Неточные совпадения
«Уйди!..» — вдруг закричала я,
Увидела я
дедушку:
В очках, с раскрытой книгою
Стоял он перед гробиком,
Над Демою читал.
Я старика столетнего
Звала клейменым, каторжным.
Гневна, грозна, кричала я:
«Уйди! убил ты Демушку!
Будь проклят ты… уйди...
Стоит из меди кованный,
Точь-в-точь Савелий
дедушка,
Мужик на площади.
В углу двора, между конюшней и каменной стеной недавно выстроенного дома соседей,
стоял, умирая без солнца, большой вяз, у ствола его были сложены старые доски и бревна, а на них, в уровень с крышей конюшни, лежал плетенный из прутьев возок
дедушки. Клим и Лида влезали в этот возок и сидели в нем, беседуя. Зябкая девочка прижималась к Самгину, и ему было особенно томно приятно чувствовать ее крепкое, очень горячее тело, слушать задумчивый и ломкий голосок.
— Летом оттого тепло, — поучает
дедушка, — что солнце на небе долго
стоит; оно и греет. А зимой встанет оно в девять часов, а к трем, смотри, его уж и поминай как звали. Ну, и нет от него сугреву.
Обыкновенно дня за два Настасья объезжала родных и объявляла, что папенька Павел Борисыч тогда-то просит чаю откушать. Разумеется, об отказе не могло быть и речи. На зов являлись не только главы семей, но и подростки, и в назначенный день, около шести часов, у подъезда дома
дедушки уже
стояла порядочная вереница экипажей.
Все засмеялись, — погода
стояла тихая, ясная. Саша тоже осторожно улыбнулся, а
дедушка ехидно спрашивал, оскалив зубы...
В другой раз дядя, вооруженный толстым колом, ломился со двора в сени дома,
стоя на ступенях черного крыльца и разбивая дверь, а за дверью его ждали
дедушка, с палкой в руках, двое постояльцев, с каким-то дрекольем, и жена кабатчика, высокая женщина, со скалкой; сзади их топталась бабушка, умоляя...
В субботу, перед всенощной, кто-то привел меня в кухню; там было темно и тихо. Помню плотно прикрытые двери в сени и в комнаты, а за окнами серую муть осеннего вечера, шорох дождя. Перед черным челом печи на широкой скамье сидел сердитый, непохожий на себя Цыганок;
дедушка,
стоя в углу у лохани, выбирал из ведра с водою длинные прутья, мерял их, складывая один с другим, и со свистом размахивал ими по воздуху. Бабушка,
стоя где-то в темноте, громко нюхала табак и ворчала...
— Что, разве чай будем пить,
дедушка? — весело проговорил он. — Что мы будем в передней-то
стоять… Проходи.
Дедушка открыл глаза, не говоря ни слова, дрожащею рукой перекрестил нас и прикоснулся пальцами к нашим головам; мы поцеловали его исхудалую руку и заплакали; все бывшие в комнате принялись плакать, даже рыдать, и тут только я заметил, что около нас
стояли все тетушки, дядюшки, старые женщины и служившие при
дедушке люди.
Во второй раз
стояла жестокая зима, скончался
дедушка, и я испытал впечатления мучительного страха, о котором долго не мог забыть.
Стоя на стуле и смотря в окошко, я плакал от глубины души, исполненной искренного чувства любви и умиления к моему
дедушке, так горячо любимому всеми.
Она повела нас в горницу к
дедушке, который лежал на постели, закрывши глаза; лицо его было бледно и так изменилось, что я не узнал бы его; у изголовья на креслах сидела бабушка, а в ногах
стоял отец, у которого глаза распухли и покраснели от слез.
За обедом нас всегда сажали на другом конце стола, прямо против
дедушки, всегда на высоких подушках; иногда он бывал весел и говорил с нами, особенно с сестрицей, которую называл козулькой; а иногда он был такой сердитый, что ни с кем не говорил; бабушка и тетушка также молчали, и мы с сестрицей, соскучившись, начинали перешептываться между собой; но Евсеич, который всегда
стоял за моим стулом, сейчас останавливал меня, шепнув мне на ухо, чтобы я молчал; то же делала нянька Агафья с моей сестрицей.
Дедушка с бабушкой
стояли на крыльце, а тетушка шла к нам навстречу; она стала уговаривать и ласкать меня, но я ничего не слушал, кричал, плакал и старался вырваться из крепких рук Евсеича.
Вот будто я
стою прошу и вижу, что
дедушка около ходит, помедлит немного и подойдет ко мне, и смотрит, сколько я набрала и возьмет себе.
— Твой
дедушка? да ведь он уже умер! — сказал я вдруг, совершенно не приготовившись отвечать на ее вопрос, и тотчас раскаялся. С минуту
стояла она в прежнем положении и вдруг вся задрожала, но так сильно, как будто в ней приготовлялся какой-нибудь опасный нервический припадок. Я схватился было поддержать ее, чтоб она не упала. Через несколько минут ей стало лучше, и я ясно видел, что она употребляет над собой неестественные усилия, скрывая передо мною свое волнение.
Дедушка сидел за столом и кушал хлеб с картофелем, а Азорка
стоял перед ним, смотрел, как он ест, и хвостом махал.
Дедушка рассердился и выгнал меня за дверь; я немножко
постояла за дверью, а он вдруг опять отворил и позвал меня назад, и все сердился и молчал.
Дедушка долго
постоял на солнышке, щупая у себя под мышками. В воду он сошел очень осторожно и, прежде чем окунуться, старательно мочил себе красное лысое темя и впалые бока. Тело у него было желтое, дряблое и бессильное, ноги — поразительно тонкие, а спина с выдавшимися острыми лопатками была сгорблена от долголетнего таскания шарманки.
— Это ты верно говоришь,
дедушка, — вступился какой-то прасол. — Все барином кормимся, все у него за спиной сидим, как тараканы за печкой.
Стоит ему сказать единое слово — и кончено: все по миру пойдем… Уж это верно! Вот взять хошь нас! живем своей торговой частью, барин для нас тьфу, кажется, а разобрать, так… одно слово: барин!.. И пословица такая говорится: из барина пух — из мужика дух.
Шумилова. Как не на месте! На месте, ваше сиятельство, на земле
стоит… и
дедушки и прадедушки наши так владели… как не на месте!
— Нельзя ее забыть. Еще
дедушки наши об этой ухе твердили. Рыба-то, вишь, как в воде играет — а отчего? — от того самого, что она ухи для себя не предвидит! А мы… До игры ли мне теперича, коли у меня целый караван на мели
стоит? И как это господь бог к твари — милосерд, а к человеку — немилостив? Твари этакую легость дал, а человеку в оном отказал? Неужто тварь больше заслужила?
—
Стойте дружно, ребята! — закричал Перстень, — то
дедушка Коршун идет на прибавку!
Её — боялись; говорили, что она знакома с нечистой силой, что ей послушны домовые,
стоит захотеть ей, и корова потеряет удой, лошадь начнёт гонять по ночам
дедушка, а куры забьют себе зоба. Предполагалось, что она может и на людей пускать по ветру килы, лихорадки, чёрную немочь, сухоту.
Стоя на плотине, любовался Степан Михайлович на широкий пруд, как зеркало, неподвижно лежавший в отлогих берегах своих; рыба играла и плескалась беспрестанно, но
дедушка не был рыбаком.
Надобно сказать, что у
дедушки был обычай: когда он возвращался с поля, рано или поздно, — чтоб кушанье
стояло на столе, и боже сохрани, если прозевают его возвращение и не успеют подать обеда.
Через четверть часа
стоял у крыльца стол, накрытый белою браною скатерткой домашнего изделья, кипел самовар в виде огромного медного чайника, суетилась около него Аксютка, и здоровалась старая барыня, Арина Васильевна, с Степаном Михайловичем, не охая и не стоная, что было нужно в иное утро, а весело и громко спрашивала его о здоровье: «Как почивал и что во сне видел?» Ласково поздоровался
дедушка с своей супругой и назвал ее Аришей; он никогда не целовал ее руки, а свою давал целовать в знак милости.
Дедушке Кондратию нетрудно было разориться:
стоило только напасть «плевку» на пескарей и колюшек, на всю эту мелкоту, которую так глубоко презирал покойный Глеб; так и случилось.
Тетка Анна и Дуня плакали навзрыд.
Дедушка Кондратий давно уже не плакал: все слезы давно уже были выплаканы; но тоска, изображавшаяся на кротком лице его, достаточно свидетельствовала о скорбных его чувствах. Один приемыш казался спокойным. Он
стоял, склонив голову; ни одна черта его не дрогнула во все продолжение предшествовавшей речи.
Ему было хорошо
стоять около
дедушки Еремея, шептавшего молитвы.
Илья слушал и пытался представить себе купца Строганого. Ему почему-то стало казаться, что купец этот должен быть похож на
дедушку Еремея, — такой же тощий, добрый и приятный. Но когда он пришёл в лавку, там за конторкой
стоял высокий мужик с огромным животом. На голове у него не было ни волоса, но лицо от глаз до шеи заросло густой рыжей бородой. Брови тоже были густые и рыжие, под ними сердито бегали маленькие, зеленоватые глазки.
Высокий, седой, сухопарый,
Без шапки, недвижно-немой,
Как памятник,
дедушка старый
Стоял на могиле родной!
В самом деле, не обидно ли: я не только не меньше
дедушки знаю толк в сельском хозяйстве, но даже несколько больше, а между тем
дедушка ежегодно ставил целый город скирдов, а у меня на гумне всего два скирдочка
стоят, да и те какие-то растрепанные и накренившиеся набок.
Помню, как однажды запуганный заяц, пробираясь из лесу в другой, набежал на самые дрожки
дедушки и на минуту присел под ними; а другой подбежал в том же направлении по меже, близ которой отец пешком
стоял с своею свитою.
Мать
стояла обычно или на верхней, или на второй ступеньке крыльца и старалась поймать руку
дедушки, чтобы поцеловать ее; но каждый раз со словами: «Что это ты мать моя!» он обнимал и целовал ее в щеку.
Во время объездов племянников
дедушка заезжал на день к Борисовым, и бабушка Вера Александровна сказывала, что детям было строго приказано
стоять в два ряда по ступенькам крыльца и низко кланяться, когда Василий Петрович будет по ним всходить.
— Мой сыночек весь день мучился, — сказала Липа. — Глядит своими глазочками и молчит, и хочет сказать и не может. Господи батюшка, царица небесная! Я с горя так всё и падала на пол.
Стою и упаду возле кровати. И скажи мне,
дедушка, зачем маленькому перед смертью мучиться? Когда мучается большой человек, мужик или женщина, то грехи прощаются, а зачем маленькому, когда у него нет грехов? Зачем?
Напротив
стояла кровать «
Дедушки», которого, так же как и Стаканыча, весь актерский мир знал больше по этому прозвищу, чем по фамилии.
Ты, Петр Аксеныч, стань, блюди казну!
Ты,
дедушка, не знаю, как назвать-то, —
Постой у денег! Принимайте вместе!
И когда потом тетя вышла, Вера
стояла среди своей комнаты, не зная, одеваться ей или опять лечь. Противная постель, глянешь в окно — там голые деревья, серый снег, противные галки, свиньи, которых съест
дедушка…
В открытую дверь видно, как Селим взнуздывает лошадь
дедушки и грозит ей кулаком, чтобы
стояла смирно. Ничего смешного, а мы заливаемся хохотом. Мальчик-пастух выгоняет стадо из аула, щелкая арканом и поминутно протирая сонные глаза, — смотрим и давимся от смеха…
Вечером, когда она убежала к себе в долину, где
стояла богатая сакля ее отца, наиба селения, старого бека-Мешедзе, я сказала
дедушке Магомету о моем решении.
Я замолчала, глядя то на одного, то на другого. Оба старика
стояли в глубоком молчании, тяжело дыша, с потупленными глазами. Это длилось несколько минут, тянувшихся, казалось мне, бесконечно. Наконец, гробовую тишину нарушил голос дедушки-наиба...
Минута — и она ударила бы меня, если бы я не увернулась. Ловким движением я отскочила к порогу, отбросила край ковра и… отступила, обескураженная неожиданной встречей. Передо мной
стоял второй мой
дедушка, наиб аула Бестуди, — старый бек-Мешедзе.
Дедушка, сердито шамкая губами, одевается, и мы идем к речке. Ночь хорошая, лунная. Выкупавшись, мы возвращаемся к себе. Графинчик
стоит на столе. Я наливаю две рюмки.
Дедушка берет одну рюмку, крестится и говорит...
Стоит только разыскать пропавшего Князева, и суд заставит его дать отчет по опеке и сдать остальные капиталы, тогда вы снова богатые люди. Конечно, не то что прежде, но все-таки будете себе жить да поживать припеваючи. Так говорили Охотников, Кашин и «
дедушка» Милашевич. Они действовали с расчетом, им всем была на руку продолжающаяся открытая жизнь Шестова и Зыковой. Было где провести весело время, было где перехватить деньжонок.
В обхождении с властными людьми
дедушка Опанас был весьма благоискусен, особенно с теми, которые этого
стоили; но при этом оставаясь с людьми одной своей «верной природы».