Из трактира выбегали извозчики — в расстегнутых синих халатах, с ведром в руке — к фонтану, платили копейку сторожу, черпали
грязными ведрами воду и поили лошадей. Набрасывались на прохожих с предложением услуг, каждый хваля свою лошадь, величая каждого, судя по одежде, — кого «ваше степенство», кого «ваше здоровье», кого «ваше благородие», а кого «вась-сиясь!». [Ваше сиятельство.]
Мало — помалу, однако, сближение начиналось. Мальчик перестал опускать глаза, останавливался, как будто соблазняясь заговорить, или улыбался, проходя мимо нас. Наконец однажды, встретившись с нами за углом дома, он поставил на землю
грязное ведро, и мы вступили в разговор. Началось, разумеется, с вопросов об имени, «сколько тебе лет», «откуда приехал» и т. д. Мальчик спросил в свою очередь, как нас зовут, и… попросил кусок хлеба.
Лошади кормятся без призора, стаи голубей и воробьев мечутся под ногами, а извозчики в трактире чай пьют. Извозчик, выйдя из трактира, черпает прямо из бассейна
грязным ведром воду и поит лошадь, а вокруг бассейна — вереница водовозов с бочками.
Неточные совпадения
Спускаясь к колодцу, Нехлюдов встретил еще старуху, несшую на сгорбленной спине
грязной суровой рубахи тяжелые полные
ведра.
То под забором Степушка сидит и редьку гложет, или морковь сосет, или
грязный кочан капусты под себя крошит; то
ведро с водой куда-то тащит и кряхтит; то под горшочком огонек раскладывает и какие-то черные кусочки из-за пазухи в горшок бросает; то у себя в чуланчике деревяшкой постукивает, гвоздик приколачивает, полочку для хлебца устроивает.
— Пожалуйте, пожалуйте за мной, — трещала ему кривая
грязная баба, идя впереди его по темному вонючему коридорчику с неровным полом, заставленным
ведрами, корытами, лоханками и всякой нечистью. — Они давно уж совсем собрамшись; давно ждут вас.
Понемногу все поднялись поодиночке один за другим, спустились вниз, умывались из
ведра, набирая в рот воды и разливая по полу, «чтобы в одном месте не мочить», и, подымаясь наверх, утирали лица кто
грязной рубашкой, кто полой кафтана…
Работник стал искать багор, чтобы вытащить
ведро, а Дашутка ходила за ним по
грязному снегу, босая, с красными, как у гусыни, ногами и повторяла: «Там глыбя!» Она хотела сказать, что в колодце глубже, чем может достать багор, но работник не понимал ее, и, очевидно, она надоела ему, так как он вдруг обернулся и выбранил ее нехорошими словами.
Вымыть полы! Ей, Тасе Стогунцевой, мыть полы в этом
грязном закоптелом домишке! Она пришла в ужас от этой мысли. Но долго раздумывать ей не было времени. Андрюша с трудом притащил
ведро в горницу и показал Тасе, что надо делать. Добрый мальчик очень охотно исполнил бы за нее работу, но едва он опустился на пол, как страшная боль в пояснице заставила его громко вскрикнуть.
Я ушел в свою комнату, подошел к окну. На улице серели сугробы хрящеватого снега. Суки ветел над забором тянулись, как окаменевшие черные змеи. Было мокро и хмуро. Старуха с надвинутым на лоб платком шла с
ведром по
грязной, скользкой тропинке. Все выглядело спокойно и обычно, но было то и не то, во всем чувствовался скрытый ужас.
— Так арестуйте же и меня вместе с маркизом! — воскликнула она вне себя от негодования и неожиданно для всех схватила стоявшее близ умывальника фаянсовое
ведро, полное
грязной воды, и вылила его на голову комиссара.
Тогда, не помня себя от негодования и горя, несчастная женщина в состоянии самозабвения схватила первую вещь, попавшуюся ей под руку, оказавшуюся
ведром с
грязной водой, и облила ею господина Жакобса.
По счастью, на
грязном дворе за сараем кучер Евмен мыл коляску; и хотя он делал это часто и вид имел самый обыкновенный, но теперь, в решительном плескании воды из
ведра, в жилистых руках с засученными по локоть рукавами красной рубахи, явственно чувствовалось что-то праздничное.