Марья Петровна радовалась успехам Митеньки, во-первых, потому, что это не позволяло Сенечке говорить:"Все у вас
дети пастухи — я один генерал!"и, во-вторых, потому, что Митенька один умел сдерживать Феденьку, эту скорбь и вместе с тем радость и чаянье ее материнского сердца.
Неточные совпадения
Паровоз сердито дернул, лязгнули сцепления, стукнулись буфера, старик пошатнулся, и огорченный рассказ его стал невнятен. Впервые царь не вызвал у Самгина никаких мыслей, не пошевелил в нем ничего, мелькнул, исчез, и остались только поля, небогато покрытые хлебами, маленькие солдатики, скучно воткнутые вдоль пути. Пестрые мужики и бабы смотрели вдаль из-под ладоней, картинно стоял
пастух в красной рубахе, вперегонки с поездом бежали
дети.
А когда
пастух, старый бродяга, пригнал стадо больше чем в полтораста голов и воздух наполнился летними звуками — мычанье, хлопанье бича, крик баб и
детей, загоняющих телят, глухие удары босых ног и копыт по пыльной унавоженной дороге — и когда запахло молоком, то иллюзия получилась полная.
Ребенок был очень благонравен, добр и искренен. Он с почтением стоял возле матери за долгими всенощными в церкви Всех Скорбящих; молча и со страхом вслушивался в громовые проклятия, которые его отец в кругу приятелей слал Наполеону Первому и всем роялистам; каждый вечер повторял перед образом: «но не моя, а твоя да совершится воля», и засыпал, носясь в нарисованном ему мире швейцарских рыбаков и
пастухов, сломавших несокрушимою волею железные цепи несносного рабства.
— И что за жизнь такая в меблирушках! — продолжал Н.И.
Пастухов свои назидания. — Ведь у тебя, слышно,
детей орава. Ты бы квартиру взял лучше!
На улице весело кричали
дети, далеко в поле играл
пастух, а в монастыре копали гряды и звонкий голос высоко вёл благодарную песнь...
Из арки улицы, как из трубы, светлыми ручьями радостно льются песни
пастухов; без шляп, горбоносые и в своих плащах похожие на огромных птиц, они идут играя, окруженные толпою
детей с фонарями на высоких древках, десятки огней качаются в воздухе, освещая маленькую круглую фигурку старика Паолино, ого серебряную голову, ясли в его руках и в яслях, полных цветами, — розовое тело Младенца, с улыбкою поднявшего вверх благословляющие ручки.
Как хорошо быть рабочим, который встает чуть свет и бьет на улице камни, или
пастухом, или учителем, который учит
детей, или машинистом на железной дороге…
Им говорят, что они наверно погибнут, их умоляют с корабля (притчи: о женщине, нашедшей полушку, о
пастухе, нашедшем пропавшую овцу, об ужине, о блудном сыне говорят только про это); но
дети не верят.