Неточные совпадения
Слуга уходит.
В дверь выглядывает Бобчинский.
(Отворяет
дверь и говорит
в дверь.
Бобчинский выглядывает
в дверь и
в испуге прячется.
В это время слышны шаги и откашливания
в комнате Хлестакова. Все спешат наперерыв к
дверям, толпятся и стараются выйти, что происходит не без того, чтобы не притиснули кое-кого. Раздаются вполголоса восклицания...
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и
в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и
в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к
двери, но
в это время
дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к тебе
в дом целый полк на постой. А если что, велит запереть
двери. «Я тебя, — говорит, — не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный, поешь селедки!»
Городничий. Батюшки, не милы мне теперь ваши зайцы: у меня инкогнито проклятое сидит
в голове. Так и ждешь, что вот отворится
дверь и — шасть…
Бобчинский. Ничего, ничего, я так: петушком, петушком побегу за дрожками. Мне бы только немножко
в щелочку-та,
в дверь этак посмотреть, как у него эти поступки…
Дверь отворяется, и выставляется какая-то фигура во фризовой шинели, с небритою бородою, раздутою губою и перевязанною щекою; за нею
в перспективе показывается несколько других.
Хлестаков (провожая).Нет, ничего. Это все очень смешно, что вы говорили. Пожалуйста, и
в другое тоже время… Я это очень люблю. (Возвращается и, отворивши
дверь, кричит вслед ему.)Эй вы! как вас? я все позабываю, как ваше имя и отчество.
Бобчинский выставляет голову
в дверь.
Пошел, пошел! чего лезешь? (Упирается первому руками
в брюхо и выпирается вместе с ним
в прихожую, захлопнув за собою
дверь.)
Судья, попечитель богоугодных заведений, смотритель училищ и почтмейстер уходят и
в дверях сталкиваются с возвращающимся квартальным.
Аммос Федорович (еще
в дверях).Верить ли слухам, Антон Антонович? к вам привалило необыкновенное счастие?
Добчинский (бежит и кричит
в дверь).Мишка! Мишка! Мишка!
Городничий и Добчинский садятся. Бобчинский выглядывает
в дверь и прислушивается.
Те же и трактирный слуга, сопровождаемый Осипом. Бобчинский выглядывает
в дверь.
В каморку постучалися.
Макар ушел… Сидела я,
Ждала, ждала, соскучилась.
Приотворила
дверь.
К крыльцу карету подали.
«Сам едет?» — Губернаторша! —
Ответил мне Макар
И бросился на лестницу.
По лестнице спускалася
В собольей шубе барыня,
Чиновничек при ней.
«И рад бы
в рай, да дверь-то
где?» —
Такая речь врывается
В лавчонку неожиданно.
— Тебе какую
дверь? —
«Да
в балаган. Чу! музыка!..»
— Пойдем, я укажу...
Вскочила, испугалась я:
В дверях стоял
в халатике
Плешивый человек.
Скоренько я целковенький
Макару Федосеичу
С поклоном подала:
«Такая есть великая
Нужда до губернатора,
Хоть умереть — дойти...
Что шаг, то натыкалися
Крестьяне на диковину:
Особая и странная
Работа всюду шла.
Один дворовый мучился
У
двери: ручки медные
Отвинчивал; другой
Нес изразцы какие-то.
«Наковырял, Егорушка?» —
Окликнули с пруда.
В саду ребята яблоню
Качали. — Мало, дяденька!
Теперь они осталися
Уж только наверху,
А было их до пропасти!
В следующую речь Стародума Простаков с сыном, вышедшие из средней
двери, стали позади Стародума. Отец готов его обнять, как скоро дойдет очередь, а сын подойти к руке. Еремеевна взяла место
в стороне и, сложа руки, стала как вкопанная, выпяля глаза на Стародума, с рабским подобострастием.
Вральман(
в дверях). Што, фсяли, бестия? Сюта сунтесь.
Г-жа Простакова (Стародуму). Хорошо ли отдохнуть изволил, батюшка? Мы все
в четвертой комнате на цыпочках ходили, чтоб тебя не обеспокоить; не смели
в дверь заглянуть; послышим, ан уж ты давно и сюда вытти изволил. Не взыщи, батюшка…
Цыфиркин. А кто виноват? Лишь он грифель
в руки, а немец
в двери. Ему шабаш из-за доски, а меня ради
в толчки.
С этим звуком он
в последний раз сверкнул глазами и опрометью бросился
в открытую
дверь своей квартиры.
К удивлению, бригадир не только не обиделся этими словами, но, напротив того, еще ничего не видя, подарил Аленке вяземский пряник и банку помады. Увидев эти дары, Аленка как будто опешила; кричать — не кричала, а только потихоньку всхлипывала. Тогда бригадир приказал принести свой новый мундир, надел его и во всей красе показался Аленке.
В это же время выбежала
в дверь старая бригадирова экономка и начала Аленку усовещивать.
Бригадир понял, что дело зашло слишком далеко и что ему ничего другого не остается, как спрятаться
в архив. Так он и поступил. Аленка тоже бросилась за ним, но случаю угодно было, чтоб
дверь архива захлопнулась
в ту самую минуту, когда бригадир переступил порог ее. Замок щелкнул, и Аленка осталась снаружи с простертыми врозь руками.
В таком положении застала ее толпа; застала бледную, трепещущую всем телом, почти безумную.
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти
в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай
в большой гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною
дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную
дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
Старый, толстый Татарин, кучер Карениной,
в глянцовом кожане, с трудом удерживал прозябшего левого серого, взвивавшегося у подъезда. Лакей стоял, отворив дверцу. Швейцар стоял, держа наружную
дверь. Анна Аркадьевна отцепляла маленькою быстрою рукой кружева рукава от крючка шубки и, нагнувши голову, слушала с восхищением, что говорил, провожая ее, Вронский.
Она стояла
в дверях с Щербацким и смотрела на него.
— Ну, и Бог с тобой, — сказала она у
двери кабинета, где уже были приготовлены ему абажур на свече и графин воды у кресла. — А я напишу
в Москву.
— Ты не
в постели? Вот чудо! — сказала она, скинула башлык и не останавливаясь пошла дальше,
в уборную. — Пора, Алексей Александрович, — проговорила она из-за
двери.
Но только что, въехав на широкий, полукруглый двор и слезши с извозчика, он вступил на крыльцо и навстречу ему швейцар
в перевязи беззвучно отворил
дверь и поклонился; только что он увидал
в швейцарской калоши и шубы членов, сообразивших, что менее труда снимать калоши внизу, чем вносить их наверх; только что он услыхал таинственный, предшествующий ему звонок и увидал, входя по отлогой ковровой лестнице, статую на площадке и
в верхних
дверях третьего состаревшегося знакомого швейцара
в клубной ливрее, неторопливо и не медля отворявшего
дверь и оглядывавшего гостя, ― Левина охватило давнишнее впечатление клуба, впечатление отдыха, довольства и приличия.
В то время когда он шел по коридору, мальчик отворил
дверь во второй денник налево, и Вронский увидел рыжую крупную лошадь и белые ноги.
Это было ему тем более неприятно, что по некоторым словам, которые он слышал, дожидаясь у
двери кабинета, и
в особенности по выражению лица отца и дяди он догадывался, что между ними должна была итти речь о матери.
Легко ступая и беспрестанно взглядывая на мужа и показывая ему храброе и сочувственное лицо, она вошла
в комнату больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила
дверь. Неслышными шагами она быстро подошла к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла
в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить с ним.
Она слышала и шаги Василия Лукича, подходившего к
двери и кашлявшего, слышала и шаги подходившей няни; но сидела, как окаменелая, не
в силах ни начать говорить, ни встать.
Еще Бетси не успела выйти из залы, как Степан Аркадьич, только что приехавший от Елисеева, где были получены свежие устрицы, встретил ее
в дверях.
— Да, кстати, — сказал он
в то время, как она была уже
в дверях, — завтра мы едем решительно? Не правда ли?
В то время как она входила, лакей Вронского с расчесанными бакенбардами, похожий на камер-юнкера, входил тоже. Он остановился у
двери и, сняв фуражку, пропустил ее. Анна узнала его и тут только вспомнила, что Вронский вчера сказал, что не приедет. Вероятно, он об этом прислал записку.
Константин Левин заглянул
в дверь и увидел, что говорит с огромной шапкой волос молодой человек
в поддевке, а молодая рябоватая женщина,
в шерстяном платье без рукавчиков и воротничков, сидит на диване. Брата не видно было. У Константина больно сжалось сердце при мысли о том,
в среде каких чужих людей живет его брат. Никто не услыхал его, и Константин, снимая калоши, прислушивался к тому, что говорил господин
в поддевке. Он говорил о каком-то предприятии.
В соседней бильярдной слышались удары шаров, говор и смех. Из входной
двери появились два офицера: один молоденький, с слабым, тонким лицом, недавно поступивший из Пажеского корпуса
в их полк; другой пухлый, старый офицер с браслетом на руке и заплывшими маленькими глазами.
Сережа опустился
в постель и зарыдал, закрыв лицо руками. Анна отняла эти руки, еще раз поцеловала его мокрое лицо и быстрыми шагами вышла
в дверь. Алексей Александрович шел ей навстречу. Увидав ее, он остановился и наклонил голову.
В четвертом часу он услыхал шаги по коридору и выглянул
в дверь.
В самых
дверях Вронский почти столкнулся с Алексеем Александровичем.
— Если так… — вдруг побледнев, начал Алексей Александрович, но
в это время адвокат встал и опять вышел к
двери к перебивавшему его помощнику.
— Ах, не слушал бы! — мрачно проговорил князь, вставая с кресла и как бы желая уйти, но останавливаясь
в дверях. — Законы есть, матушка, и если ты уж вызвала меня на это, то я тебе скажу, кто виноват во всем: ты и ты, одна ты. Законы против таких молодчиков всегда были и есть! Да-с, если бы не было того, чего не должно было быть, я — старик, но я бы поставил его на барьер, этого франта. Да, а теперь и лечите, возите к себе этих шарлатанов.
В то время как Левин выходил
в одну
дверь, он слышал, как
в другую входила девушка. Он остановился у
двери и слышал, как Кити отдавала подробные приказания девушке и сама с нею стала передвигать кровать.
— Кто я? — еще сердитее повторил голос Николая. Слышно было, как он быстро встал, зацепив за что-то, и Левин увидал перед собой
в дверях столь знакомую и всё-таки поражающую своею дикостью и болезненностью огромную, худую, сутоловатую фигуру брата, с его большими испуганными глазами.