Неточные совпадения
— C’est devenu tellement commun les écoles, [Школы стали слишком обычным
делом,] — сказал Вронский. — Вы понимаете, не от этого, но так, я увлекся. Так сюда надо в больницу, — обратился он к Дарье Александровне, указывая на боковой
выход из аллеи.
Графиня Лидия Ивановна намекала ему, что это был лучший
выход из его положения, и в последнее время практика разводов довела это
дело до такого усовершенствования, что Алексей Александрович видел возможность преодолеть формальные трудности.
В большом зале генерал-губернаторского дома собралось все чиновное сословие города, начиная от губернатора до титулярного советника: правители канцелярий и
дел, советники, асессоры, Кислоедов, Красноносов, Самосвистов, не бравшие, бравшие, кривившие душой, полукривившие и вовсе не кривившие, — все ожидало с некоторым не совсем спокойным ожиданием генеральского
выхода.
И сколько раз уже наведенные нисходившим с небес смыслом, они и тут умели отшатнуться и сбиться в сторону, умели среди бела
дня попасть вновь в непроходимые захолустья, умели напустить вновь слепой туман друг другу в очи и, влачась вслед за болотными огнями, умели-таки добраться до пропасти, чтобы потом с ужасом спросить друг друга: где
выход, где дорога?
Еще немного, и это общество, эти родные, после трехлетней разлуки, этот родственный тон разговора при полной невозможности хоть об чем-нибудь говорить, — стали бы, наконец, ему решительно невыносимы. Было, однако ж, одно неотлагательное
дело, которое так или этак, а надо было непременно решить сегодня, — так решил он еще давеча, когда проснулся. Теперь он обрадовался
делу, как
выходу.
Он сделал это на следующий
день; тотчас же после завтрака пошел к ней наверх и застал ее одетой к
выходу в пальто, шляпке, с зонтиком в руках, — мелкий дождь лизал стекла окон.
Дела шли своим чередом, как вдруг однажды перед началом нашей вечерней партии, когда Надежда Васильевна и Анна Васильевна наряжались к
выходу, а Софья Николаевна поехала гулять, взявши с собой Николая Васильевича, чтоб завезти его там где-то на дачу, — доложили о приезде княгини Олимпиады Измайловны. Обе тетки поворчали на это неожиданное расстройство партии, но, однако, отпустили меня погулять, наказавши через час вернуться, а княгиню приняли.
Да к тому же он взял все меры, мог знать даже
день моего
выхода, так что я никак не мог от него отвернуться, если б даже захотел того.
Он не являлся ко мне на дом во время болезни — раз только приходил и виделся с Версиловым; он не тревожил, не пугал меня, сохранил передо мной ко
дню и часу моего
выхода вид самой полной независимости.
Теперь сделаю резюме: ко
дню и часу моего
выхода после болезни Ламберт стоял на следующих двух точках (это-то уж я теперь наверно знаю): первое, взять с Анны Андреевны за документ вексель не менее как в тридцать тысяч и затем помочь ей напугать князя, похитить его и с ним вдруг обвенчать ее — одним словом, в этом роде. Тут даже составлен был целый план; ждали только моей помощи, то есть самого документа.
Началось с того, что еще за два
дня до моего
выхода Лиза воротилась ввечеру вся в тревоге. Она была страшно оскорблена; и действительно, с нею случилось нечто нестерпимое.
18-го января, в осьмой
день по
выходе из Англии, часов в 9-ть утра, кто-то постучался ко мне в дверь.
Японцы тут ни о каких переговорах не хотели и слышать, а приглашали немедленно отправиться в городок Симодо, в бухте того же имени, лежащей в углу огромного залива Иеддо, при
выходе в море. Туда, по словам их, отправились и уполномоченные для переговоров японские чиновники. Туда же чрез несколько
дней направилась и «Диана». В этой бухте предстояло ей испытать страшную катастрофу.
В тот
день, когда на
выходе с этапа произошло столкновение конвойного офицера с арестантами из-за ребенка, Нехлюдов, ночевавший на постоялом дворе, проснулся поздно и еще засиделся за письмами, которые он готовил к губернскому городу, так что выехал с постоялого двора позднее обыкновенного и не обогнал партию дорогой, как это бывало прежде, а приехал в село, возле которого был полуэтап, уже сумерками.
Константин Бахарев был фанатик заводского
дела, как Василий Бахарев был фанатиком золотопромышленности. Это были две натуры одного закала, почему, вероятно, они и не могли понять друг друга. Костя не знал и ничего не хотел знать, кроме своих заводов, тогда как Привалов постоянно переживал все муки неустоявшейся мысли, искавшей
выхода и не находившей, к чему прилепиться.
Дальше Привалов рассказывал о том, как колебалась его вера даже в собственную идею и в свое
дело. Если его личная жизнь не сложилась, то он мог бы найти некоторый суррогат счастья в выполнении своей идеи. Но для него и этот
выход делался сомнительным.
В последнее время от припадков болезни он становился иногда так слаб, что едва бывал в силах выйти из кельи, и богомольцы ждали иногда в монастыре его
выхода по нескольку
дней.
— Не только говорил, но это, может быть, всего сильнее убивало его. Он говорил, что лишен теперь чести и что теперь уже все равно, — с жаром ответил Алеша, чувствуя всем сердцем своим, как надежда вливается в его сердце и что в самом
деле, может быть, есть
выход и спасение для его брата. — Но разве вы… про эти деньги знаете? — прибавил он и вдруг осекся.
На реке Гага, как раз против притока Ада, в 5 км от моря, есть теплый ключ. Окружающая его порода — диабаз. Здесь, собственно говоря, два ключа: горячий и холодный. Оба они имеют
выходы на
дне небольшого водоема, длина которого равна 2 м, ширина 5 м и глубина 0,6 м. Со
дна с шипением выделяется сероводород. Температура воды +28,1°; на поверхности земли, около резервуара, была +12°. Температура воздуха +7,5°С.
При
выходе из поста Ольги С.З. Балк дал мне бутылку с ромом. Ром этот я берег как лекарство и давал его стрелкам пить с чаем в ненастные
дни. Теперь в бутылке осталось только несколько капель. Чтобы не нести напрасно посуды, я вылил остатки рома в чай и кинул ее в траву. Дерсу стремглав бросился за ней.
Я его видел с тех пор один раз, ровно через шесть лет. Он угасал. Болезненное выражение, задумчивость и какая-то новая угловатость лица поразили меня; он был печален, чувствовал свое разрушение, знал расстройство
дел — и не видел
выхода. Месяца через два он умер; кровь свернулась в его жилах.
Накануне отъезда, часа в два, я сидел у него, когда пришли сказать, что в приемной уже тесно. В этот
день представлялись ему члены парламента с семействами и разная nobility и gentry, [знать и дворянство (англ.).] всего, по «Теймсу», до двух тысяч человек, — это было grande levee, [большое вставание (фр.).] царский
выход, да еще такой, что не только король виртембергский, но и прусский вряд натянет ли без профессоров и унтер-офицеров.
В тот же
день при
выходе из гимназии меня окликнул Балмашевский и сказал улыбаясь...
Харитона Артемьевича не было дома, — он уехал куда-то по
делам в степь. Агния уже третий
день гостила у Харитины. К вечеру она вернулась, и Галактион удивился, как она постарела за каких-нибудь два года. После
выхода замуж Харитины у нее не осталось никакой надежды, — в Заполье редко старшие сестры выходили замуж после младших. Такой уж установился обычай. Агния, кажется, примирилась с своею участью христовой невесты и мало обращала на себя внимания. Не для кого было рядиться.
— Вот хоть бы взять ваше сальное
дело, Тарас Семеныч: его песенка тоже спета, то есть в настоящем его виде. Вот у вас горит керосиновая лампа — вот где смерть салу. Теперь керосин все: из него будут добывать все смазочные масла; остатки пойдут на топливо. Одним словом, громаднейшее
дело. И все-таки есть
выход… Нужно основать стеариновую фабрику с попутным производством разных химических продуктов, маргариновый завод. И всего-то будет стоить около миллиона. Хотите, я сейчас подсчитаю?
Слишком ясно для полного религиозного сознания, что спасение есть
дело всемирно-исторической жизни, всемирно-исторической творческой работы над плотью этого мира, всемирно-исторической подготовки воскресения, а не индивидуального перехода в другой мир путем смерти, путем
выхода из исторической жизни.
Тотчас же по
выходе из Ускова пришлось иметь
дело с ручьем в сажень ширины, через который были перекинуты три тонких кривых бревна; все прошли благополучно, я же оступился и набрал в сапог.
Она отучает его мало-помалу от домовитости, то есть того самого качества, которое нужно беречь в каторжном больше всего, так как по
выходе из тюрьмы он становится самостоятельным членом колонии, где с первого же
дня требуют от него, на основании закона и под угрозой наказания, чтобы он был хорошим хозяином и добрым семьянином.
На другой или на третий
день после переезда Епанчиных, с утренним поездом из Москвы прибыл и князь Лев Николаевич Мышкин. Его никто не встретил в воксале; но при
выходе из вагона князю вдруг померещился странный, горячий взгляд чьих-то двух глаз, в толпе, осадившей прибывших с поездом. Поглядев внимательнее, он уже ничего более не различил. Конечно, только померещилось; но впечатление осталось неприятное. К тому же князь и без того был грустен и задумчив и чем-то казался озабоченным.
Маркизин кружок не был для Лизы тем высоким миром, к которому она стремилась, гадя людьми к ней близкими со
дня ее
выхода из института, но все-таки этот мир заинтересовал ее, и она многого от него ожидала.
С каким злорадством доказывал он мне, что я ничего из Чемезова не извлеку и что нет для меня другого
выхода, кроме как прибегнуть к нему, Дерунову, и порешить это
дело на всей его воле!
Ох, времена!» Но главным неудобством в положении Родиона Антоныча была его совершенно фальшивая роль в этом
деле: он насквозь видел всех, видел все ходы и
выходы и должен был отмалчиваться.
Буравчики достали во мне до
дна, потом, быстро вращаясь, ввинтились обратно в глаза; S — двояко улыбнулся, кивнул мне, проскользнул к
выходу.
Конечно, у нее еще был
выход: отдать себя под покровительство волостного писаря, Дрозда или другого влиятельного лица, но она с ужасом останавливалась перед этой перспективой и в безвыходном отчаянии металась по комнате, ломала себе руки и билась о стену головой. Этим начинался ее
день и этим кончался. Ночью она видела страшные сны.
Обучась пить вино, я его всякий
день пить избегал и в умеренности никогда не употреблял, но если, бывало, что меня растревожит, ужасное тогда к питью усердие получаю и сейчас сделаю
выход на несколько
дней и пропадаю.
А положение мое в эту пору было совсем необыкновенное: я вам докладывал, что у меня всегда было такое заведение, что если нападет на меня усердие к
выходу, то я, бывало, появляюсь к князю, отдаю ему все деньги, кои всегда были у меня на руках в большой сумме, и говорю; «Я на столько-то или на столько-то
дней пропаду».
«Куда же, мол, ты мог пять тысяч на одном
выходе деть?..»
Зимний
день у него всегда проходил так: в одиннадцать встанет, попьет кофе, выходит погулять. Первым
делом идет через занесенный снежными сугробами сад по узкой тропинке к большой террасе, на которую летом
выход из столовой, где стоял огромный летний обеденный стол.
На другой
день Джон Смит по
выходе из вагона представил меня прибывшим, и через час мы завтракали в «Славянском базаре».
Лично я, впрочем, выше всего ценил в Мартыне Степаныче его горячую любовь к детям и всякого рода дурачкам: он способен был целые
дни их занимать и забавлять, хотя в то же время я смутно слышал историю его
выхода из лицея, где он был инспектором классов и где аки бы его обвиняли; а, по-моему, тут были виноваты сами мальчишки, которые, конечно, как и Александр Пушкин, затеявший всю эту историю, были склоннее читать Апулея [Апулей (II век) — римский писатель, автор знаменитого романа «Золотой осел» («Метаморфозы»).] и Вольтера, чем слушать Пилецкого.
Понятно, что отъезд молодых на чужбину случился оттого, что Сусанне Николаевне по
выходе ее замуж и в Москве было стыдно оставаться, как будто бы в самом
деле она совершила какой-нибудь постыдный поступок.
В этот самый
день, при
выходе царя из опочивальни, он бил ему челом, исчислил все свои заслуги и в награждение просил боярской шапки.
Пионер чуть не заплакал, провожая меня и товарища моего из острога, и когда мы потом, уже по
выходе, еще целый месяц жили в этом городе, в одном казенном здании, он почти каждый
день заходил к нам, так только, чтоб поглядеть на нас.
К сумеркам он отшагал и остальные тридцать пять верст и, увидев кресты городских церквей, сел на отвале придорожной канавы и впервые с
выхода своего задумал попитаться: он достал перенедельничавшие у него в кармане лепешки и, сложив их одна с другою исподними корками, начал уплетать с сугубым аппетитом, но все-таки не доел их и, сунув опять в тот же карман, пошел в город. Ночевал он у знакомых семинаристов, а на другой
день рано утром пришел к Туганову, велел о себе доложить и сел на коник в передней.
Бесчисленное количество газетных мальчишек, ожидавших
выхода номера и развлекавшихся пока чем попало,
разделили свое внимание между этими водолазами и странно одетым человеком, которого они засыпали целой тучей звонких острот.
Хаджи-Мурат сидел рядом в комнате и, хотя не понимал того, что говорили, понял то, что ему нужно было понять: что они спорили о нем, и что его
выход от Шамиля есть
дело огромной важности для русских, и что поэтому, если только его не сошлют и не убьют, ему много можно будет требовать от них.
Первым
делом в докладе Чернышева было
дело об открывшемся воровстве интендантских чиновников; потом было
дело о перемещении войск на прусской границе; потом назначение некоторым лицам, пропущенным в первом списке, наград к Новому году; потом было донесение Воронцова о
выходе Хаджи-Мурата и, наконец, неприятное
дело о студенте медицинской академии, покушавшемся на жизнь профессора.
Дедушка жаловался кому-то, и еще до
выхода из лазарета сын его, немедленно подавший просьбу об отставке, был уволен из военной службы для определения к статским
делам с чином четырнадцатого класса.
Я почти оправился, но испытывал реакцию, вызванную перерывом в движении, и нашел совет Филатра полезным; поэтому по
выходе из госпиталя я поселился в квартире правого углового дома улицы Амилего, одной из красивейших улиц Лисса. Дом стоял в нижнем конце улицы, близ гавани, за доком, — место корабельного хлама и тишины, нарушаемой не слишком назойливо смягченным, по расстоянию, зыком портового
дня.
Я понимал, что неожиданно создавшееся, после многих
дней затерянного пути в океане, торжественное настроение ночного праздника требовало
выхода, а потому не удивился единогласию этой поездки.