Неточные совпадения
Горчаков поддержал просьбу.
Об Кургане просто тоска — вы хорошо сделали, что предварили старика насчет тамошнего забияки. Да и вообще весь состав как-то не мил. Вероятно, кончится тем, что переводчика Кесаря самого прогонят, если он слишком будет надоедать своею перебранкою с уездной администрацией… [В конце июля П. Д.
Горчаков перевел А. Ф. Бриггена на службу в туринский суд. О преследовании Бриггена сибирской администрацией — в сб. «Декабристы», 1907, стр. 51 и сл.]
Вы, верно, слышали, что мне из Тобольска возвращено было одно письмо мое к Якушкину, после розысканий о рыбе.Мою карту, которую мы так всегда прежде называли, туда возили и нашли, что выражения двусмысленны и таинственны. Я все это в шуткахописал сестре. Кажется, на меня сердится
Горчаков, впрочем, этоего дело…
16-го. Сейчас приехал нарочный из Тобольска с разрешением моей поездки: послезавтра отправляюсь из Туринска… Спасибо Мих. Александровичу, он действует для меня;
Горчаков 13-го приехал в Тобольск, а 14-го отправлен урядник с бумагой…
Тогда все прибегут ко мне,
Горчаков придет и будет спрашивать, чего я хочу.
— И прекрасно, что он начальство уважает, и прекрасно! Ну, мы господ министров всех рядом под низок. Давай? Это кто такой?
Горчаков. Канцлер, чудесно! Он нам Россию отстоял! Ну, молодец, что отстоял, — давай мы его за то первого и повесим. А это кто? ба! ба! ба!
— Он самый, барин. Да еще
Горчак с Разбойником… Тут нашему брату сплавщику настоящее горе. Бойцы щелкают наши барочки, как бабы орехи. По мерной воде еще ничего, можно пробежать, а как за пять аршин перевалило — тут держись только за землю. Как в квашонке месит… Непременно надо до Кумыша схватиться и обождать малость, покамест вода спадет хоть на пол-аршина.
Около самых опасных бойцов, как Косой, Бражка, Владычный, Волегов, Узенький, Дужной, Кирпичный, Печка, Мултык,
Горчак, Молоков и Разбойник, в воду спускаются деревянные брусья, составленные из четырех восьмивершковых бревен.
Впоследствии стали ездить П. А. Кикин, князь Платон Шихматов, Николай Иваныч Гнедич, сенатор Захаров, Висковатов, Стурдза, князь
Горчаков, Станевич, П. Ю. Львов (сочинитель Храма славы русских героев) и Гераков.
Ты,
Горчаков, счастливец с первых дней,
Хвала тебе — фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной:
Всё тот же ты для чести и друзей.
Нам разный путь судьбой назначен строгой;
Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:
Но невзначай проселочной дорогой
Мы встретились и братски обнялись.
Горчаков взял у Кузьмы узелок и поскакал дальше. Доехав до деревни, он спросил у мужиков...
Отъехав больше версты,
Горчаков оглянулся и пристально поглядел вдаль.
Приехали домой, христосовались с работниками;
Горчаков опять повеселел и стал разговаривать, но как сели разговляться и все взяли по куску свяченого кулича, он невесело поглядел на жену и сказал...
— Пасочки? — спросил
Горчаков. — Оно можно, ничего… Постой, сейчас…
— Да на нем люди есть! — воскликнул
Горчаков. — Ей-богу, есть! Мне Иван Степаныч рассказывал — на всех планетах есть люди, на солнце и на месяце! Право… А может, ученые и брешут, нечистый их знает! Постой, никак лошадь стоит! Так и есть!
Горчаков выпил полстакана чаю и уж больше ничего не пил и не ел. Есть ему не хотелось, чай казался невкусным, как трава, и опять стало скучно.
— Ну, казак, не прогневайся! — сказал
Горчаков и засмеялся. — Не велит жена! Прощай, путь-дорога!
Арендатор хутора Низы Максим
Горчаков, бердянский мещанин, ехал со своей молодой женой из церкви и вез только что освященный кулич. Солнце еще не всходило, но восток уже румянился, золотился. Было тихо… Перепел кричал свои: «пить пойдем! пить пойдем!», да далеко над курганчиком носился коршун, а больше во всей степи не было заметно ни одного живого существа.
На полдороге к дому, у Кривой Балочки,
Горчаков и его жена увидели оседланную лошадь, которая стояла неподвижно и нюхала землю. У самой дороги на кочке сидел рыжий казак и, согнувшись, глядел себе в ноги.
Солнце взошло, но играло оно или нет,
Горчаков не видел. Всю дорогу до самого дома он молчал, о чем-то думал и не спускал глаз с черного хвоста лошади. Неизвестно отчего, им овладела скука, и от праздничной радости в груди не осталось ничего, как будто ее и не было.
Горчаков ехал и думал о том, что нет лучше и веселее праздника, как Христово воскресенье.
Горчаков застал Суворова раздетым и лежащим на диване. Выслушав племянника, он отвечал раздражительно, что готов вступить в службу не иначе, как с властью главнокомандующего екатерининского времени, то есть с правом награждать, производить в чины до полковника и увольнять в отпуск и прочее. Князь Андрей возразил, что такой ответ он не может решиться передать его величеству.
Князь
Горчаков снял с помощью Прохора верхнее платье.
Он вошел на крыльцо, сзади его следовал
Горчаков. Они вошли в простую избу, меблировку которой составляли стол и лавки да поставец с незатейливой посудой.
Прискакав в Петербург, князь
Горчаков тотчас же явился во дворец и убедился, что Павел Петрович его ждет.
— Что вы, дядюшка, останьтесь, ради Бога, — взмолился после четвертого раза
Горчаков, — оставить развод до отъезда государя, разве это можно! Это будет верх бестактности. Государь страшно разгневается.
— Все тот же Прошка, — кивнул в сторону ушедшего
Горчаков.
— Так когда же, дядюшка? — спросил
Горчаков.
Князь Андрей
Горчаков продолжал молча смотреть на него испуганно-недоумевающим взглядом.
Александр Васильевич остановился. Князь
Горчаков сделал движение, чтобы заговорить, но Суворов снова заговорил...
Александр Васильевич сел на лавку. Не раздеваясь, как был в шинели, присел на противоположную князь
Горчаков. Вынув из дорожной сумки бумагу, он молча подал ее Суворову.
Князь
Горчаков смотрел на него тревожным взглядом. Суворов молчал.
— Ну да, правы, правы, — поспешил согласиться князь
Горчаков. — Но все же нельзя идти против воли государя. Ведь вы солдат. Сами понимаете.
Молодой
Горчаков почти с ужасом обвел жилище своего знаменитого дяди.
Это был действительно флигель-адъютант полковник князь Андрей
Горчаков, сын сестры Александра Васильевича. Последний быстро снял шапку.