Неточные совпадения
Двоекурову Семен Козырь полюбился по многим причинам. Во-первых, за то, что жена Козыря, Анна, пекла превосходнейшие пироги; во-вторых, за то, что Семен, сочувствуя просветительным подвигам градоначальника, выстроил в Глупове пивоваренный завод и пожертвовал сто рублей для основания в
городе академии; в-третьих, наконец, за то, что Козырь не только не забывал ни Симеона-богоприимца, ни Гликерии-девы (дней тезоименитства градоначальника и супруги его), но даже
праздновал им дважды в год.
Тогда он поехал в Кисловодск, прожил там пять недель и, не торопясь, через Тифлис, Баку, по Каспию в Астрахань и по Волге поднялся до Нижнего, побывал на ярмарке, посмотрел, как
город чистится, готовясь
праздновать трехсотлетие самодержавия, с той же целью побывал в Костроме.
Статистика населения и болезненности», 1885 г.] Увы, высокий процент и даже избыток рабочих или производительных возрастов на Сахалине совсем не служит показателем экономического благосостояния; тут он указывает лишь на избыток рабочих рук, благодаря чему, несмотря даже на громадное число голодных,
праздных и неспособных, на Сахалине строятся
города и проводятся превосходные дороги.
Каменщики, плотники, маляры, инженеры, техники, иностранцы, земледельцы, маклеры, темные дельцы, речные моряки,
праздные бездельники, туристы, воры, шулеры — все они переполнили
город, и ни в одной, самой грязной, сомнительной гостинице не было свободного номера.
Только души
праздные и спокойные могут наслаждаться новыми местами и новыми
городами.
В этот день все офицерство
праздновало на именинах у одного помещика, верст за пять от
города, а потому я один обедал у полковника.
В тот самый день, как откупщик
праздновал пикник, в Геттингене к отелю «Zur Krone» [«Корона» (нем.).], который и тогда был лучшим в
городе, подъехала дорожная извозчичья карета.
Cовершенно неожиданно, вследствие каких-то «новых веяний времени», в нашем
городе сделалось
праздным место помпадура.
«Оному Пугачеву, за побег его за границу в Польшу и за утайку по выходе его оттуда в Россию о своем названии, а тем больше за говорение возмутительных и вредных слов, касающихся до побега всех яицких казаков в Турецкую область, учинить наказание плетьми и послать так, как бродягу и привыкшего к
праздной и предерзкой жизни, в
город Пелым, где употреблять его в казенную работу. 6 мая 1773». («Записки о жизни и службе А. И. Бибикова».)
— То-то вот оно и есть, — повторил Иван Иваныч. — А разве то, что мы живем в
городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт, — разве это не футляр? А то, что мы проводим всю жизнь среди бездельников, сутяг, глупых,
праздных женщин, говорим и слушаем разный вздор — разве это не футляр? Вот если желаете, то я расскажу вам одну очень поучительную историю.
Хотя тайная хроника говорит мне на ухо, что сей дружеский союз наших дворян заключен был в день Леонова рождения, которое отец всегда
праздновал с великим усердием и с отменною роскошью (так, что посылал в
город даже за свежими лимонами); хотя читатель догадается, что в такой веселый день, особливо к вечеру, хозяин и гости не могли быть в обыкновенном расположении ума и сердца; хотя
На белой колокольне Михаила-архангела, к приходу которого принадлежала Стрелецкая, толкалось в эти дни много
праздного разряженного народа: одни приходили посмотреть на
город с высоты, стояли у шатких деревянных перил и грызли семечки из-под полы, чтоб не заругался сторож; другие для забавы звонили, но скоро уставали и передавали веревку; и только для одного Меркулова праздничный звон был не смехом, не забавой, а делом таким серьезным и важным, в которое нужно вкладывать всю душу.
Так прошло десять лет.
Город привык видеть и не видать скромных представительниц генеральского семейства, и
праздным людям оставалось одно удовольствие решать: в каких отношениях находятся при генерале мать и дочь, и нет ли между ними соперничества? Соперничества между ними, очевидно, не было, и они были очень дружны. К концу десятого года замужества Флоре, или по нынешнему Анне Ивановне, бог дал глухонемую дочку, которую назвали Верой.
В Анкудиновке опять
праздновали день наших именин с дедом, 12 июня, большим съездом гостей из
города; после обеда танцы, встреча с девушкой, с которой я флектировал зимой.
Князь и княжна Баратовы уехали в свое подмосковное имение, отстоявшее от
города всего в двенадцати верстах. Это был чудный уголок природы, украшенный искусством. Все, что может придумать изысканный вкус и
праздное воображение богатого барства, все соединилось в этом подмосковном родовом имении князей Баратовых.
Перезнакомясь с
праздными и непраздными людьми Старого
Города, Пуговкин только и делал, что шатался из дома в дом; всех он удивлял выходками своей исполинской фантазии, всех поправлял, со всеми спорил и всем очень нравился за свой открытый нрав и вечную веселость.