Неточные совпадения
Философские споры его состояли в том, что он отвергал возможность разумом дойти до истины; он разуму
давал одну формальную способность — способность развивать зародыши, или зерна, иначе получаемые, относительно готовые (то есть даваемые
откровением, получаемые верой).
Только параклетическая эпоха
даст полное
откровение.
Это
откровение тайн враждебной природы
дает возможность победы над природой.
И пришло мне в эту минуту
откровение: «
Дай, думаю, я ему нравоучение сделаю!
— Такая же, как между всякой философией и религией: первая учит познавать сущность вещей посредством разума, а религия преподает то, что сказано в божественном
откровении; но путь в достижении того и другого познания в мистицизме иной, чем в других философских системах и в других вероучениях, или, лучше сказать, оба эти пути сближены у мистиков: они в своей философии ум с его постепенным ходом, с его логическими выводами ставят на вторую ступень и
дают предпочтение чувству и фантазии, говоря, что этими духовными орудиями скорее и вернее человек может достигнуть познания сущности мирового бытия и что путем ума человек идет черепашьим шагом, а чувством и созерцанием он возлетает, как орел.
Во всяком случае, — и этому необходимо
давать надлежащий вес при оценке Мейстера Эккегарта, — художник слова и спекулятивный метафизик слишком сильно и явно
дают себя знать в его сочинениях, чтобы можно было принимать все его идеи за религиозно-мистические интуиции и
откровения, и никогда нельзя уверенно сказать, опирается ли проповедь Эккегарта на опытные переживания, или же она рождается из загоревшихся в душе его художественных образов и спекулятивных идей, которые он превращает в задачу для осуществления опытным мистическим путем.
Более того, она может ее собой обосновывать,
давая ей в себе место, из нее или в ней может истечь время, которое не могло бы непосредственно начинаться из Вечности [У Шеллинга в «Философии
Откровения» (1, 306–309; II, 108–109) имеются чрезвычайно тонкие замечания о том, что между вечностью и временем должно находиться нечто, с чего бы могло начаться время и что может стать предшествующим, если только появится последующее, а таким последованием и установится объективное время.
Однако только опознанное в религиозном опыте Трансцендентное, сущее выше мира, открывает глаза на трансцендентное в мире, другими словами, лишь непосредственное чувство Бога
дает видеть божественное в мире, познавать мир как
откровение Божие, научает в имманентном постигать трансцендентное, воспринимать мир как Бога, становящегося и открывающегося.
В самом деле, каким же образом может оказаться иудейство религией Отца, если оно не знает Сына, который и принес в мир
откровение об Отце, «показал в Себе Отца», явил Его людям,
дал им «область быть чадами Божиими», научил их молиться: «Отче наш», «Авва Отче»?
«Смысл добра» открывается и Пьеру Безухову в учении масонов. «Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как-то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным». Мы увидим — пребывание в плену
дало Пьеру новое, широкое понимание жизни, и он с чуждым, отказывающимся чувством вспоминает об
откровениях масонства.
Откровение не может навязать философии никаких теорий и идеологических построений, но может
дать факты, опыт, обогащающий познание.
Во втором акте «Тристана и Изольды» Вагнер
дает музыкальное
откровение об этом.
Деревня была заключительным аккордом всех этих «
откровений бытия». Она не вызывала тогда в нас того, что она теперь может
давать юноше горького и тяжелого.
Только
откровение о Христе
дает ключ к раскрытию тайны человеческого самосознания.