Неточные совпадения
Не говоря уже о том, что Кити интересовали наблюдения над отношениями этой
девушки к г-же Шталь и к
другим незнакомым ей лицам, Кити, как это часто бывает, испытывала необъяснимую симпатию к этой М-llе Вареньке и чувствовала, по встречающимся взглядам, что и она нравится.
Девушка взяла мешок и собачку, дворецкий и артельщик
другие мешки. Вронский взял под руку мать; но когда они уже выходили из вагона, вдруг несколько человек с испуганными лицами пробежали мимо. Пробежал и начальник станции в своей необыкновенного цвета фуражке. Очевидно, что-то случилось необыкновенное. Народ от поезда бежал назад.
В то время как Левин выходил в одну дверь, он слышал, как в
другую входила
девушка. Он остановился у двери и слышал, как Кити отдавала подробные приказания
девушке и сама с нею стала передвигать кровать.
Чем больше Кити наблюдала своего неизвестного
друга, тем более убеждалась, что эта
девушка есть то самое совершенное существо, каким она ее себе представляла, и тем более она желала познакомиться с ней.
Степан Аркадьич улыбнулся. Он так знал это чувство Левина, знал, что для него все
девушки в мире разделяются на два сорта: один сорт — это все
девушки в мире, кроме ее, и эти
девушки имеют все человеческие слабости, и
девушки очень обыкновенные;
другой сорт — она одна, не имеющая никаких слабостей и превыше всего человеческого.
В
другое время, размышляя обо всем этом, она искренно дивилась себе, не веря, что верила, улыбкой прощая море и грустно переходя к действительности; теперь, сдвигая оборку,
девушка припоминала свою жизнь.
Быть может, при
других обстоятельствах эта
девушка была бы замечена им только глазами, но тут он иначе увидел ее. Все стронулось, все усмехнулось в нем. Разумеется, он не знал ни ее, ни ее имени, ни, тем более, почему она уснула на берегу, но был этим очень доволен. Он любил картины без объяснений и подписей. Впечатление такой картины несравненно сильнее; ее содержание, не связанное словами, становится безграничным, утверждая все догадки и мысли.
На этот раз ему удалось добраться почти к руке
девушки, державшей угол страницы; здесь он застрял на слове «смотри», с сомнением остановился, ожидая нового шквала, и действительно едва избег неприятности, так как Ассоль уже воскликнула: «Опять жучишка… дурак!..» — и хотела решительно сдуть гостя в траву, но вдруг случайный переход взгляда от одной крыши к
другой открыл ей на синей морской щели уличного пространства белый корабль с алыми парусами.
Тут у нас случилась одна
девушка, Параша, черноокая Параша, которую только что привезли из
другой деревни, сенная
девушка, и которую я еще никогда не видывал, — хорошенькая очень, но глупа до невероятности: в слезы, подняла вой на весь двор, и вышел скандал.
В комнатке находились еще мальчик-шарманщик, с маленьким ручным органчиком, и здоровая, краснощекая
девушка в подтыканной полосатой юбке и в тирольской шляпке с лентами, певица, лет восемнадцати, которая, несмотря на хоровую песню в
другой комнате, пела под аккомпанемент органщика, довольно сиплым контральтом, какую-то лакейскую песню…
Девушка, кажется, очень мало уж понимала; одну ногу заложила за
другую, причем выставила ее гораздо больше, чем следовало, и, по всем признакам, очень плохо сознавала, что она на улице.
В одной земле сидит на троне салтан Махнут турецкий, а в
другой — салтан Махнут персидский; и суд творят они, милая
девушка, надо всеми людьми, и что ни судят они, все неправильно.
Паратов. Что такое «жаль», этого я не знаю. У меня, Мокий Парменыч, ничего заветного нет; найду выгоду, так все продам, что угодно. А теперь, господа, у меня
другие дела и
другие расчеты. Я женюсь на
девушке очень богатой, беру в приданое золотые прииски.
Прочитав это письмо, я чуть с ума не сошел. Я пустился в город, без милосердия пришпоривая бедного моего коня. Дорогою придумывал я и то и
другое для избавления бедной
девушки и ничего не мог выдумать. Прискакав в город, я отправился прямо к генералу и опрометью к нему вбежал.
— Языческая простота! Я сижу в ресторане, с газетой в руках, против меня за
другим столом — очень миленькая
девушка. Вдруг она говорит мне: «Вы, кажется, не столько читаете, как любуетесь моими панталонами», — она сидела, положив ногу на ногу…
— Где Лидия? — спросил Макаров, прежде чем успел сделать это Клим. Спрыгнув на панель,
девушка механически, но все-таки красивым жестом сунула извозчику деньги и пошла к дому, уже некрасиво размахивая зонтом в одной руке, шляпой в
другой; истерически громко она рассказывала...
«Может быть, и я обладаю «
другим чувством», — подумал Самгин, пытаясь утешить себя. — Я — не романтик, — продолжал он, смутно чувствуя, что где-то близко тропа утешения. — Глупо обижаться на
девушку за то, что она не оценила моей любви. Она нашла плохого героя для своего романа. Ничего хорошего он ей не даст. Вполне возможно, что она будет жестоко наказана за свое увлечение, и тогда я…»
Варвара утомленно закрыла глаза, а когда она закрывала их, ее бескровное лицо становилось жутким. Самгин тихонько дотронулся до руки Татьяны и, мигнув ей на дверь, встал. В столовой
девушка начала расспрашивать, как это и откуда упала Варвара, был ли доктор и что сказал. Вопросы ее следовали один за
другим, и прежде, чем Самгин мог ответить, Варвара окрикнула его. Он вошел, затворив за собою дверь, тогда она, взяв руку его, улыбаясь обескровленными губами, спросила тихонько...
А Макаров, молча поклонясь
девушке, закурил от окурка папиросы
другую.
— Тоже вот и Любаша: уж как ей хочется, чтобы всем было хорошо, что уж я не знаю как! Опять дома не ночевала, а намедни, прихожу я утром, будить ее — сидит в кресле, спит, один башмак снят, а
другой и снять не успела, как сон ее свалил. Люди к ней так и ходят, так и ходят, а женишка-то все нет да нет! Вчуже обидно, право:
девушка сочная, как лимончик…
Лидию он встретил на
другой день утром, она шла в купальню, а он, выкупавшись, возвращался на дачу.
Девушка вдруг встала пред ним, точно опустилась из воздуха. Обменявшись несколькими фразами о жарком утре, о температуре воды, она спросила...
На стенах, среди темных квадратиков фотографий и гравюр, появились две мрачные репродукции: одна с картины Беклина — пузырчатые морские чудовища преследуют светловолосую, несколько лысоватую
девушку, запутавшуюся в морских волнах, окрашенных в цвет зеленого ликера;
другая с картины Штука «Грех» — нагое тело дородной женщины обвивал толстый змей, положив на плечо ее свою тупую и глупую голову.
Клим вышел на улицу, и ему стало грустно. Забавные
друзья Макарова, должно быть, крепко любят его, и жить с ними — уютно, просто. Простота их заставила его вспомнить о Маргарите — вот у кого он хорошо отдохнул бы от нелепых тревог этих дней. И, задумавшись о ней, он вдруг почувствовал, что эта
девушка незаметно выросла в глазах его, но выросла где-то в стороне от Лидии и не затемняя ее.
— Ты все такая же… нервная, — сказала Вера Петровна; по паузе Клим догадался, что она хотела сказать что-то
другое. Он видел, что Лидия стала совсем взрослой
девушкой, взгляд ее был неподвижен, можно было подумать, что она чего-то напряженно ожидает. Говорила она несвойственно ей торопливо, как бы желая скорее выговорить все, что нужно.
— Это он сам сказал: родился вторично и в
другой мир, — говорила она, смахивая концом косы слезы со щек. В том, что эта толстенькая
девушка обливалась слезами, Клим не видел ничего печального, это даже как будто украшало ее.
Он был выше Марины на полголовы, и было видно, что серые глаза его разглядывают лицо
девушки с любопытством. Одной рукой он поглаживал бороду, в
другой, опущенной вдоль тела, дымилась папироса. Ярость Марины становилась все гуще, заметней.
Высвободив из-под плюшевого одеяла голую руку,
другой рукой Нехаева снова закуталась до подбородка; рука ее была влажно горячая и неприятно легкая; Клим вздрогнул, сжав ее. Но лицо, густо порозовевшее, оттененное распущенными волосами и освещенное улыбкой радости, вдруг показалось Климу незнакомо милым, а горящие глаза вызывали у него и гордость и грусть. За ширмой шелестело и плавало темное облако, скрывая оранжевое пятно огня лампы, лицо
девушки изменялось, вспыхивая и угасая.
Клим прислонился к стене, изумленный кротостью, которая внезапно явилась и бросила его к ногам
девушки. Он никогда не испытывал ничего подобного той радости, которая наполняла его в эти минуты. Он даже боялся, что заплачет от радости и гордости, что вот, наконец, он открыл в себе чувство удивительно сильное и, вероятно, свойственное только ему, недоступное
другим.
Положим, Ольга не дюжинная
девушка, у которой сердце можно пощекотать усами, тронуть слух звуком сабли; но ведь тогда надо
другое… силу ума, например, чтобы женщина смирялась и склоняла голову перед этим умом, чтоб и свет кланялся ему…
Мир и тишина покоятся над Выборгской стороной, над ее немощеными улицами, деревянными тротуарами, над тощими садами, над заросшими крапивой канавами, где под забором какая-нибудь коза, с оборванной веревкой на шее, прилежно щиплет траву или дремлет тупо, да в полдень простучат щегольские, высокие каблуки прошедшего по тротуару писаря, зашевелится кисейная занавеска в окошке и из-за ерани выглянет чиновница, или вдруг над забором, в саду, мгновенно выскочит и в ту ж минуту спрячется свежее лицо
девушки, вслед за ним выскочит
другое такое же лицо и также исчезнет, потом явится опять первое и сменится вторым; раздается визг и хохот качающихся на качелях
девушек.
— Татьяна Марковна остановила его за руку: «Ты, говорит, дворянин, а не разбойник — у тебя есть шпага!» и развела их. Драться было нельзя, чтоб не огласить ее. Соперники дали
друг другу слово: граф — молчать обо всем, а тот — не жениться… Вот отчего Татьяна Марковна осталась в
девушках… Не подло ли распускать такую… гнусную клевету!
Тема его состояла в изображении гибельных последствий страсти от неповиновения родителям. Молодой человек и
девушка любили
друг друга, но, разлученные родителями, виделись с балкона издали, перешептывались, переписывались.
— Все это ребячество, Марфенька: цветы, песенки, а ты уж взрослая
девушка, — он бросил беглый взгляд на ее плечи и бюст, — ужели тебе не приходит в голову что-нибудь
другое, серьезное? Разве тебя ничто больше не занимает?
Для простого «развлечения» Версилов мог выбрать
другую, и такая там была, да еще незамужняя, Анфиса Константиновна Сапожкова, сенная
девушка.
Это — строгий тип, мой
друг, девушка-монашенка, как ты ее раз определил; «спокойная девица», как я ее давно уже называю.
На одной скамье сидела очень старая старуха, в голландском чепце, без оборки, и макала сальные свечки;
другая, пожилая женщина, сидела за прялкой; третья, молодая
девушка, с буклями, совершенно белокурая и совершенно белая, цвета топленого молока, с белыми бровями и светло-голубыми, с белизной, глазами, суетилась по хозяйству.
5) Коридорная
девушка гостиницы «Мавритания» Евфимия Бочкова на
другой день после кончины Смелькова внесла на свой текущий счет в местный коммерческий банк 1800 рублей серебром.
исключительно Маслову, а не
других девушек, — зажмурившись, но с легкой мефистофельской, хитрой улыбкой сказал товарищ прокурора.
С этих пор отношения между Нехлюдовым и Катюшей изменились и установились те особенные, которые бывают между невинным молодым человеком и такой же невинной
девушкой, влекомыми
друг к
другу.
Сестра Нехлюдова, Наталья Ивановна Рагожинская была старше брата на 10 лет. Он рос отчасти под ее влиянием. Она очень любила его мальчиком, потом, перед самым своим замужеством, они сошлись с ним почти как ровные: она — двадцатипятилетняя,
девушка, он — пятнадцатилетний мальчик. Она тогда была влюблена в его умершего
друга Николеньку Иртенева. Они оба любили Николеньку и любили в нем и себе то, что было в них хорошего и единящего всех людей.
Ее поражало то, что эта красивая
девушка из богатого генеральского дома, говорившая на трех языках, держала себя как самая простая работница, отдавала с себя
другим все, что присылал ей ее богатый брат, и одевалась и обувалась не только просто, но бедно, не обращая никакого внимания на свою наружность.
Этот старинный дом, эти уютные комнаты, эта старинная мебель, цветы, лица прислуги, самый воздух — все это было слишком дорого для него, и именно в этой раме Надежда Васильевна являлась не просто как всякая
другая девушка, а последним словом слишком длинной и слишком красноречивой истории, в которую было вплетено столько событий и столько дорогих имен.
Раз, когда Привалов тихо разговаривал с Верочкой в синей гостиной, издали послышались тяжелые шаги Василия Назарыча.
Девушка смутилась и вся вспыхнула, не зная, что ей делать. Привалов тоже почувствовал себя не особенно приятно, но всех выручила Марья Степановна, которая как раз вошла в гостиную с
другой стороны и встретила входившего Василия Назарыча. Старик, заметив Привалова, как-то немного растерялся, а потом с улыбкой проговорил...
Привалов плохо слушал Марью Степановну. Ему хотелось оглянуться на Надежду Васильевну, которая шла теперь рядом с Васильем Назарычем.
Девушка поразила Привалова, поразила не красотой, а чем-то особенным, чего не было в
других.
Половодов внимательно посмотрел на
девушку; она ответила ему странной улыбкой, в которой были перемешаны и сожаление, и гордость, и что-то такое… «бабье», сказал бы Половодов, если бы эта улыбка принадлежала не Зосе Ляховской, а
другой женщине.
Девушка тихо вскрикнула от удивления и молча пожала руку Половодова, этого старого неизменного
друга, который был всегда одинаков с нею.
Молодой человек и
девушка в костюмах Первой французской революции сидели под развесистым деревом и нежно смотрели
друг другу в глаза.
Девушка разделила судьбу
других богатых невест: все завидовали ее счастью, которое заключалось в гуляевских и приваловских миллионах.
Девушка с недоверием посмотрела на Привалова и ничего не ответила. Но в
другой раз, когда они остались вдвоем, она серьезно спросила...
— Папа, как ты себя чувствуешь? — спрашивала
девушка, заходя к отцу с
другой стороны кровати. — Сергей Александрыч нарочно приехал, чтобы навестить тебя…