Неточные совпадения
Как бы то ни было, но Беневоленский настолько огорчился отказом, что удалился в
дом купчихи Распоповой (которую уважал за искусство печь пироги с начинкой) и, чтобы дать исход пожиравшей его жажде умственной деятельности, с упоением предался сочинению проповедей. Целый месяц во всех
городских церквах читали попы эти мастерские проповеди, и целый месяц вздыхали глуповцы, слушая их, — так чувствительно они были написаны! Сам градоначальник учил попов, как произносить их.
Коляска остановилась перед деревянным же одноэтажным
домом темно-серого цвета, с белыми барельефчиками над окнами, с высокою деревянною решеткою перед самыми окнами и узеньким палисадником, за решеткою которого находившиеся тоненькие деревца побелели от никогда не сходившей с них
городской пыли.
Въезд в какой бы ни было город, хоть даже в столицу, всегда как-то бледен; сначала все серо и однообразно: тянутся бесконечные заводы да фабрики, закопченные дымом, а потом уже выглянут углы шестиэтажных
домов, магазины, вывески, громадные перспективы улиц, все в колокольнях, колоннах, статуях, башнях, с
городским блеском, шумом и громом и всем, что на диво произвела рука и мысль человека.
Зелень и свежесть понравились сначала его усталым глазам, привыкшим к
городской пыли, к известке и к громадным, теснящим и давящим
домам.
— Вас приглашает Лаптев-Покатилов, — знаете, кто это? Он — дурачок, но очень интересный! Дворянин, домовладелец, богат, кажется, был здесь
городским головой. Любит шансонеток, особенно — французских, всех знал: Отеро, Фужер, Иветт Жильбер, — всех знаменитых. У него интересный
дом, потолок столовой вроде корыта и расписан узорами, он называет это «стиль бойяр». Целая комната фарфора, есть замечательно милые вещи.
«Идиоты!» — думал Клим. Ему вспоминались безмолвные слезы бабушки пред развалинами ее
дома, вспоминались уличные сцены, драки мастеровых, буйства пьяных мужиков у дверей базарных трактиров на
городской площади против гимназии и снова слезы бабушки, сердито-насмешливые словечки Варавки о народе, пьяном, хитром и ленивом. Казалось даже, что после истории с Маргаритой все люди стали хуже: и богомольный, благообразный старик дворник Степан, и молчаливая, толстая Феня, неутомимо пожиравшая все сладкое.
Знал генеалогию, состояние дел и имений и скандалезную хронику каждого большого
дома столицы; знал всякую минуту, что делается в администрации, о переменах, повышениях, наградах, — знал и сплетни
городские: словом, знал хорошо свой мир.
Кто же, кто? Из окрестных помещиков, кроме Тушина, никого нет — с кем бы она видалась, говорила. С
городскими молодыми людьми она видится только на бале у откупщика, у вице-губернатора, раза два в зиму, и они мало посещают
дом. Офицеры, советники — давно потеряли надежду понравиться ей, и она с ними почти никогда не говорит.
К князю я решил пойти вечером, чтобы обо всем переговорить на полной свободе, а до вечера оставался
дома. Но в сумерки получил по
городской почте опять записку от Стебелькова, в три строки, с настоятельною и «убедительнейшею» просьбою посетить его завтра утром часов в одиннадцать для «самоважнейших дел, и сами увидите, что за делом». Обдумав, я решил поступить судя по обстоятельствам, так как до завтра было еще далеко.
Из приваловского
дома Хина, конечно, не ушла, а как ни в чем не бывало явилась в него на другой же день после своей размолвки с Приваловым. Хозяину ничего не оставалось, как только по возможности избегать этой фурии, чтобы напрасно не подвергать нареканиям и не отдавать в жертву
городским сплетням ни в чем не повинные женские имена, а с другой — не восстановлять против себя Зоси. Хиония Алексеевна в случае изгнания, конечно, не остановилась бы ни перед чем.
Крестьянам просьбы сочиняет, доклады пишет, сотских научает, землемеров на чистую воду выводит, по питейным
домам таскается, с бессрочными, с мещанами
городскими да с дворниками на постоялых дворах знается.
Запущенный барский
дом стоял на большой дороге, окруженной плоскими безотрадными полями; но мне и эта пыльная даль очень нравилась после
городской тесноты.
В нескольких верстах от Вяземы князя Голицына дожидался васильевский староста, верхом, на опушке леса, и провожал проселком. В селе, у господского
дома, к которому вела длинная липовая аллея, встречал священник, его жена, причетники, дворовые, несколько крестьян и дурак Пронька, который один чувствовал человеческое достоинство, не снимал засаленной шляпы, улыбался, стоя несколько поодаль, и давал стречка, как только кто-нибудь из
городских хотел подойти к нему.
Вообще в Москве жизнь больше деревенская, чем
городская, только господские
дома близко друг от друга.
Полного расцвета клуб достиг в
доме графа Шереметева на Воздвиженке, где долго помещалась
городская управа.
За десятки лет после левачевской перестройки снова грязь и густые нечистоты образовали пробку в повороте канала под Китайским проездом, около Малого театра. Во время войны наводнение было так сильно, что залило нижние жилые этажи
домов и торговые заведения, но никаких мер сонная хозяйка столицы —
городская дума не принимала.
Громадное владение досталось молодому Хомякову. Он тотчас же разломал флигель и решил на его месте выстроить роскошный каменный
дом, но
городская дума не утвердила его плана: она потребовала расширения переулка. Уперся Хомяков: «Ведь земля моя». Город предлагал купить этот клок земли — Хомяков наотрез отказался продать: «Не желаю». И, огородив эту землю железной решеткой, начал строить
дом. Одновременно с началом постройки он вскопал за решеткой землю и посадил тополя, ветлу и осину.
Появились
дома с мезонинами и
городскими палисадниками.
Штофф занимал очень скромную квартирку. Теперь небольшой деревянный домик принадлежал уже ему, потому что был нужен для ценза по
городским выборам. Откуда взял немец денег на покупку
дома и вообще откуда добывал средства — было покрыто мраком неизвестности. Галактион сразу почувствовал себя легче в этих уютных маленьких комнатах, — у него гора свалилась с плеч.
Городские новости врывались в
дом Стабровского, минуя самый строгий контроль мисс Дудль.
Когда же, после пятнадцатилетнего брака, он умер, оставив сына и двух дочерей, Марья Дмитриевна уже до того привыкла к своему
дому и к
городской жизни, что сама не захотела выехать из О…
Сама хозяйка
дома давно сошла в могилу: Марья Дмитриевна скончалась года два спустя после пострижения Лизы; и Марфа Тимофеевна недолго пережила свою племянницу; рядом покоятся они на
городском кладбище.
Большой одноэтажный
дом, немножко похожий снаружи на уездную
городскую больницу, занимал почти целую сторону этого двора.
Наконец по
городской почте в
доме маркизы получилась пустая и ничтожная литографированная записочка, относящаяся к происходящим обстоятельствам.
Начался
городской выгон, на котором паслись коровы, дощатый тротуар вдоль забора, шаткие мостики через ручейки и канавы. Потом он свернул на Ямскую. В
доме Анны Марковны все окна были закрыты ставнями с вырезными посредине отверстиями в форме сердец. Также быЛи закрыты и все остальные
дома безлюдной улицы, опустевшей точно после моровой язвы. Со стесненным сердцем Лихонин потянул рукоятку звонка.
Все, о чем Анна Марковна не смела и мечтать в ранней молодости, когда она сама еще была рядовой проституткой, — все пришло к ней теперь своим чередом, одно к одному: почтенная старость,
дом — полная чаша на одной из уютных, тихих улиц, почти в центре города, обожаемая дочь Берточка, которая не сегодня-завтра должна выйти замуж за почтенного человека, инженера, домовладельца и гласного
городской думы, обеспеченная солидным приданым и прекрасными драгоценностями…
В городе между тем, по случаю этого спектакля, разные небогатые
городские сплетницы, перебегая из
дома в
дом, рассказывали, что Пиколова сделала себе костюм для Офелии на губернаторские, разумеется, деньги в тысячу рублей серебром, — что инженер Виссарион Захаревский тоже сделал себе и сестре костюм в тысячу рублей: и тот действительно сделал, но только не в тысячу, а в двести рублей для Юлии и в триста для себя; про Вихрова говорили, что он отлично играет.
Он отличался непоколебимым апломбом в обращении с мужчинами и наглой предприимчивостью — с дамами и вел большую, всегда счастливую карточную игру, но в не офицерском собрании, а в гражданском клубе, в
домах городских чиновников и у окрестных польских помещиков.
Случай этот окончательно разъединил ее с маленьким уездным мирком; никуда не выезжая и встречаясь только с знакомыми в церкви или на
городском валу, где гуляла иногда в летние вечера с отцом, или, наконец, у себя в
доме, она никогда не позволяла себе поклониться первой и даже на вопросы, которые ей делали, отмалчивалась или отвечала односложно и как-то неприязненно.
Они вместе вышли из саду и направились к
дому, не
городскими улицами, а предместьем.
— В игорном
доме. Он сказал, что он уфимский
городской голова. Как бы неловко…
Вскоре товарищество приобрело в Чернышевском переулке свой
дом — бывшего
городского головы князя В.А. Черкасского, который был ему поднесен в дар москвичами.
После петербургского урока она поселилась в нашем городе окончательно; зимой жила в
городском своем
доме, а летом в подгородном своем имении.
Варвара Петровна по приезде остановилась в
городском своем
доме. Разом хлынули на нее все накопившиеся известия и потрясли ее ужасно. Она затворилась у себя одна. Был вечер; все устали и рано легли спать.
Если б и сгорел, то за расстоянием не мог бы передать огня ни одному из
городских строений, и обратно — если бы сгорело всё Заречье, то один этот
дом мог бы уцелеть, даже при каком бы то ни было ветре.
— Кабы сразу тыщами ворочать — ну, еще туда-сюда… А из-за грошей с народом возиться — это из пустого в порожнее. Нет, я вот погляжу-погляжу да в монастырь уйду, в Оранки. Я — красивый, могутно́й, авось какой-нибудь купчихе понравлюсь, вдове! Бывает этак-то, — один сергацкой парень в два года счастья достиг да еще на девице женился, здешней,
городской; носили икону по
домам, а она его и высмотрела…
А Варвара торжествовала. Она вместе с мужем делала визиты
городским дамам, даже и мало знакомым. При этом она проявляла смешную гордость и неумелость. Везде ее принимали, хотя во многих
домах с удивлением. Для визитов Варвара заблаговременно заказала шляпу лучшей местной модистке. Яркие цветы, крупные, насаженные в изобилии, восторгали Варвару.
Городские дамы начали отдавать Варваре визиты. Некоторые с радостным любопытством поспешили уже на второй, на третий день посмотреть, какова-то Варвара
дома. Другие промедлили неделю и больше. А иные и вовсе не пришли, — не была, например, Вершина.
В
доме у
городского головы пахло недавно натертыми паркетными полами и еще чем-то, еле заметно, приятно-сьестным. Было тихо и скучно. Дети хозяиновы, сын-гимназист и девочка-подросток, — «она у меня под гувернанткой ходит», говорил отец, — чинно пребывали в своих покоях. Там было уютно, покойно и весело, окна смотрели в сад, мебель стояла удобная, игры разнообразные в горницах и в саду, детские звенели голоса.
И Передонов решительно направился к
дому городского головы.
В
доме у ней была своя половина, где все время полусуществования своего мужа она процветала в обществе приживалок,
городских вестовщиц и фиделек.
Вот каким образом происходило дело: месяца за два до приезда Алексея Степаныча, Иван Петрович Каратаев ездил зачем-то в Уфу и привез своей жене эту
городскую новость; Александра Степановна (я сказал о ее свойствах) вскипела негодованием и злобой; она была коновод в своей семье и вертела всеми, как хотела, разумеется кроме отца; она обратила в шпионы одного из лакеев Алексея Степаныча, и он сообщал ей все подробности об образе жизни и о любви своего молодого барина; она нашла какую-то кумушку в Уфе, которая разнюхала, разузнала всю подноготную и написала ей длинную грамоту, с помощию отставного подьячего, составленную из
городских вестей и сплетен дворни в
доме Зубина, преимущественно со слов озлобленных приданых покойной мачехи.
–…есть указания в
городском архиве, — поспешно вставил свое слово рассказчик. — Итак, я рассказываю легенду об основании города. Первый
дом построил Вильямс Гобс, когда был выброшен на отмели среди скал. Корабль бился в шторме, опасаясь неизвестного берега и не имея возможности пересечь круговращение ветра. Тогда капитан увидел прекрасную молодую девушку, вбежавшую на палубу вместе с гребнем волны. «Зюйд-зюйд-ост и три четверти румба!» — сказала она можно понять как чувствовавшему себя капитану.
Всеволожский, оставленный
городским войском, заперся в своем
доме с двенадцатью дворянами и решился защищаться.
Вот, думалось мне, сижу я глухой и ненастной зимней ночью в ветхом
доме, среди деревни, затерявшейся в лесах и сугробах, в сотнях верст от
городской жизни, от общества, от женского смеха, от человеческого разговора…
Городские архитекторы составили план брагинского
дома и явились в Белоглинский завод, чтобы начать постройку.
Эти колонны особенно нравились Брагину, потому что придавали
дому настоящий
городской вид, как рисуют на картинках.
В этой части завода стоял деревянный господский
дом с железной крышей, в котором жили Пятовы, и несколько домиков «на
городскую руку», выстроенных заводскими служащими.
Первый проходящий показал ему недалеко от
городской площади
дом боярина Истомы.
— Что ты, дитятко, побойся бога! Остаться
дома, когда дело идет о том, чтоб живот свой положить за матушку святую Русь!.. Да если бы и вас у меня не было, так я ползком бы приполз на
городскую площадь.