Неточные совпадения
Дойдя до поворота, он перешел на противоположную сторону улицы, обернулся и увидел, что
Соня уже идет вслед за ним, по той же
дороге, и ничего не замечая. Дойдя до поворота, как раз и она повернула в эту же улицу. Он пошел вслед, не спуская с нее глаз с противоположного тротуара; пройдя шагов пятьдесят, перешел опять на ту сторону, по которой шла
Соня, догнал ее и пошел за ней, оставаясь в пяти шагах расстояния.
Соня припоминала, как вчера Свидригайлов сказал ей, что у Раскольникова две
дороги — Владимирка или…
Он вдруг посторонился, чтобы пропустить входившего на лестницу священника и дьячка. Они шли служить панихиду. По распоряжению Свидригайлова панихиды служились два раза в день, аккуратно. Свидригайлов пошел своею
дорогой. Раскольников постоял, подумал и вошел вслед за священником в квартиру
Сони.
Григорий Иванович решил поместить
Соню под Тамбовом, в имении своего друга доктора, но без себя не решался отпустить дочь в
дорогу, а отъезд его срывал весь репертуар, державшийся отчасти и на нем.
Яков (тихо). Тише, Люба,
дорогая моя… ты оцени этот момент… ты задумала, я не знаю, право, что это будет… Вот,
Соня, она ведёт меня… Петя, голубчик, на минуту уйди, прошу тебя…
«Как я донес букет, не понимаю, — сказал Версилов. — Мне раза три
дорогой хотелось бросить его на снег и растоптать ногой… Ужасно хотелось. Пожалей меня,
Соня, и мою бедную голову. А хотелось потому, что слишком красив. Что красивее цветка на свете из предметов? Я его несу, а тут снег и мороз. Я, впрочем, не про то: просто хотелось измять его, потому что хорош».
От
Сони Раскольников ушел потому, что там была «или ее
дорога, или его». Ее
дорога — возвращение по сю сторону черты, к добру. Его
дорога — пребывание за чертою, скорбное подвижничество во имя дьявола. Какой же
дороги он ждал от Свидригайлова?
Другая сестра,
Соня, девочка шести лет, с кудрявой головкой и с цветом лица, какой бывает только у очень здоровых детей, у
дорогих кукол и на бонбоньерках, играет в лото ради процесса игры.
Мы вышли на берег. Спуск весь зарос лозняком и тальником. Приходилось прокладывать
дорогу сквозь чащу. Миша и
Соня недовольно ворчали на Наташу; Вера шла покорно и только охала, когда оступалась о пенек или тянувшуюся по земле ветку. Петька зато был совершенно доволен: он продирался сквозь кусты куда-то в сторону, вдоль реки, с величайшим удовольствием падал, опять поднимался и уходил все дальше.
— Не сегодня, так завтра, а уступить придется! К чему же эта проволочка во времени? Моя
дорогая, милая
Соня, приговор прочтен, к чему же откладывать его исполнение? Зачем себя обманывать?
—
Соня, Сонечка…
дорогая моя женщина! — забормотал он, мешая ей говорить. — Милая моя, хорошая!
Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши, и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то
дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок-сюрприз Наташе,
Соне и тому же Николаю.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузьминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что-то неясное, ласково-успокоительное. Графиня ушла в образную, и
Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые
дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
Вспоминали смешное, случившееся
дорогой, восхищались прической
Сони, смеялись.