Неточные совпадения
Он усмехался, слушая наивные восторги, и опасливо смотрел через
очки вниз. Спуск был извилист, крут, спускались на тормозах, колеса отвратительно скрежетали по щебню. Иногда серая лента
дороги изгибалась почти под прямым углом; чернобородый кучер туго натягивал вожжи, экипаж наклонялся в сторону обрыва, усеянного острыми зубами каких-то необыкновенных камней. Это нервировало, и Самгин несколько раз пожалел о том, что сегодня Варвара разговорчива.
«Показывает старомодный московский демократизм», — отметил Самгин, наблюдая из-под
очков за публикой, — кое-кто посматривал на Лютова иронически. Однако Самгин чувствовал, что Лютов искренно рад видеть его. В коридоре, по
дороге в кабинет, Самгин осведомился: где Алина?
Самгин не встречался с ним несколько месяцев, даже не вспоминал о нем, но однажды, в фойе театра Грановской, во время антракта, Дронов наскочил на него, схватил за локоть, встряхнул руку и, веселыми глазами глядя под
очки Самгина, выдыхая запах вина, быстро выразил радость встречи, рассказал, что утром приехал из Петрозаводска, занят поставками на Мурманскую
дорогу.
И на другой день часу в десятом он был уже в вокзале железной
дороги и в ожидании звонка сидел на диване; но и посреди великолепной залы, в которой ходила, хлопотала, смеялась и говорила оживленная толпа, в воображении его неотвязчиво рисовался маленький домик, с оклеенною гостиной, и в ней скучающий старик, в
очках, в демикотоновом сюртуке, а у окна угрюмый, но добродушный капитан, с своей трубочкой, и, наконец, она с выражением отчаяния и тоски в опухнувших от слез глазах.
Девица Перепелицына нашла забытые им
очки, в футляре, и находка произвела необыкновенный эффект: генеральша бросилась на них с воплями и слезами и, не выпуская их из рук, снова припала к окну смотреть на
дорогу.
Дашка, хорошо знавшая
дорогу в кабинет, принесла
очки. Алексей Абрамович сел к свечке, зевнул, приподнял верхнюю губу, что придало его носу очень почтенное выражение, прищурил глаза и начал с большим трудом, с каким-то тяжело книжным произношением читать...
— Ну-ко, дай-ко сюда! Покажи-ко! Хе! Почитаем, как умники пишут… Где очки-то? «
Дорогая сестра!» Н-да…
Ничипоренко поскорее схватил с себя синие консервы, которые надел в
дорогу для придания большей серьезности своему лицу, и едва он снял
очки, как его простым, не заслоненным стеклами глазам представился небольшой чистенький домик с дверями, украшенными изображением чайника, графина, рюмок и чайных чашек. Вверху над карнизом домика была вывеска: «Белая харчевня».
Генерал. Я слишком стар для такой канители. Убивают, бунтуют!.. Пригласив меня к себе отдыхать, Захар должен был предвидеть… (Появляется Захар; взволнован, но доволен. Видит Николая, смущенно останавливается, поправляет
очки.) Послушай,
дорогой племянник… э… ты понимаешь свои поступки?
— Странным случаем; его перехватили почти на
дороге. Он уже садился в дилижанс и хотел уехать в Ригу. И пашпорт давно был написан на имя одного чиновника. И странно то, что я сам принял его сначала за господина. Но, к счастию, были со мной
очки, и я тот же час увидел, что это был нос. Ведь я близорук, и если вы станете передо мною, то я вижу только, что у вас лицо, но ни носа, ни бороды, ничего не замечу. Моя теща, то есть мать жены моей, тоже ничего не видит.
— Mesdam'
очки, идите гостинцы получать! — кричала Маня Иванова, запихивая в рот целую треть апельсина, данного ей по
дороге инспектором.
Но, отворив дверь, она увидела не мужа. Перед ней стоял высокий, красивый мужчина в
дорогой медвежьей шубе и золотых
очках. Лоб его был нахмурен и сонные глаза глядели на мир божий равнодушно-лениво.
Служитель громогласно так и доложил инспектору. Один мой товарищ-однокурсник, богатый, весело живший молодой человек, рассказывал, что иногда встречает Соколова в очень
дорогом тайном притоне; там устраивались афинские ночи, голые посетители танцевали с голыми, очень красивыми девушками, Профессор стоял в дверях, жевал беззубым ртом и, поправляя
очки на близоруких глазах, жадно глядел на танцующие пары.
«Нет, не в том вера того юноши, — думал он. — Тот юнош знал истинную веру, а этот либо хвастался, что он одной с ним веры, либо не хочет открыть… Что же, буду добиваться. И здесь, и в Сибири. Везде Бог, везде люди. На
дороге стал, о
дороге спрашивай», — думал старик и опять взял Новый Завет, который сам собой раскрывался на Откровении, и, надев
очки, сел у окна и стал читать его.