Неточные совпадения
Задолго, прежде чем голубка начнет нести яйца,
голубь витютин уже не расстается с ней ни на одну минуту, очень часто ласкается, целует ее страстно и продолжительно или воркует, ходя кругом, беспрестанно наклоняясь и выпрямляясь и раздувая
перья на шее, как гриву, а хвост — как веер.
Из этого описания видно, что горлинки похожи
перьями и величиною на египетских
голубей, [С которыми весьма охотно понимаются] даже в воркованье и тех и других есть что-то сходное; впрочем, горлинки воркуют тише, нежнее, не так глухо и густо: издали воркованье горлиц похоже на прерываемое по временам журчанье отдаленного ручейка и очень приятно для слуха; оно имеет свое замечательное место в общем хоре птичьих голосов и наводит на душу какое-то невольное, несколько заунывное и сладкое раздумье.
От сопротивления воздуха кончики маховых
перьев (охотники называют их правильными) начинают сильно дрожать и производят означенный звук»] кружась в
голубой вышине весеннего воздуха, падая из-под небес крутыми дугами книзу и быстро поднимаясь вверх… весенняя стрельба с прилета кончилась!..
Перьями очень красива и резко отличается от других
голубей, строго сохраняя все их стати.
На верхней половине шеи лежит поперечная белая полоса, которая, однако, под горлом не соединяется, и немцы не совсем верно называют витютина «кольцовый
голубь» (Ringtaube); на плечном сгибе крыла также видно белое, несколько продолговатое пятно, которое вытягивается полосою, если распустить крыло; концы крайних длинных
перьев в крыльях и хвосте — темного цвета; на нижней внутренней стороне хвостовых
перьев лежит поперек опять белая полоса, состоящая из белых пятен на каждом
пере, которых на другой, верхней стороне совсем незаметно; ножки красные, как у русского
голубя; нос бледно-красноватый или розовый; глаза ясные, не темные и не серые: какого-то неопределенного светло-пепельного цвета.
Клинтух очень похож на чисто-сизого русского
голубя; на всех его
перьях нет никаких отметин, никакого пятнышка даже под хвостом; когда клинтух сидит и даже летит над вами, ни малейшей белизны не видно.
Голуби с прилета, как и вся птица, бывают чисты
пером и жирны телом — обстоятельство, трудное для объяснения, ибо путь прилетной птицы длинен, а корм скуден.
Голубь был глинистого
пера, а голубочка беленькая и такая красноногенькая, прехорошенькая!..
Но такая любовь не мешала ей нисколько вместе с желанием не расставаться с обожаемым мужем — желать необыкновенного чепчика от мадам Аннет, шляпы с необыкновенным
голубым страусовым
пером и синего, венецианского бархата, платья, которое бы искусно обнажало стройную белую грудь и руки, до сих пор еще никому не показанные, кроме мужа и горничных.
Тут надобно дать полную свободу ястребу; пусть он возится и управляется с добычей как ему угодно, лишь бы место было гладко; он ощиплет сам
перья с
голубя и, проглотив сначала голову и шею, изорванные в кусочки охотником, наестся до отвала, так что перестанет рвать мясо.
Эти охотники проводили целые Дни на голубятне, особенно любуясь на
голубей мохноногих, у которых мохры, то есть
перья, выросшие из ног, до трех вершков длиною, торчали со всех сторон и даже мешали им ходить.
На месте нашей избы тлела золотая груда углей, в середине ее стояла печь, из уцелевшей трубы поднимался в горячий воздух
голубой дымок. Торчали докрасна раскаленные прутья койки, точно ноги паука. Обугленные вереи ворот стояли у костра черными сторожами, одна верея в красной шапке углей и в огоньках, похожих на
перья петуха.
И среди этого огня взоров, среди вихря взоров, возникнет внезапно, как бы расцветет под
голубым снегом — одно лицо: единственно прекрасный лик Незнакомки, под густою, темной вуалью… Вот качаются
перья на шляпе… Вот узкая рука, стянутая перчаткой, держит шелестящее платье… Вот медленно проходит она… проходит она…
Обитель спала. Только чириканье воробьев, прыгавших по скату крутой часовенной крыши, да щебетанье лесных птичек, гнездившихся в кустах и деревьях кладбища, нарушали тишину раннего утра.
Голубым паром поднимался туман с зеленеющих полей и бурых, железистой ржавчиной крытых мочажин… С каждой минутой ярче и шире алела заря… Золотистыми
перьями раскидывались по ней лучи скрытого еще за небосклоном светила.
Через три
пера рябенька, головка гладенька,
Руса коса до пояса, в косе лента ала,
Ала, ала,
голубая, девонюшка молодая.
В то время как на уроках других учителей на кафедре красовались красиво обернутые протечной бумагой мелки с красными,
голубыми и розовыми бантиками, — на уроке Церни лежал небрежно брошенный обломок или, вернее, обгрызок мелка, едва умещавшийся в руках. В чернильнице постоянно плавали мухи, а
перо клалось умышленно такое, что им едва-едва можно было расписаться в классном журнале.
Впереди пятьдесят вершников, на гнедых лошадях, все в суконных кармазинных чекменях, штаны
голубые гарнитуровые, пояса серебряные, штиблеты желтые, на головах парики пудреные, шляпы круглые с зелеными
перьями.
За вершниками охота поедет, только без собак. Псари и доезжачие региментами: первый регимент на вороных конях в кармазинных чекменях, другой регимент на рыжих конях в зеленых чекменях, третий — на серых лошадях в
голубых чекменях. А чекмени у всех суконные, через плечо шелковые перевязи, у одних белые, шиты золотом, у других пюсовые, шиты серебром. За ними стремянные на гнедых конях в чекменях малиновых, в желтых шапках с красными
перьями, через плечо золотая перевязь, на ней серебряный рог.
В руках у каждого из трех были длинные посохи, у двух, которые шли по краям, посохи были из пахучего дерева с неочищенною корой, и на каждом посохе наверху белый и
голубой цветок лотоса; но у того, который шел в середине, посох был из серебра, а наверху из золота изображение нильского крокодила с раскрытою пастью и с
перьями страуса.