Неточные совпадения
Теперь я должен несколько объяснить причины, побудившие меня предать публике сердечные тайны человека, которого я никогда не знал.
Добро бы я был еще его другом: коварная нескромность истинного друга понятна каждому; но я видел его только раз в моей жизни на большой дороге; следовательно, не могу питать к нему той неизъяснимой ненависти, которая, таясь под личиною
дружбы, ожидает только смерти или несчастия любимого предмета, чтоб разразиться над его головою градом упреков, советов, насмешек и сожалений.
Она полагала, что в ее положении — экономки, пользующейся доверенностью своих господ и имеющей на руках столько сундуков со всяким
добром,
дружба с кем-нибудь непременно повела бы ее к лицеприятию и преступной снисходительности; поэтому, или, может быть, потому, что не имела ничего общего с другими слугами, она удалялась всех и говорила, что у нее в доме нет ни кумовьев, ни сватов и что за барское
добро она никому потачки не дает.
«Что это она вчера смотрела так пристально на меня? — думал Обломов. — Андрей божится, что о чулках и о рубашке еще не говорил, а говорил о
дружбе своей ко мне, о том, как мы росли, учились, — все, что было хорошего, и между тем (и это рассказал), как несчастлив Обломов, как гибнет все
доброе от недостатка участия, деятельности, как слабо мерцает жизнь и как…»
Обломов хотя и прожил молодость в кругу всезнающей, давно решившей все жизненные вопросы, ни во что не верующей и все холодно, мудро анализирующей молодежи, но в душе у него теплилась вера в
дружбу, в любовь, в людскую честь, и сколько ни ошибался он в людях, сколько бы ни ошибся еще, страдало его сердце, но ни разу не пошатнулось основание
добра и веры в него. Он втайне поклонялся чистоте женщины, признавал ее власть и права и приносил ей жертвы.
Вероятно, с летами она успела бы помириться с своим положением и отвыкла бы от надежд на будущее, как делают все старые девы, и погрузилась бы в холодную апатию или стала бы заниматься
добрыми делами; но вдруг незаконная мечта ее приняла более грозный образ, когда из нескольких вырвавшихся у Штольца слов она ясно увидела, что потеряла в нем друга и приобрела страстного поклонника.
Дружба утонула в любви.
Ему не то чтобы хотелось
дружбы, не то чтобы сердце развернулось к прежним,
добрым чувствам.
— Вот это другое дело; благодарю вас, благодарю! — торопливо говорил он, скрадывая волнение. — Вы делаете мне большое
добро, Вера Васильевна. Я вижу, что
дружба ваша ко мне не пострадала от другого чувства, значит, она сильна. Это большое утешение! Я буду счастлив и этим… со временем, когда мы успокоимся оба…
Прощайте,
добрая Надежда Николаевна. Обнимите за меня Алексея и позвольте мне вас самих крепко обнять с искреннею признательностию за неизменную вашу
дружбу.
Два часа после прощания с Натальей Дмитриевной принесли мне,
добрый друг Нарышкин, твое письмо от 30 августа. Оно было прочтено с кафедры всей колонии, и, все вместе со мной благодарят тебя за
дружбу. Будь уверен, что никто не минует Высокого. Лишь бы тронуться с места, а там все в наших руках.
Брат Петр на Кавказе; поехал по собственному желанию на год в экспедицию. Недавно писал ко мне из Прочного Окопа, где приняли его Нарышкины с необыкновенною
дружбою:
добрый Мишель чуть не задушил его, услышав голос, напоминающий меня. Теперь они все в горах, брат в отряде у Засса…
Давно пора побеседовать с тобой, любезный друг Евгений; все поджидал твоего письма; наконец, пришедшая почта привезла мне твой листок от Нового года; благодарю тебя сердечно за
добрые твои желания, в которых я нахожу старую, неизменную твою
дружбу…
Благодарю за
добрые ваши советы: будьте уверены, что самая подвижностьмоего характера не помешает мне ими воспользоваться с признательностью за вашу
дружбу ко мне…
Тут просто действует провидение, и я только должен благодарить бога и
добрую женщину. Теперь подготовляю, что нужно для дороги, и с полной уверенностью провожу Аннушку. Может быть, бог даст, и сам когда-нибудь ее увижу за Уралом… Жаль, что я не могу тебе послать теперь письма Дороховой, — впрочем, если Мария Николаевна поедет с Аннушкой, то я тебе с нею их перешлю, но только с тем непременным условием, чтобы ты мне их возвратил. Это мое богатство. Не знаю, за что эта
добрая женщина с такою
дружбою ко мне…
Не знаю, как тебе высказать всю мою признательность за твою
дружбу к моим сестрам. Я бы желал, чтоб ты, как Борис, поселился в нашем доме. Впрочем, вероятно, у тебя казенная теперь квартира. Я спокойнее здесь, когда знаю, что они окружены лицейскими старого чекана. Обними нашего директора почтенного. Скоро буду к нему писать. Теперь не удастся. Фонвизины у меня — заранее не поболтал на бумаге, а при них болтовня и хлопоты хозяина, радующегося
добрым гостям. Об них поговорю с Николаем.
На этих днях получил ваши
добрые листки, которые привезла мне Неленька. Она была здесь ночью на минутку, выпила чай и опять вперед. Очень вам и Марье Николаевне благодарен за
дружбу.
Давно должна была дойти до вас моя искренняя признательность за ваше дружеское воспоминание. Будьте вполне убеждены, что я умею чувствовать вашу
дружбу. Пожмите руку
доброй княгине. Распространяться нет времени — Ермаков, который везет эти строки к Михаиле, спешит.
Давно я прочел твой листок,
добрый друг Матюшкин, давно поблагодарил тебя за него, но еще не откликнулся тебе, — тебе, впрочем, давно сказали
добрые мои сестры, что я в марте месяце порадован был твоим письменным воспоминанием. С тех пор много времени прошло, но мы такими сроками отсчитываем время, что эта отсрочка нипочем, особенно когда независимо от годов верна лицейская
дружба. С этой уверенностию можно иногда и молча понимать друг друга.
Дарья Васильевна, старая и глухая сплетница, хотя и добродушная женщина, не чувствовала унизительности своего положения, а очень неглупая и
добрая по природе Александра Ивановна, конечно, не понимавшая вполне многих высоких качеств своей благодетельницы и не умевшая поставить себя в лучшее отношение, много испытывала огорчений, и только
дружба Миницких и моих родителей облегчала тягость ее положения.
Несмотря на те слова и выражения, которые я нарочно отметил курсивом, и на весь тон письма, по которым высокомерный читатель верно составил себе истинное и невыгодное понятие, в отношении порядочности, о самом штабс-капитане Михайлове, на стоптанных сапогах, о товарище его, который пишет рисурс и имеет такие странные понятия о географии, о бледном друге на эсе (может быть, даже и не без основания вообразив себе эту Наташу с грязными ногтями), и вообще о всем этом праздном грязненьком провинциальном презренном для него круге, штабс-капитан Михайлов с невыразимо грустным наслаждением вспомнил о своем губернском бледном друге и как он сиживал, бывало, с ним по вечерам в беседке и говорил о чувстве, вспомнил о
добром товарище-улане, как он сердился и ремизился, когда они, бывало, в кабинете составляли пульку по копейке, как жена смеялась над ним, — вспомнил о
дружбе к себе этих людей (может быть, ему казалось, что было что-то больше со стороны бледного друга): все эти лица с своей обстановкой мелькнули в его воображении в удивительно-сладком, отрадно-розовом цвете, и он, улыбаясь своим воспоминаниям, дотронулся рукою до кармана, в котором лежало это милое для него письмо.
— Есть и здесь любовь и
дружба, — где нет этого
добра? только не такая, как там, у вас; со временем увидишь сам…
— Да, одной моей хорошей знакомой, в память уважения,
дружбы и… Но следующий мой рассказ непременно будет посвящен вам, дорогой Диодор Иванович, вам, мой
добрый и высокоталантливый учитель!
Здесь много живет
добрых людей в лесу: все они со мной в
дружбе!
— Вот как! — сказал Иоанн и снял руку с плеча Серебряного, — это значит, мы не угодны его княжеской милости! Должно быть, с ворами оставаться честнее, чем быть моим оружничим! Ну что ж, — продолжал он насмешливо, — я никому в
дружбу не набиваюсь и никого насильно не держу. Свыклись вместе, так и служите вместе!
Доброго пути, разбойничий воевода!
В качестве постоянной острожной собаки жил у нас, как уже и сказано было мною прежде, Шарик, умная и
добрая собака, с которой я был в постоянной
дружбе.
Ну что, какой твой нужда?» Тут, как водится, с природною русскому человеку ловкостию и плутовством, покупщик начнет уверять башкирца, что нужды у него никакой нет, а наслышался он, что башкирцы больно
добрые люди, а потому и приехал в Уфимское Наместничество и захотел с ними
дружбу завести и проч. и проч.; потом речь дойдет нечаянно до необъятного количества башкирских земель, до неблагонадежности припущенников, [Припущенниками называются те, которые за известную ежегодную или единовременную плату, по заключенному договору на известное число лет, живут на башкирских землях.
Она, то есть дама, а не скамья, довела меня до того, что я разорвал самые священные узы
дружбы, я готов был отречься даже от своей одной
доброй матери…
— Ах да! я ценю вашу
дружбу, — отвечал со вздохом мой гость, — ценю и ваше
доброе желание, но наш генерал, каш бедный
добрый генерал… он теперь в таком положении, что il s'emeut d'un rien, [Его волнуют пустяки — Франц.] и нельзя поручиться, в каком состоянии он будет в этот момент.
— Нам, — говорят они, — нам, бедным южанам, ближе и приятнее славяне Балкан, чем
добрые союзники, наградившие нас за
дружбу с ними песком Африки.
Когда г-же Петицкой принесли от княгини в подарок рояль, то она удивилась и даже немножко обиделась; но княгиня прислала ей при этом такое любезное и
доброе письмо, что она не в состоянии была отказаться принять подарок от нее, и с тех пор почти
дружба связала обеих этих дам. Главное, г-жа Петицкая, несмотря на свой скромный и печальный вид, ужасно смешила княгиню, рассказывая ей разные разности про останкинских господ и госпож. О, она казалась княгине очень умною и ужасною насмешницей!
— Граф Сапега приехал, друг вашего отца, будьте с ним полюбезнее, он человек богатый, — сказал он Анне Павловне. Та пошла. Приезд графа ее несколько обрадовал. Она помнила, что отец часто говорил о
добром графе, которого он пользовался некоторой
дружбой и который даже сам бывал у них в доме.
Это были, кажется, самые прекрасные сновидения в моей жизни, и я всегда сожалел, что с пробуждением Селиван опять делался для меня тем разбойником, против которого всякий
добрый человек должен был принимать все меры предосторожности. Признаться, я и сам не хотел отстать от других, и хотя во сне я вел с Селиваном самую теплую
дружбу, но наяву я считал нелишним обеспечить себя от него даже издали.
И дики тех ущелий племена,
Им бог — свобода, их закон — война,
Они растут среди разбоев тайных,
Жестоких дел и дел необычайных;
Там в колыбели песни матерей
Пугают русским именем детей;
Там поразить врага не преступленье;
Верна там
дружба, но вернее мщенье;
Там за
добро —
добро, и кровь — за кровь,
И ненависть безмерна, как любовь.
— Вы женщина умная,
добрая, благородная; отец, умирая, просил вас об одном: не предаваться
дружбе и любить всех детей одинаково. Он хорошо знал ваши недостатки; вы ни того, ни другого не исполнили.
«Прости меня, что я так долго не отвечала на твое письмо, мой
добрый и единственный друг, позволь мне назвать тебя этим именем хоть за
дружбу к тебе моего бесценного Леонида.
Шалун был отдан в модный пансион,
Где много приобрел прекрасных правил.
Сначала пристрастился к книгам он,
Но скоро их с презрением оставил.
Он увидал, что
дружба, как поклон —
Двусмысленная вещь; что
добрый малый
Товарищ скучный, тягостный и вялый;
Чуть умный — и забавен и сносней,
Чем тысяча услужливых друзей.
И потому (считая только явных)
Он нажил в месяц сто врагов забавных.
Когда повара принесли Поликрату его перстень и рассказали, как они нашли его, — Поликрат написал другое письмо в Египет к своему другу Амазису и описал, как он бросил перстень и как он нашелся. Амазис прочел письмо и подумал: «Это не к
добру, — видно, нельзя уйти от судьбы. А лучше мне разойтись с своим другом, чтобы потом не жалеть его», — и он послал сказать Поликрату, что
дружбе их конец.
Однако и Дуня не лишена
дружбы Дорушки, очень
доброй по природе. Несмотря на новых подруг, Дорушка по-прежнему раздает свои гостинцы подругам, и делится добрячка с ними каждым куском. По-прежнему ровна и ласкова она со всеми, а с Дуней ласковее всех, но нет теперь времени Дорушке посвящать все свои досуги Дуне. Целыми днями просиживает она за работой. Изучает выкройки, образцы… Шьет больше, нежели требуется в приюте, словом, всячески готовится к сложной роли будущей хозяйки мастерской.
Все знали, что эта
дружба не доведет Ларису до
добра, ибо около Синтяниной все фальшь и ложь.
Оплакивая в канаве свое падение, я проникался духом смирения: я порицал свободу (и это так рано!), и жаждал какой-то сладкой неволи, и тосковал о каком-то рабстве — рабстве сладком,
добром, смирном, покорном и покойном, — словом, о рабстве приязни и попечительности
дружбы, которая бы потребовала от меня отчета и нанесла бы мне заслуженные мною укоры, нанесла бы тоном глубоким и сильным, но таким, который бы неизбежно смягчался и открывал мне будущее в спокойном свете.
Да, я любила ее, ужасно любила… Моя маленькая, одинокая душа томилась в ожидании друга, настоящего, искреннего… И он явился ко мне — не мечтательной, смеющейся лунной феей, а
доброй сестрой и верным товарищем на долгие институтские годы… Мы крепко прижались друг к другу, счастливые нашей
дружбой и примирением…
Добрая Ольга Николаевна приютила свою дальнюю родственницу с сыном, и Вася, превратившийся с летами в Василия Васильевича, вырос вместе с Петей и Машей, детьми Хвостовой, с которыми его соединяли узы искренней
дружбы детства, а относительно Марьи Валериановны это чувство вскоре со стороны молодого человека превратилось в чувство немого обожания и любви, увы, неразделенной.
Лишить себя приятной вещи, чтобы отдать ее бедному; помнить
добро, ей сделанное кем бы то ни было; пожертвовать своим спокойствием для угождения другим; терпеливо сносить слабости тех, с которыми она жила; быть верною
дружбе, несмотря на перемену обстоятельств, и особенно преданною своему благодетелю — таковы были качества девицы Рабе.
Не испытав еще ни измены любви, ни измены
дружбы, мало знакомый со светом, он видел во всех людях одни
добрые, благородные качества.
Это был умный,
добрый, нескучный и искренний человек, но помню очень хорошо, что когда он поверял мне свои сокровенные тайны и называл наши отношения
дружбою, то это неприятно волновало меня, и я чувствовал неловкость.
— Charmée de vous voir. Je suis très contente de vous voir, [ — Очень рада вас видеть. Очень рада.] — сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь
дружба его с Андреем, его с женою, а главное, его
доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
— Послушайте, князь, — сказала она, — я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о
дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, — торопливо прибавила она. — Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous avez été, [Будьте тем
добрым, каким вы бывали прежде,] — говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.