— Нет, — сказал Алексей. — Всего моего житья у него и полугода не было. Когда воротился я в Осиповку, хоронили старшую
дочку хозяина. После похорон немного дней прошло, как он меня рассчитал. И так рассчитал, что, проживи я у него и два года и больше того, так по уговору и получать бы не пришлось. На этом я ему всегда на всю мою жизнь, сколько ее ни осталось, буду благодарен.
Неточные совпадения
Между тем Николай Петрович успел, еще при жизни родителей и к немалому их огорчению, влюбиться в
дочку чиновника Преполовенского, бывшего
хозяина его квартиры, миловидную и, как говорится, развитую девицу: она в журналах читала серьезные статьи в отделе «Наук».
Охота была счастливая, убили двух медведей и обедали, собираясь уезжать, когда
хозяин избы, в которой останавливались, пришел сказать, что пришла дьяконова
дочка, хочет видеться с князем Нехлюдовым.
И когда гости углублялись в чтение немецких газет, за дверью, в квартире
хозяина, трещал августин, наигрываемый на дребезжащих фортепьянах старшей хозяйской
дочкой, белокуренькой немочкой в локонах, очень похожей на белую мышку.
Елена, вся в слезах, уже садилась в повозку; Инсаров заботливо покрывал ее ноги ковром; Шубин, Берсенев,
хозяин, его жена,
дочка с неизбежным платком на голове, дворник, посторонний мастеровой в полосатом халате — все стояли у крыльца, как вдруг на двор влетели богатые сани, запряженные лихим рысаком, и из саней, стряхивая снег с воротника шинели, выскочил Николай Артемьевич.
Позвали
хозяина; но он сперва прислал свою
дочку, девочку лет семи, с огромным пестрым платком на голове; она внимательно, чуть не с ужасом, выслушала все, что ей сказал Инсаров, и ушла молча, вслед за ней появилась ее мать, беременная на сносе, тоже с платком на голове, только крошечным.
А… а все-таки, должен вам сознаться, что ночь после этого провел прескверно и в перерывчатом сне видел льва. Что бы это такое значило? Посылал к
хозяину гостиницы попросить, нет ли сонника? Но хозяйская
дочка даже обиделась и отвечала, что «она такими глупостями не занимается». Решительно нет никакой надежды предусмотреть свою судьбу, — и я поехал лицом к лицу открывать что сей сон обозначает?
— Три и есть. Обедать время пришло. Ну, посадили меня, доброго молодця, честь честью. Опять старики с
дочкой вместе, нам с молодым
хозяином на особицю, да еще, слышь, обоим чашки-те разные. Тут уж мне за беду стало. «Ах вы, говорю, такие не эдакие. Вы не то што меня бракуете, вы и своего-то мужика бракуете». — «А потому, — старуха баит, — и бракуем, што он по Русе ходит, с вашим братом, со всяким поганым народом, нахлебается…» Вот и поди ты, как они об нас понимают!
Митя. Я оченно хорошо знаю, что вы мой
хозяин и что я, по бедности своей, не могу быть им ровней; но, впрочем, судите как хотите, я весь тут-с: я вашу
дочку полюбил душою-с.
— Вот-с, рекомендую, — проговорил
хозяин, — мои дочки-с. Эту вот Катей зовут-с, а эту Настей, а эта вот моя свояченица, Марья Павловна, о которой я уже имел удовольствие вам говорить. Прошу любить да жаловать.
Степанида (усаживается у печки). А вот, девонька, видишь ты, какое дело-то вышло. Город-то наш на проезжей дороге; мещане мы. Живем-то хоть бедненько, а домишко-то у нас хоть куда. Вот и останавливаются у нас купцы и баре, случается. Семья-то у нас небольшая была: я с мужем да
дочка Дашенька; хозяин-то у меня уж старенек. Останавливался у нас проездом купец молодой, начал он Дашу-то уговаривать да улещать. Нам и невдомек такое дело. А в прошлом году, около святок, и сманил ее у нас.
— А Панкова приказчик, Семен Петрович, из Саратова от своего
хозяина, от Ермолая Васильича, такое ж письмо привез, — продолжала Таисея. —
Дочка у Панкова побывшилась, надо и к ним на «годовую» девицу послать. Как посоветуешь, Ираидушка?
—
Дочка. Это
дочка… — ответил
хозяин.
Скоро, однако ж, мать и
дочка, уязвленные в своем самолюбии, распростились с
хозяевами.