? Отбыл с дежурства? Вы сами-то как? В здравом уме? То есть как это — отбыл с дежурства? Значит, бросил дежурство? Что у вас тут происходит, в конце концов? (Звонит по телефону.) Комендатура?.. Дать сейчас же наряд… По
голосу надо слышать, кто говорит. Наряд на квартиру к моему
адъютанту корнету Новожильцеву, арестовать его и доставить в комендатуру. Сию минуту.
Через несколько минут на крыльцо вышел невысокий, но весьма красивый человек, в сюртуке без эполет, с белым крестом в петличке. За ним вышли майор,
адъютант и еще каких-то два офицера. В походке,
голосе, во всех движениях генерала выказывался человек, который себе очень хорошо знает высокую цену.
Физиономию господина станового передернуло очень кислой гримасой, однако, нечего делать, он махнул рукою под козырек и потрусил к толпе. Там поднялось некоторое движение и гул. Становой ухватил за шиворот первого попавшегося парня и потащил его к крыльцу. Парень было уперся сначала, но позади его несколько
голосов ободрительно крикнули ему: «не робей, паря! не трусь! пущай их!» — и он покорно пошел за становым, который так и притащил его за шиворот к
адъютанту.
— Помилуйте, истощены все меры кротости… ни
голос религии, ни сила власти, ничто… — зарапортовал было Пшецыньский, отчасти смутившийся столь начальственным и бесцеремонным тоном
адъютанта, на обер-офицерских погонах которого сидело всего только три звездочки.
Такая фальшь, такая неискренность звучали теперь в
голосе блестящего
адъютанта! Не знаю почему, но в эти минуты я его ненавидела более, чем когда-либо.
Но блестящий
адъютант не понял этого движения моей души и истолковал его в свою пользу. На лице его засияла улыбка, и он произнес приторно-ласковым
голосом...
— Сколько y вас их осталось сейчас? — трепетным
голосом спрашивал Петровича молоденький
адъютант начальника отряда.
Оказалось, это и есть комендант. Но
адъютант попросил еще немножко подождать. Ждали долго. За дверью номера слышались грозные, раскатывающиеся крики, робкий
голос что-то отвечал.
Князь Андрей направился к двери, из-за которой слышны были
голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь,
голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге. Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего
адъютанта и не узнавал его.
— Ах Боже мой! Боже мой! Что ж это?… Живот! Это конец! Ах Боже мой! — слышались
голоса между офицерами. — На волосок мимо уха прожужжала, — говорил
адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
— Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, — недовольным
голосом сказал дежурный генерал: — необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. — Вышедший из двери
адъютант доложил, что в квартире всё было готово. Но Кутузову видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
— Наделали дела! — проговорил он. — Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, — обратился он с упреком к батальонному командиру. — Ах, мой Бог! — прибавил он и решительно выступил вперед. — Господа ротные командиры! — крикнул он
голосом, привычным к команде. — Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? — обратился он к приехавшему
адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
— Командир 3-й роты к генералу! командира к генералу, 3-й роты к командиру!… — послышались
голоса по рядам, и
адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.