Неточные совпадения
Она забыла осторожность и хотя не называла имен, но рассказывала все, что ей было известно о тайной работе для освобождения народа из цепей жадности. Рисуя образы, дорогие ее сердцу, она влагала в свои слова всю силу, все обилие
любви, так поздно разбуженной в ее груди тревожными толчками жизни, и сама с
горячей радостью любовалась людьми, которые вставали в памяти, освещенные и украшенные ее
чувством.
И ей казалось, что сам Христос, которого она всегда любила смутной
любовью — сложным
чувством, где страх был тесно связан с надеждой и умиление с печалью, — Христос теперь стал ближе к ней и был уже иным — выше и виднее для нее, радостнее и светлее лицом, — точно он, в самом деле, воскресал для жизни, омытый и оживленный
горячею кровью, которую люди щедро пролили во имя его, целомудренно не возглашая имени несчастного друга людей.
Подъезжая к Уфе, Софья Николавна предалась исключительно
чувству горячей дочерней
любви.
К Борису влечет ее не одно то, что он ей нравится, что он и с виду и по речам не похож на остальных, окружающих ее; к нему влечет ее и потребность
любви, не нашедшая себе отзыва в муже, и оскорбленное
чувство жены и женщины, и смертельная тоска ее однообразной жизни, и желание воли, простора,
горячей, беззапретной свободы.
Домине Галушкинский, редкий наставник наш, говаривал, что
любовь есть неизъяснимое
чувство; приятнее, полезнее и восхитительнее паче прочих
горячих напитков; так же одуряющее самую умнейшую голову, вводящее, правда, часто в дураки: но состояние глупости сей так приятно, так восхитительно, так… Тут у нашего реверендиссиме кровь вступала в лицо, глаза блистали, как метеоры, он дрожал всем телом, задыхался… и падал в постель, точно как опьянелый.
Письмо это, вероятно дышавшее
горячей любовью, произвело, однако, глубокое впечатление на Гоголя, и хотя он не отвечал на него, но по возвращении в Россию, через год, говорил о нем с искренним
чувством.
К этому должно прибавить, что все, написанное Загоскиным, проникнуто
чувством нравственным, религиозным и пламенной
любовью к родной земле; его же искренняя,
горячая преданность к государю известна всем.
Капитан Петрович при слабом отблеске костра успел разглядеть горящие глаза Иоле, его воодушевленное лицо и молящую улыбку. Неизъяснимое
чувство любви, жалости и сознания своего братского долга захватили этого пожилого офицера. Он понял, чего хотел Иоле, этот молодой орленок,
горячий, смелый и отважный, достойный сын своего отца. Он понял, что юноша трепетал при одной мысли о возможности подобраться к неприятельскому судну и в отчаянном бою заставить замолчать австрийские пушки.
— „Тяжко! Скорбно! Безвыходно! — продолжал читать ректор. — И в эти горестные дни С.-Петербургский университет в целом его составе, все его профессора и студенты ищут себе единственного утешения в милостивом, государь, дозволении повергнуть к священным стопам вашего величества
чувства верноподданнической преданности и
горячей любви“.
Одно, только одно
горячее, захватывающее
чувство можно было усмотреть в бесстрастных душах врачебных начальников, — это благоговейно-трепетную
любовь к бумаге. Бумага была все, в бумаге была жизнь, правда, дело… Передо мною, как живая, стоит тощая, лысая фигура одного дивизионного врача, с унылым, сухим лицом. Дело было в Сыпингае, после мукденского разгрома.
Она стоит у дверей, как изгнанная пери у ворот рая; она смотрит на него с робостью, ищет чего-то в глазах его, просит, умоляет о чем-то и боится подойти. Никогда не казалась она ему так хороша!
Любовь и еще какое-то
чувство, не менее
горячее, но более чистое, вооружили ее в эти минуты всеми своими прелестями для победы над неверным.
Но когда она передала его рассказ
Любовь Аркадьевне, то она поняла роль ее друга и
горячее чувство приязни к нему еще усилилось.
Обе они поняли ту беззаветную,
горячую любовь, которую питал бедный юноша к своей бежавшей с другим кузине, и сила этой
любви усугублялась в их глазах силой непроницаемой тайны, в которую облек свое
чувство юноша не только для окружающих, но и для самого предмета этой безграничной, почти неземной привязанности, той высшей
любви, из-за которой душу свою полагают за друга.
И на самом деле, много хороших часов провел Глеб Алексеевич Салтыков, создавая для своей будущей молодой жены это гнездышко
любви, конечно, не без значительной доли эгоистического
чувства, сосредоточенного в сладкой мечте осыпать в нем
горячими ласками, избранную им подругу жизни. Мечты его были, как мы знаем, разрушены, и он не любил эту комнату и за последнее время избегал входить в нее.