Неточные совпадения
— Да нельзя же, матушка, — сказала Агафья Михайловна, почти всегда присутствовавшая в
детской. — Надо в порядке его убрать. Агу, агу! — распевала она над ним, не обращая
внимания на мать.
За ужином молодой человек, танцевавший в первой паре, сел за наш,
детский, стол и обращал на меня особенное
внимание, что немало польстило бы моему самолюбию, если бы я мог, после случившегося со мной несчастия, чувствовать что-нибудь.
Воротясь домой, Григорий засветил фонарь, взял садовый ключ и, не обращая
внимания на истерический ужас своей супруги, все еще уверявшей, что она слышит
детский плач и что это плачет, наверно, ее мальчик и зовет ее, молча пошел в сад.
Крошечная
детская с одним окном и двумя кроватями привела мисс Дудль еще раз в ужас, а потом она уже перестала удивляться. Гости произвели в
детской что-то вроде обыска. Мисс Дудль держала себя, как опытный сыщик: осмотрела игрушки, книги,
детскую кровать, заглянула под кровать, отодвинула все комоды и даже пересчитала белье и платья. Стабровский с большим
вниманием следил за ней и тоже рассматривал
детские лифчики, рубашки и кофточки.
Тарасу Семенычу было и совестно, что англичанка все распотрошила, а с другой стороны, и понравилось, что миллионер Стабровский с таким
вниманием пересмотрел даже белье Устеньки. Очень уж он любит детей, хоть и поляк. Сам Тарас Семеныч редко заглядывал в
детскую, а какое белье у Устеньки — и совсем не знал. Что нянька сделает, то и хорошо. Все дело чуть не испортила сама Устенька, потому что под конец обыска она горько расплакалась. Стабровский усадил ее к себе на колени и ласково принялся утешать.
Лиза, от природы нежная, пытливая и впечатлительная, не нашла дома ничего, таки ровно ничего, кроме странной, почти
детской ласки отца, аристократического
внимания тетки и мягкого бичевания от всех прочих членов своей семьи.
Но человек часто думает ошибочно: внук Степана Михайловича Багрова рассказал мне с большими подробностями историю своих
детских годов; я записал его рассказы с возможною точностью, а как они служат продолжением «Семейной хроники», так счастливо обратившей на себя
внимание читающей публики, и как рассказы эти представляют довольно полную историю дитяти, жизнь человека в детстве,
детский мир, созидающийся постепенно под влиянием ежедневных новых впечатлений, — то я решился напечатать записанные мною рассказы.
Сад, впрочем, был хотя довольно велик, но не красив: кое-где ягодные кусты смородины, крыжовника и барбариса, десятка два-три тощих яблонь, круглые цветники с ноготками, шафранами и астрами, и ни одного большого дерева, никакой тени; но и этот сад доставлял нам удовольствие, особенно моей сестрице, которая не знала ни гор, ни полей, ни лесов; я же изъездил, как говорили, более пятисот верст: несмотря на мое болезненное состояние, величие красот божьего мира незаметно ложилось на
детскую душу и жило без моего ведома в моем воображении; я не мог удовольствоваться нашим бедным городским садом и беспрестанно рассказывал моей сестре, как человек бывалый, о разных чудесах, мною виденных; она слушала с любопытством, устремив на меня полные напряженного
внимания свои прекрасные глазки, в которых в то же время ясно выражалось: «Братец, я ничего не понимаю».
Я достал, однако, одну часть «
Детского чтения» и стал читать, но был так развлечен, что в первый раз чтение не овладело моим
вниманием и, читая громко вслух: «Канарейки, хорошие канарейки, так кричал мужик под Машиным окошком» и проч., я думал о другом и всего более о текущей там, вдалеке, Деме.
Наконец мать обратила на нас
внимание и стала говорить с нами, то есть собственно со мною, потому что сестра была еще мала и не могла понимать ее слов, даже скоро ушла в
детскую к своей няне.
Этот странный мальчик отличался необыкновенною молчаливостью; он мог просидеть десять вечеров сряду в шумной компании и при самых необыкновенных разговорах, сам не говоря ни слова, а напротив, с чрезвычайным
вниманием следя своими
детскими глазами за говорившими и слушая.
Она предоставила своему мужу полную свободу заниматься чем ему угодно, и Алексей Степаныч, посидев сначала несколько дней дома и увидев, что Софья Николавна не обращает на него
внимания, даже выгоняет из маленькой
детской для того, чтобы передышанный воздух не был вреден дитяти, а сама от малютки не отходит, — стал один выезжать в гости, сначала изредка, потом чаще, наконец каждый день, и принялся играть от скуки в рокамболь и бостон.
Я зашел к Зинаиде Федоровне с таким чувством, как будто я был отцом ребенка. Она лежала с закрытыми глазами, худая, бледная, в белом чепчике с кружевами. Помню, два выражения были на ее лице: одно равнодушное, холодное, вялое, другое
детское и беспомощное, какое придавал ей белый чепчик. Она не слышала, как я вошел, или, быть может, слышала, но не обратила на меня
внимания. Я стоял, смотрел на нее и ждал.
Мать моя постоянно была чем-то озабочена и даже иногда расстроена; она несколько менее занималась мною, и я, более преданный спокойному размышлению, потрясенный в моей
детской беспечности жизнью в гимназии, не забывший новых впечатлений и по возвращении к деревенской жизни, — я уже не находил в себе прежней беззаботности, прежнего увлечения в своих охотах и с большим
вниманием стал вглядываться во все меня окружающее, стал понимать кое-что, до тех пор не замечаемое мною… и не так светлы и радостны показались мне некоторые предметы.
И о матери ни разу не подумал, а что-то собирался думать о ней — изменил матери Саша; о Линочке не подумал и не дал ни любви, ни
внимания своей чистой постели, знавшей очертания еще
детского его, тепленького тела — для любви к чужой девушке изменил и дому и сестре.
Память моя в своих глубочайших недрах сохранила
детский облик ходульной плясуньи, и сердце мое и нынче рукоплещет ей, как рукоплескало в тот ненастный день, когда она, серьезная и спокойная, не даря ни малейшего
внимания ни глупым восторгам, ни дерзким насмешкам, плясала на своих высоких ходулях и ушла на них с гордым сознанием, что не даровано помазанья свыше тем, кто не почувствовал драмы в ее даровом представлении.
Анютка, простая дворовая девочка, привлекла его
внимание; о сколько ласк, сколько слов, взглядов, вздохов, обещаний — какие
детские надежды, какие
детские опасения!
Его маленькая сестренка наблюдала словесные битвы тоже из уголка;
детское лицо ее смешно надувалось напряжением
внимания, глаза широко открывались, а когда звучали особенно резкие слова, — она шумно вздыхала, точно на нее брызнули ледяной водой. Около нее солидным петухом расхаживал рыжеватый медик, он говорил с нею таинственным полушепотом и внушительно хмурил брови. Все это было удивительно интересно.
Она ясно представила себе то далекое время, когда ее звали Анюткой и когда она, маленькая, лежала под одним одеялом с матерью, а рядом, в другой комнате, стирала белье жилица-прачка, и из соседних квартир, сквозь тонкие стены, слышались смех, брань,
детский плач, гармоника, жужжание токарных станков и швейных машин, а отец, Аким Иваныч, знавший почти все ремесла, не обращая никакого
внимания на тесноту и шум, паял что-нибудь около печки или чертил или строгал.
Девушка приняла помощь без взгляда и благодарности —
внимание ее было поглощено свертком. Нож казался в ее руках
детской жестяной саблей, тем не менее острое лезвие вспороло холст и веревки с быстротой молнии. Аян, охваченный любопытством, стоял рядом, думая, что его руки сделали бы то же самое, только быстрее.
Увидев, что в книжке нет того, что при первом взгляде было замечаемо моим
детским пытливым
вниманием, я сам пробовал описывать зверков, птичек и рыбок, с которыми мне довелось покороче познакомиться.
Нам остается сказать немного о содержании «
Детских годов»; а потом мы намерены обратить
внимание читателей на одну сторону воспоминаний г. Аксакова, особенно нас заинтересовавшую — именно на то, какою является в его рассказах жизнь наших старинных помещиков в их деревнях.
Хоть и знали люди Божьи, что Софронушка завел известную
детскую песню, но все-таки слушали его с напряженным
вниманием… Хоть и знали, что «из песни слова не выкинешь», но слова: «нашли пророки книгу» возбудили в них любопытство. «А что, ежели вместо зюзюки он другое запоет и возвестит какое-нибудь откровение свыше?»
— Я вас уверяю, ваше высочество, что это не стоит
внимания — это просто
детские забавы!