Неточные совпадения
Русь совсем не свята и не почитает для себя обязательно
сделаться святой и осуществить идеал святости, она — свята лишь в том смысле, что бесконечно почитает святых и святость, только в святости видит высшее состояние жизни, в то время как
на Западе видят высшее состояние также и в достижениях познания или общественной справедливости, в торжестве культуры, в творческой гениальности.
Живя долгие годы в изгнании
на Западе, я начал замечать, что
делаюсь более западным мыслителем, чем чисто русским.
На другой день было как-то особенно душно и жарко.
На западе толпились большие кучевые облака. Ослепительно яркое солнце перешло уже за полдень и изливало
на землю горячие лучи свои. Все живое попряталось от зноя. Властная истома погрузила всю природу в дремотное состояние. Кругом
сделалось тихо — ни звука, и даже самый воздух
сделался тяжелым и неподвижным.
Он вышел посмотреть, что
делается на улице, и понравилось черное
на западе небо, тревога туч, побелевшие в жутком ожидании ракиты.
— Дай бог тебе счастье, если ты веришь им обоим! — отвечала она, и рука ее играла густыми кудрями беспечного юноши; а их лодка скользила неприметно вдоль по реке, оставляя белый змеистый след за собою между темными волнами; весла, будто крылья черной птицы, махали по обеим сторонам их лодки; они оба сидели рядом, и по веслу было в руке каждого; студеная влага с легким шумом всплескивала, порою озаряясь фосфорическим блеском; и потом уступала, оставляя быстрые круги, которые постепенно исчезали в темноте; —
на западе была еще красная черта, граница дня и ночи; зарница, как алмаз, отделялась
на синем своде, и свежая роса уж падала
на опустелый берег <Суры>; — мирные плаватели, посреди усыпленной природы, не думая о будущем, шутили меж собою; иногда Юрий каким-нибудь движением заставлял колебаться лодку, чтоб рассердить, испугать свою подругу; но она умела отомстить за это невинное коварство; неприметно гребла в противную сторону, так что все его усилия
делались тщетны, и челнок останавливался, вертелся… смех, ласки, детские опасения, всё так отзывалось чистотой души, что если б демон захотел искушать их, то не выбрал бы эту минуту...
Дня через два мы подошли к перевалу. Речка, служившая нам путеводной нитью,
сделалась совсем маленькой. Она завернула направо к северу, потом к северо-западу и стала подниматься. Подъем был все время равномерно пологий и только под самым гребнем
сделался крутым.
На перевале стояла небольшая кумирня, сложенная из тонких еловых бревен и украшенная красными тряпками с китайскими иероглифическими знаками.
На вершине хребта лес был гораздо гуще. Красивый вид имеют густые ели, украшенные белоснежными капюшонами.
Можно подумать, что с наступлением тьмы воздух
делается звукопроницаемее.
На западе медленно угасала заря, а с другой стороны надвигалась теплая июньская ночь. Над обширным водным пространством Амура уже витал легкий сумрак: облака
на горизонте потускнели, и в небе показались первые трепещущие звезды.
Если бы за все пять лет забыть о том, что там, к востоку, есть обширная родиной что в ее центрах и даже в провинции началась работа общественного роста, что оживились литература и пресса, что множество новых идей, упований, протестов подталкивало поступательное движение России в ожидании великих реформ, забыть и не знать ничего, кроме своих немецких книг, лекций, кабинетов, клиник, то вы не услыхали бы с кафедры ни единого звука, говорившего о связи «Ливонских Афин» с общим отечеством Обособленность, исключительное тяготение к тому, что
делается на немецком
Западе и в Прибалтийском крае, вот какая нота слышалась всегда и везде.
Но с Лебедевым мы, хотя и земляки, видались только в аудиториях, а особенного приятельства не водили. Потребность более серьезного образования,
на подкладке некоторой даже экзальтированной преданности идее точного знания,
запала в мою если не душу, то голову спонтанно,говоря философским жаргоном. И я резко переменил весь свой habitus, все привычки,
сделался почти домоседом и стал вести дневник с записями всего, что входило в мою умственную жизнь.
Но я не могу сказать, чтобы это произвело тогда особую сенсацию. Скорее удивление. Никто
на Западе еще не предвидел, что Россия вступит в период глухого политического брожения. Конечно, возмущались и тем, что"царь-освободитель"мог
сделаться жертвой покушения.
Все окружающие диву давались, смотря
на нее, и даже в сердце Егора Егоровича
запала надежда
на возможность объяснения с присмиревшей домоправительницей,
на освобождение его, с ее согласия, от тягостной для него связи и
на брак с Глашей, которая через несколько месяцев должна была
сделаться матерью и пока тщательно скрывала свое положение, что, к счастью для нее, было еще возможно.