Неточные совпадения
В тумане полились воды, затрещали и сдвинулись льдины, быстрее
двинулись мутные, вспенившиеся потоки, и на самую Красную Горку, с вечера, разорвался
туман, тучи разбежались барашками, прояснело, и открылась настоящая весна.
У Дерсу была следующая примета: если во время дождя
в горах появится
туман и он будет лежать неподвижно — это значит, что дождь скоро прекратится. Но если
туман быстро
двигается — это признак затяжного дождя и, может быть, тайфуна [Тайфун — искаженное китайское слово «тайфынь» — большой ветер, как называют тихоокеанские циклоны.].
В тумане двигаются толпы оборванцев, мелькают около туманных, как
в бане, огоньков. Это торговки съестными припасами сидят рядами на огромных чугунах или корчагах с «тушенкой», жареной протухлой колбасой, кипящей
в железных ящиках над жаровнями, с бульонкой, которую больше называют «собачья радость»…
В зале, точно боги на облаках,
в табачном дыму и
в тумане, какой бывает
в трактирах и сырых помещениях,
двигались военные и штатские.
Она смотрела на судей — им, несомненно, было скучно слушать эту речь. Неживые, желтые и серые лица ничего не выражали. Слова прокурора разливали
в воздухе незаметный глазу
туман, он все рос и сгущался вокруг судей, плотнее окутывая их облаком равнодушия и утомленного ожидания. Старший судья не
двигался, засох
в своей прямой позе, серые пятнышки за стеклами его очков порою исчезали, расплываясь по лицу.
Вдруг ветерок, слабый утренний ветерок смахнул
туман и открыл синее небо. Я сразу ожил, почувствовал свою силу, но что я мог сделать, впаянный
в толпу мертвых и полуживых? Сзади себя я услышал ржание лошадей, ругань. Толпа
двигалась и сжимала еще больше. А сзади чувствовалась жизнь, по крайней мере ругань и крики. Я напрягал силы, пробирался назад, толпа редела, меня ругали, толкали.
Когда неслась она через поляны, освещенные месяцем, ей казалось, что
в белом
тумане двигаются русалки и манят ее к себе.
Иногда только они перекидывались какими-то непонятными мне короткими фразами. Иногда Орлов вынимал из ящика штоф водки и связку баранок. Молча пили, молча передавали посуду дальше и жевали баранки. Мы
двигались в холодном густом
тумане бесшумными веслами.
Я не знаю, сколько времени я лежал без сознания. Когда я очнулся, я не помнил ничего. То, что я лежал на полу, то, что я видел сквозь какой-то странный сизый
туман потолок, то, что я чувствовал, что
в груди у меня есть что-то, мешающее мне
двинуться и сказать слово, — все это не удивило меня. Казалось, что все это так и нужно для какого-то дела, которое нужно сделать и которого я никак не мог вспомнить.
Он
двинулся почти бегом — все было пусто, никаких признаков жизни. Аян переходил из комнаты
в комнату, бешеная тревога наполняла его мозг смятением и
туманом; он не останавливался, только один раз, пораженный странным видом белых и черных костяных палочек, уложенных
в ряд на краю огромного отполированного черного ящика, хотел взять их, но они ускользнули от его пальцев, и неожиданный грустный звон пролетел
в воздухе. Аян сердито отдернул руку и, вздрогнув, прислушался: звон стих. Он не понимал этого.
Сквозь
туман в глазах Григорий видел Кислякова: гармонист
в своём парадном костюме лежал грудью на столе, крепко вцепившись
в него руками, и его ноги
в лакированных сапогах вяло
двигались по мокрому полу.
По уходе Ольги Панфиловны Дарья Сергевна долго за чайным столом просидела. Мысли у ней путались,
в уме помутилось. Не вдруг она сообразила всю ядовитость речей Ольги Панфиловны, не сразу представилось ей, как люди толкуют про ее положенье.
В голове шумит,
в глазах расстилается
туман, с места бедная
двинуться не может. Все ей слышится: «
В трубы трубят,
в трубы трубят!..»
Пелагея заморгала всем лицом и заревела… Унтер взял со стола большой хлеб, стал рядом с нянькой и начал благословлять. Извозчик подошел к унтеру, бухнул перед ним поклон и чмокнул его
в руку. То же самое сделал он и перед Аксиньей. Пелагея машинально следовала за ним и тоже бухала поклоны. Наконец отворилась наружная дверь,
в кухню пахнул белый
туман, и вся публика с шумом
двинулась из кухни на двор.
Андрей Иванович,
в ожидании Александры Михайловны, угрюмо лежал на кровати. Он уж и сам теперь не надеялся на успех. Был хмурый мартовский день,
в комнате стоял полумрак; по низкому небу непрерывно
двигались мутные тени, и трудно было определить, тучи ли это или дым. Сырой, тяжелый
туман, казалось, полз
в комнату сквозь запертое наглухо окно, сквозь стены, отовсюду. Он давил грудь и мешал дышать. Было тоскливо.
В тумане не было видно дверей, толпа всё
двигалась, и похоже было, что ей нет и не будет конца.
Двигался туман и огни, и опять о грудь Павла бились плечи женщины и перед глазами болталось большое загнутое перо, какие бывают на погребальных колесницах; потом что-то черное, гнилое, скверно пахнущее охватило их, и качались какие-то ступеньки, вверх и опять вниз.
В одном месте Павел чуть не упал, и женщина поддержала его. Потом какая-то душная комната,
в которой сильно пахло сапожным товаром и кислыми щами, горела лампада, и за ситцевой занавеской кто-то отрывисто и сердито храпел.
Он молча вглядывался
в холмы, которые как бы выступали из моря
тумана и по которым вдалеке
двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы
в лощине.
Он видел среди
тумана, как
в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам
двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другою скрывались
в море
тумана.
Колонны
двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося
тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той,
в которую они вступали.
Когда солнце совершенно вышло из
тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и
туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали
в разные стороны, и через несколько минут быстро
двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево
в лощину.