Неточные совпадения
— Никакой. Напротив, ребенок может убить
медведя, — сказал он, сторонясь с легким поклоном пред
дамами, которые с хозяйкой подходили к столу закусок.
— Я советую тебе, друг мой, съездить с визитом к губернатору, — сказал он Аркадию, — ты понимаешь, я тебе это советую не потому, чтоб я придерживался старинных понятий о необходимости ездить к властям на поклон, а просто потому, что губернатор порядочный человек; притом же ты, вероятно, желаешь познакомиться с здешним обществом… ведь ты не
медведь, надеюсь? А он послезавтра
дает большой бал.
— Я учительница, но хотела бы на курсы, и меня не пускают. Не то что не пускают, они пускают, но надо средства.
Дайте мне, и я кончу курс и заплачу вам. Я думаю, богатые люди бьют
медведей, мужиков поят — всё это дурно. Отчего бы им не сделать добро? Мне нужно бы только 80 рублей. А не хотите, мне всё равно, — сердито сказала она.
В это время подошли кони. Услышав наш выстрел, А. И. Мерзляков остановил отряд и пришел узнать, в чем дело. Решено было для добычи меда оставить двое стрелков. Надо было сперва
дать пчелам успокоиться, а затем морить их дымом и собрать мед. Если бы это не сделали мы, то все равно весь мед съел бы
медведь.
Такое название они
дали потому, что ноги ее напоминали ступню
медведя.
Решено было
дать пчелам успокоиться. Перед вечером два казака вновь пошли к улью, но уже ни меда, ни пчел не нашли. Улей был разграблен
медведями. Так неудачно кончился наш поход за диким медом.
— У,
медведь! Разве так отвечают
даме? А кто красивее: я или Харитина? Да держите же меня крепче, мямля!
— Ничего не жалейте, чтобы задушить его, —
давал Стабровский последние инструкции. — Раненный смертельно,
медведь всегда бросается прямо на охотника… да…
Ведь когда мать на земле обижают — в небесах матерь божия горько плачет!» Ну, тут Максим схватил меня на руки и
давай меня по горнице носить, носит да еще приплясывает, — силен был,
медведь!
«Oui, monsieur», [Хорошо, сударь (фр.).] — сказала она с ужимкой и начала прибирать комнату, грациозно наклоняясь и каждым своим движением
давая Лаврецкому чувствовать, что она считает его за необтесанного
медведя.
Вдруг предстал перед ней медведь-лютый зверь; задрожала-испужалась Пахомовна того зверя лютого, звериного его образа невиданного; взговорила она ему:"Ты помилуй меня, лютый зверь, ты не
дай мне помереть смертью жестокою, не вкусимши святого причастия, в прегрешениях не вспокаявшись!"
— Чаво! чаво! Как ты,
медведь, треснул коня по лбу, так седок-то на меня и свалился, а ты, болван, вместо чтобы на него, да на меня и сел, да и
давай душить сдуру, знай обрадовался!
— Ну, батюшка, Никита Романыч, — сказал Михеич, обтирая полою кафтана медвежью кровь с князя, — набрался ж я страху! Уж я, батюшка, кричал
медведю: гу! гу! чтобы бросил он тебя да на меня бы навалился, как этот молодец,
дай бог ему здоровья, череп ему раскроил. А ведь все это затеял вон тот голобородый с маслеными глазами, что с крыльца смотрит, тетка его подкурятина! Да куда мы заехали, — прибавил Михеич шепотом, — виданное ли это дело, чтобы среди царского двора
медведей с цепей спускали?
— Ну, ну, уж и отходную затянул! Еще, может, князь твой и не в тюрьме. Тогда и плакать нечего; а коли в тюрьме, так
дай подумать… Слободу-то я хорошо знаю; я туда прошедшего месяца
медведя водил, и дворец знаю, все высмотрел; думал себе: когда-нибудь пригодится!.. Постой,
дай поразмыслить…
«Этакой
медведь этот Михалко! — думал Зотушка, таская за собой тяжело шагавшую лошадь. — Нет чтобы
дать дяде пятачок… А-ах, чтоб тебя расстреляло!»
Французы и до сих пор не признают нас за европейцев и за нашу хлеб-соль величают варварами; а отечество наше, в котором соединены климаты всей Европы, называют землею белых
медведей и, что всего досаднее, говорят и печатают, что наши
дамы пьют водку и любят, чтобы мужья их били.
Обессилел наконец Миша. Присел он на задние лапы, фыркнул и придумал новую штуку —
давай кататься по траве, чтобы передавить все комариное царство. Катался, катался Миша, однако и из этого ничего не вышло, а только еще больше устал он. Тогда
медведь спрятал морду в мох. Вышло того хуже — комары вцепились в медвежий хвост. Окончательно рассвирепел
медведь.
С того дня почти каждый праздник Алексей, на потеху людям, стал поить
медведя, и зверь так привык пьянствовать, что гонялся за всеми рабочими, от которых пахло вином, и не
давал Алексею пройти по двору без того, чтоб не броситься к нему.
— Это такой скотина ваш Ферапонт Григорьич, — сказал Хозаров, входя к Татьяне Ивановне, — что уму невообразимо! Какой он дворянин… он черт его знает что такое! Какой-то кулак… выжига. Как вы думаете, что он мне отвечал? В подобных вещах порядочные люди, если и не желают
дать, то отговариваются как-нибудь поделикатнее; говорят обыкновенно: «Позвольте, подумать… я скажу вам дня через два», и тому подобное, а этот
медведь с первого слова заладил: «Нет денег», да и только.
Пришлось сознаваться. Покаялся Топтыгин, написал рапорт и ждет. Разумеется, никакого иного ответа и быть не могло, кроме одного: «Дурак! Чижика съел!» Но частным образом Осел
дал виноватому знать (Медведь-то ему кадочку с медом в презент при рапорте отослал): «Непременно вам нужно особливое кровопролитие учинить, дабы гнусное оное впечатление истребить…»
— Вот видите, какой у нас доктор галантный, — сказала Анна Георгиевна, переводя на Воскресенского смеющиеся, ласковые глаза. — А вы никогда у
дам рук не целуете.
Медведь! Подите сюда, я перевяжу вам галстук. Вы бог знает как одеваетесь!
Медвежий след издалека был виден. Видно было, как шел
медведь, как местами по брюхо проваливался и выворачивал снег. Мы шли сначала в виду от следа, крупным лесом; а потом, как пошел след в мелкий ельник, Демьян остановился. «Надо, — говорит, — бросать след. Должно быть, здесь ляжет. Присаживаться стал — на снегу видно. Пойдем прочь от следа и круг
дадим. Только тише надо, не кричать, не кашлять, а то спугнешь».
Стали мы спрашивать мужиков-медвежатников, можно или нельзя обойти теперь этого
медведя? Старик медвежатник говорит: «Нельзя, надо
медведю дать остепениться; дней чрез пять обойти можно, а теперь за ним ходить — только напугаешь, он и не ляжет».
Он стоит на задних ногах, ревет и — знаете, как это у
медведей? — все старается
дать мне пощечину, то левой, то правой лапой.
Охотничье искусство здесь очень просто: если ружье выстрелило, то слава богу, если же
дало осечку, то не проси у
медведя милости.
— Где же ему сноровки,
медведю, взять, — вмешался другой мужик, — вон я в городе слона приводили — видел: на что больше
медведя, а тоже булку ему
дадут, так он ее в себя не жевамши, как купец в комод, положит.
Трезвая речь моей доброй матери, каждое слово которой дышало такою возвышенною и разумною обо мне попечительностию и заботою, была силоамскою купелью, в которой я окунулся и стал здоров, и бодр, и чист, как будто только слетел в этот мир из горних миров, где не водят
медведей и не говорят ни о хлебе, ни о вине, ни о палачах, ни о
дамах, для счастья которых нужен рахат-лукум, или «рогатый кум», как мы его называли в своем корпусе.
К кому мы ни обращались за сведениями о своем вознице, все это было напрасно: никто не
давал нам никакого определительного ответа; но, наконец, какой-то извозчик сжалился и, стребовав с нас рубль за открытие томившей нас тайны, сообщил нам, что Кирилл «водит по Москве
медведя».
Эта картина, по-видимому, совершенно пленила нашего Кирилла, у которого на лице уже проходили следы московского вождения
медведя, и мы опасались, не разрешил бы он в «Пьяной балке» снова; но он категорически отвечал, что хотя бы и желал, так не может, потому что он
дал самому богу зарок водки не пить, а разве только попробует наливки, что и исполнил тотчас же, как мы перетащились за логовину на черниговскую сторону.
Много церемониться было не из чего — и мы откровенно выразили ему наши опасения; но Кирилл нас тотчас же благородно успокоил, и притом сделал самому себе некоторый комплимент, сказав, что он водил
медведя, держа рассудок в сумке, и пил только на чужой счет своих земляков, а все деньги забил в сапоги под стельку, — и потому когда товарищи захотели снять с него и пропить те сапоги, то он тут сейчас очувствовался и вскричал караул, но сапог снять не
дал, а лучше согласился претерпеть неудовольствие на самом себе, что и последовало.
И холопи и шляхетство так промеж себя забавлялись: кого на
медведя насунут, кому подошвы медом намажут да
дадут козлу лизать; козел-от лижет, а человеку щекотно, хохочет до тех пор, как глаза под лоб уйдут и дышать еле может.
Только станет зима, человек сорок пошлют берлоги искать. Опричь того мужики по всей окружности знали, какое жалованье за
медведя князь Алексей Юрьич
дает, оттого, бывало, каждый, кто про
медведя ни проведает, вести приносит к нему. А сохрани, бывало, господи, ежели кто без него осмелится
медведя поднять! Не родись на свет тот человек!..
— Эк сказал. На
медведей бы мы всем селом облавой пошли, нам же прибыль была б. В аптеке, сказывают, нынче за медвежье сало по полтиннику за фунт
дают. Каки там
медведи… И свои лохматые, какие были, из лесу невесть куда ушли. Не то что человек, зверь лесной и тот не выдержал.
По приказанию помещика, Петьку приковали к
медведю, и не должны были
давать есть в течении двух дней.
И
давать станет, еще зарычит, ровно
медведь: «Я человек благородный, на подлости не пойду, мундира марать не стану.
«Остригите мне волосы, сбросьте этого жаворонка с головы, скиньте с меня этот халат, подпояшьте меня крепко кушаком, который я с детства привык носить и которым стан мой красовался,
дайте волю моим ногам — и вы увидите, что я не только шведа —
медведя сломаю, догоню на бегу красного зверя: вы увидите, что я русский!»
— Это совершенные разбойники, особенно Долохов, — говорила гостья. — Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной
дамы, и что́ же? Можете себе представить: они втроем достали где-то
медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина с спиной к
медведю и пустили
медведя в Мойку;
медведь плавает, а квартальный на нем.
— Иван Бородулин. — Ответ
дал, а сам, будто
медведь на мельничное колесо, вбок уставился.