Неточные совпадения
— Я тебя поймал! — вскричал Иван с какою-то почти
детскою радостью, как бы уже окончательно что-то припомнив, — этот
анекдот о квадриллионе лет — это я сам сочинил!
Задыхаясь от нового прилива смеха, Нюрочка рассказала
анекдот, как хохол принял памятник Устюжанинову за пильщиков. Петр Елисеич тоже смеялся, поддаваясь этому наивному
детскому веселью. Потом Нюрочка вдруг притихла и сделалась грустной.
Лихонин не учитывал того, что она с ее
детской душой, жаждущей вымысла, легко освоилась бы с историческими событиями по разным смешным и героически-трогательным
анекдотам, а он, привыкший натаскивать к экзаменам и репетировать гимназистов четвертого или пятого класса, морил ее именами и годами.
Что касается Летучего, то этот прогоревший сановник, выдохшийся даже по части
анекдотов из «
детской жизни», спился окончательно и приходил в театр с бутылкой водки в кармане, выпивал ее через горлышко где-нибудь в темном уголке, а потом забирался в самый дальний конец партера, ложился между стульями и мирно почивал.
Когда-то Летучий был сановником, попечениям которого был вверен целый край, но колесо фортуны повернулось, и он очутился в приживалках у Лаптева, которого утешал своими
анекдотами «из
детской жизни».
А на уроках у Передонова в последнее время действительно много смеялись, — и не потому, чтобы это ему нравилось. Напротив,
детский смех раздражал Передонова. Но он не мог удержаться, чтобы не говорить чего-нибудь лишнего, непристойного: то расскажет глупый
анекдот, то примется дразнить кого-нибудь посмирнее. Всегда в классе находилось несколько таких, которые рады были случаю произвести беспорядок, — и при каждой выходке Передонова подымали неистовый хохот.
Не говоря уже об
анекдотах, о каламбурах, об оркестре из «Фенеллы», просвистанном им с малейшими подробностями, он представил даже бразильскую обезьяну, лезущую на дерево при виде человека, для чего и сам влез удивительно ловко на дверь, и, наконец, вечером усадил Юлию и Катерину Михайловну за стол, велев им воображать себя девочками — m-me Санич беспамятною Катенькою, а Юлию шалуньей Юленькою и самого себя — надев предварительно чепец, очки и какую-то кацавейку старой экономки — их наставницею под именем m-me Гримардо, которая и преподает им урок, и затем начал им рассказывать нравственные
анекдоты из
детской книжки, укоряя беспрестанно Катеньку за беспамятство, а Юленьку за резвость.