Неточные совпадения
Его понятие о"
долге"не шло далее всеобщего равенства перед шпицрутеном; [Шпицру́тены (нем.) — длинные гибкие прутья, которыми секли осужденных
солдат, прогоняемых сквозь строй.] его представление о «простоте» не переступало далее простоты зверя, обличавшей совершенную наготу потребностей.
— Семерка дана! — закричал он, увидав его наконец в цепи застрельщиков, которые начинали вытеснять из лесу неприятеля, и, подойдя ближе, он вынул свой кошелек и бумажник и отдал их счастливцу, несмотря на возражения о неуместности платежа. Исполнив этот неприятный
долг, он бросился вперед, увлек за собою
солдат и до самого конца дела прехладнокровно перестреливался с чеченцами.
Первая поездка по делам Союза вызвала у Самгина достаточно неприятное впечатление, но все же он считал
долгом своим побывать ближе к фронту и, если возможно, посмотреть
солдат в их деле, в бою.
Он чувствовал, что пустота дней как бы просасывается в него, физически раздувает, делает мысли неуклюжими. С утра, после чая, он запирался в кабинете, пытаясь уложить в простые слова все пережитое им за эти два месяца. И с досадой убеждался, что слова не показывают ему того, что он хотел бы видеть, не показывают, почему старообразный
солдат, честно исполняя свой
долг, так же антипатичен, как дворник Николай, а вот товарищ Яков, Калитин не возбуждают антипатии?
— По пьяному делу. Воюем, а? — спросил он, взмахнув стриженой, ежовой головой. — Кошмар! В 12-м году Ванновский говорил, что армия находится в положении бедственном: обмундирование плохое, и его недостаточно, ружья устарели, пушек — мало, пулеметов — нет, кормят
солдат подрядчики, и — скверно, денег на улучшение продовольствия — не имеется, кредиты — запаздывают, полки — в
долгах. И при всем этом — втюрились в драку ради защиты Франции от второго разгрома немцами.
Кто вынужден, как
солдат или ограбленный поселенец, ловить беглых, тот поймает и без трех рублей, а кто ловит не по
долгу службы и не по нужде, а из соображений корыстного свойства, для того ловля составляет гнусный промысел, а эти три рубля являются поблажкой самого низменного свойства.
Крепок был
солдат, но и тот делал уже несколько попыток умиротворить Морока, именно — давал ему денег в
долг, поил водкой и т. д.
Так открыл торговлю
солдат, выезжая по воскресеньям с своим зеленым сундуком. А потом он сколотил из досок балаган и разложил товар по прилавку. Дальше явилась лавчонка вроде хлевушка. Торговля шла у
солдата хорошо, потому что он стал давать поденщицам в
долг под двухнедельную выписку, а получать деньги ходил прямо в контору. Через два месяца зеленый сундук явился уж с крупой, солью и разным приварком.
У него в роте путем
долгого, упорного труда был выработан при маршировке особый, чрезвычайно редкий и твердый шаг, причем
солдаты очень высоко поднимали ногу вверх и с силою бросали ее на землю. Это выходило громко и внушительно и служило предметом зависти для других ротных командиров.
Они строили заплату на заплате, хватая деньги в одном месте, чтобы заткнуть
долг в другом; многие из них решались — и чаще всего по настоянию своих жен — заимствовать деньги из ротных сумм или из платы, приходившейся
солдатам за вольные работы; иные по месяцам и даже годам задерживали денежные солдатские письма, которые они, по правилам, должны были распечатывать.
— Армия турецкая голодна, не обута, не одета…
солдаты их возбуждаются только опиумом и водкой, а в душе они все трус на трусе, хвастун на хвастуне!.. — кричал между тем
Долгов, не слышавший даже разговора своих собеседников, как совершенно не входящего в кругозор его собственных мыслей.
Наскоро и голодно куснув, что было под рукою, разбрелись из любопытства и по делу: кто ушел на двор, где громили службы, кто искал поживы по дому. Для старших оставались пустые и свободные часы, час или два, пока не разберутся в добре и не нагрузятся по телегам; по богатству экономии следовало бы остаться
дольше, но, по слухам, недалеко бродили стражники и рота
солдат, приходилось торопиться.
Надо было в течение
долгих лет водить
солдат чуть не нагишом, чтобы собрать и восстановить все расхищенное.
Генерал (Татьяне). Пошлите его ко мне, я буду в столовой пить чай с коньяком и с поручиком… х-хо-хо! (Оглядывается, прикрыв рот рукой.) Благодарю, поручик! У вас хорошая память, да! Это прекрасно! Офицер должен помнить имя и лицо каждого
солдата своей роты. Когда
солдат рекрут, он хитрое животное, — хитрое, ленивое и глупое. Офицер влезает ему в душу и там все поворачивает по-своему, чтобы сделать из животного — человека, разумного и преданного
долгу…
Опять наступает
долгое молчание, и опять
солдаты плюют в колодец. Вдруг Меркулов оживляется...
Мелания. Не о
долгах речь. Не озоруй! Вон какие дела-то начались. Царя, помазанника божия, свергли с престола. Ведь это — что значит? Обрушил господь на люди своя тьму смятения, обезумели все, сами у себя под ногами яму роют. Чернь бунтуется. Копосовские бабы в лицо мне кричали, мы, дескать, народ! Наши мужья,
солдаты — народ! Каково? Подумай, когда это
солдаты за народ считались?
Один из полнейших типов их был граф Милорадович, храбрый, блестящий, лихой, беззаботный, десять раз выкупленный Александром из
долгов, волокита, мот, болтун, любезнейший в мире человек, идол
солдат, управлявший несколько лет Петербургом, не зная ни одного закона, и как нарочно убитый в первый день царствования Николая.
Побег из тюрьмы несомненное преступление.
Солдат, застреливший беглеца, только «исполнил бы свой
долг», а преступник понес бы должное наказание… Этим наказанием и была бы импровизированная смертная казнь…
— Это действительно так, — заговорил поощренный Свиньин. — Меня, конечно, больше всего смущает, что я должен был подвергнуть наказанию этого
солдата, который хотя нарушил свой
долг…
Солдат говорил, что он «богу и государю виноват без милосердия», что он стоял на часах и, заслышав стоны человека, тонувшего в полынье, долго мучился, долго был в борьбе между служебным
долгом и состраданием, и, наконец, на него напало искушение, и он не выдержал этой борьбы: покинул будку, соскочил на лед и вытащил тонувшего на берег, а здесь, как на грех, попался проезжавшему офицеру дворцовой инвалидной команды.
Я исполнил свой
долг,
долг маленького русского
солдата, свой скромный крошечный
долг.
Прежде всего он
солдат, он — русский, и все личные переживания, все личные волнения должны заглохнуть и отойти на второй план, пока он не выполнит того, что должен выполнить в силу своего
долга…
— Послушайте, — взволнованно заговорил Игорь, — я прошу вас об одном… Я не шпион, a только разведчик, и не заслуживаю той позорной казни, которой вы хотите подвергнуть меня… Каждый истинный сын отечества поступил бы на моем месте так же, как и я. Это не преступление, a исполнение
долга… Послушайте, господин лейтенант, неужели вы не можете дать своего начальнического приказа, и велеть меня расстрелять, как
солдата, a не как преступника, предателя, или шпиона?
Когда под окнами мелькнул рябой
солдат в красной рубахе, они отлично знали, что это денщик подпоручика Рымзова бегает по городу и ищет для своего барина в
долг английской горькой.
— Мы сами виноваты, что нехорош! — горячо заговорил смотритель. — Мы не сумели воспитать
солдата. Видите ли, ему идея нужна! Идея, — скажите, пожалуйста! И нас, и
солдат должен вести воинский
долг, а не идея. Не дело военного говорить об идеях, его дело без разговора идти и умирать.
Так… дело начинало выясняться. Мы обошли всю деревню. После
долгих поисков помощник смотрителя нашел на одном дворе, рядом с султановскими фанзами, две убогих, тесных и грязных лачуги. Больше поместиться было негде.
Солдаты располагались биваком на огородах, наши денщики чистили и выметали лачуги, заклеивали бумагою прорванные окна.
Но у русских
солдат, когда требует
долг, есть духовные крылья, переносящие их через сказочные пространства.
Александр Васильевич любил рассказывать этот случай как пример доблести и безграничного повиновения
долгу службы со стороны русского
солдата.
Мы уже знаем, что русские
солдаты не щадили никого, кроме женщин и детей, озлобленные
долгим ожиданием и отчаянным сопротивлением.
Со словами: «Отче наш» — пал он на колена, в трогательном благоговении повторял молитву за
солдатом, читавшим ее в ближайшем от него полку, и с словами: «Остави нам
долги наша» — горько зарыдал.