Неточные совпадения
— А! испугались полиции: что сделает
губернатор, что скажет Нил Андреич, как примет это общество, дамы? —
смеялся Марк. — Ну, прощайте, я есть хочу и один сделаю приступ…
«После разговора о делах, — продолжал Кичибе, —
губернатор пойдет к себе отдохнуть, и вы тоже пойдете отдохнуть в другую комнату, — прибавил он, вертясь на стуле и судорожно
смеясь, — да и… позавтракаете».
Спросили, когда будут полномочные. «Из Едо… не получено… об этом». Ну пошел свое! Хагивари и Саброски начали делать нам знаки, показывая на бумагу, что вот какое чудо случилось: только заговорили о ней, и она и пришла! Тут уже никто не выдержал, и они сами, и все мы стали
смеяться. Бумага писана была от президента горочью Абе-Исен-о-ками-сама к обоим
губернаторам о том, что едут полномочные, но кто именно, когда они едут, выехали ли, в дороге ли — об этом ни слова.
— Пусть будет по-вашему, — сказал, еще более
смеясь,
губернатор, — услужили вы вашей протеже; как посидит в тюрьме несколько месяцев, поблагодарит вас.
— И я тоже, и я тоже-с! — отвечал,
засмеявшись от удовольствия, Петр Петрович: он был давнишний и заклятый враг
губернатора. — Это он вас и послал в Поярково? — продолжал Петр Петрович.
— Ха-ха-ха! —
засмеялся самодовольно
губернатор.
Сами осажденные
смеялись над сею военной хитростию, хотя им было не до смеха; а Падуров, в одном из своих писем, язвительно упрекал
губернатора его неудачной выдумкой, предрекая ему гибель и насмешливо советуя покориться самозванцу.
Все
засмеялись, а Саша смотрел на мать, на ее темные, без блеска, теперь повеселевшие глаза, и думал: «А если бы ты знала про энского
губернатора,
смеялась бы ты?»
Теперь уж не притворно, но еще сердитее
засмеялся губернатор...
—
Губернатора! —
засмеялся Василий Иванович. — Куда махнули! И всего-то надворного советника, да уж очень хочется мне этого парня уважить, право… Вы не обижайтесь, я и вам тоже всею душой. Но ведь я вижу: вам не к спеху, а тут, можно сказать, интерес гуманности, правосудия и даже спасения человечества.
— Я знаю, я чувствую это: меня убьют. Я не боюсь смерти, —
губернатор закинул седую голову и строго взглянул на сына, — но знаю: меня убьют. Я все не понимал, я все думал: но в чем же дело? — Он растопырил большие толстые пальцы и быстро сжал их в кулак. — Но теперь понимаю: меня убьют. Ты не
смейся, ты еще молод, но сегодня я почувствовал смерть вот тут, в голове. В голове.
— Ба, жив курилка! —
засмеялся губернатор. — Господа, поглядите, наша городская голова идет… Сюда идет. Ну, беда: заговорит он нас теперь!
Смех у него был высокий, детский.
Губернатор тихо
рассмеялся вслед за ним.
Как
губернатор сказал: „все Гераклиты да Демокриты — одни весьма плачут надо всем, а другие не в меру
смеются“.