Неточные совпадения
— Богачи-то, богачи, а овса всего три меры дали.
До петухов дочиста подобрали. Что ж три меры? только закусить. Ныне овес у дворников сорок пять копеек. У нас, небось, приезжим
сколько поедят, столько дают.
Кроме того, этот вопрос со стороны Левина был не совсем добросовестен. Хозяйка зa чаем только что говорила ему, что они нынче летом приглашали из Москвы Немца, знатока бухгалтерии, который за пятьсот рублей вознаграждения учел их хозяйство и нашел, что оно приносит убытка 3000 с чем-то рублей. Она не помнила именно
сколько, но, кажется, Немец высчитал
до четверти копейки.
Левин вошел на приступки, разбежался сверху
сколько мог и пустился вниз, удерживая в непривычном движении равновесие руками. На последней ступени он зацепился, но, чуть дотронувшись
до льда рукой, сделал сильное движение, справился и смеясь покатился дальше.
Сколько раз во время своей восьмилетней счастливой жизни с женой, глядя на чужих неверных жен и обманутых мужей, говорил себе Алексей Александрович: «как допустить
до этого? как не развязать этого безобразного положения?» Но теперь, когда беда пала на его голову, он не только не думал о том, как развязать это положение, но вовсе не хотел знать его, не хотел знать именно потому, что оно было слишком ужасно, слишком неестественно.
Сколько он ни вспоминал женщин и девушек, которых он знал, он не мог вспомнить девушки, которая бы
до такой степени соединяла все, именно все качества, которые он, холодно рассуждая, желал видеть в своей жене.
С той минуты, как при виде любимого умирающего брата Левин в первый раз взглянул на вопросы жизни и смерти сквозь те новые, как он называл их, убеждения, которые незаметно для него, в период от двадцати
до тридцати четырех лет, заменили его детские и юношеские верования, — он ужаснулся не столько смерти,
сколько жизни без малейшего знания о том, откуда, для чего, зачем и что она такое.
Принял он Чичикова отменно ласково и радушно, ввел его совершенно в доверенность и рассказал с самоуслажденьем,
скольких и
скольких стоило ему трудов возвесть именье
до нынешнего благосостояния; как трудно было дать понять простому мужику, что есть высшие побуждения, которые доставляют человеку просвещенная роскошь, искусство и художества;
сколько нужно было бороться с невежеством русского мужика, чтобы одеть его в немецкие штаны и заставить почувствовать, хотя сколько-нибудь, высшее достоинство человека; что баб, несмотря на все усилия, он
до сих <пор> не мог заставить надеть корсет, тогда как в Германии, где он стоял с полком в 14-м году, дочь мельника умела играть даже на фортепиано, говорила по-французски и делала книксен.
И
сколько раз уже наведенные нисходившим с небес смыслом, они и тут умели отшатнуться и сбиться в сторону, умели среди бела дня попасть вновь в непроходимые захолустья, умели напустить вновь слепой туман друг другу в очи и, влачась вслед за болотными огнями, умели-таки добраться
до пропасти, чтобы потом с ужасом спросить друг друга: где выход, где дорога?
— Я уж знала это: там все хорошая работа. Третьего года сестра моя привезла оттуда теплые сапожки для детей: такой прочный товар,
до сих пор носится. Ахти,
сколько у тебя тут гербовой бумаги! — продолжала она, заглянувши к нему в шкатулку. И в самом деле, гербовой бумаги было там немало. — Хоть бы мне листок подарил! а у меня такой недостаток; случится в суд просьбу подать, а и не на чем.
Притом же у нас храм Божий — грех сказать, что такое: вот
сколько лет уже, как, по милости Божией, стоит Сечь, а
до сих пор не то уже чтобы снаружи церковь, но даже образа без всякого убранства.
Он шел скоро и твердо, и хоть чувствовал, что весь изломан, но сознание было при нем. Боялся он погони, боялся, что через полчаса, через четверть часа уже выйдет, пожалуй, инструкция следить за ним; стало быть, во что бы ни стало надо было
до времени схоронить концы. Надо было управиться, пока еще оставалось хоть сколько-нибудь сил и хоть какое-нибудь рассуждение… Куда же идти?
— А вам разве не жалко? Не жалко? — вскинулась опять Соня, — ведь вы, я знаю, вы последнее сами отдали, еще ничего не видя. А если бы вы все-то видели, о господи! А
сколько,
сколько раз я ее в слезы вводила! Да на прошлой еще неделе! Ох, я! Всего за неделю
до его смерти. Я жестоко поступила! И
сколько,
сколько раз я это делала. Ах, как теперь, целый день вспоминать было больно!
— Да вот тебе еще двадцать копеек на водку. Ишь
сколько денег! — протянул он Заметову свою дрожащую руку с кредитками, — красненькие, синенькие, двадцать пять рублей. Откудова? А откудова платье новое явилось? Ведь знаете же, что копейки не было! Хозяйку-то небось уж опрашивали… Ну, довольно! Assez cause! [Довольно болтать! (фр.)]
До свидания… приятнейшего!..
Огромная масса людей, материал, для того только и существует на свете, чтобы, наконец, чрез какое-то усилие, каким-то таинственным
до сих пор процессом, посредством какого-нибудь перекрещивания родов и пород, понатужиться и породить, наконец, на свет, ну хоть из тысячи одного, хотя сколько-нибудь самостоятельного человека.
Он
до того был сбит и спутан, что, уже придя домой и бросившись на диван, с четверть часа сидел, только отдыхая и стараясь хоть сколько-нибудь собраться с мыслями.
— Алина будет, вообще — замечательно! Желающие костюмируются, билеты не дешевле пяти рублей, а дороже — хоть
до тысячи;
сколько можешь продать?
—
До чего вы, интеллигенты, невежественны и легковерны во всем, что касается духа народа! И
сколько впитано вами церковного яда… и — ты, Клим Иванович! Сам жаловался, что живешь в чужих мыслях, угнетен ими…
— Постарел, больше, чем надо, — говорила она, растягивая слова певуче, лениво; потом, крепко стиснув руку Самгина горячими пальцами в кольцах и отодвинув его от себя, осмотрев с головы
до ног, сказала: — Ну — все же мужчина в порядке!
Сколько лет не видались? Ох, уж лучше не считать!
Обломов сел в кресло и задумался. «Где же я возьму денег? —
до холодного пота думал он. — Когда пришлют из деревни и
сколько?»
— К святой, — сказал он. — Но
сколько дела — ужас! С восьми
до двенадцати часов дома, с двенадцати
до пяти в канцелярии, да вечером занимаюсь. От людей отвык совсем!
— Помилуй: это значит, гимназия не увидит ни одной книги… Ты не знаешь директора? — с жаром восстал Леонтий и сжал крепко каталог в руках. — Ему столько же дела
до книг,
сколько мне
до духов и помады… Растаскают, разорвут — хуже Марка!
Было, я думаю, около половины одиннадцатого, когда я, возбужденный и,
сколько помню, как-то странно рассеянный, но с окончательным решением в сердце, добрел
до своей квартиры. Я не торопился, я знал уже, как поступлю. И вдруг, едва только я вступил в наш коридор, как точас же понял, что стряслась новая беда и произошло необыкновенное усложнение дела: старый князь, только что привезенный из Царского Села, находился в нашей квартире, а при нем была Анна Андреевна!
— Тут… я не знаю
сколько… надо бы сосчитать. Я вам должен
до трех тысяч… или
сколько?.. больше или меньше?
Кстати, не знаю наверно даже
до сего дня, подкупили они Петра Ипполитовича, моего хозяина, или нет, и получил ли он от них хоть сколько-нибудь тогда за услуги или просто пошел в их общество для радостей интриги; но только и он был за мной шпионом, и жена его — это я знаю наверно.
— Так, знаем, — отвечали они, — мы просим только раздавать
сколько следует воды, а он дает мало, без всякого порядка; бочки у него текут, вода пропадает, а он, отсюда
до Золотой горы (Калифорнии), никуда не хочет заходить, между тем мы заплатили деньги за переезд по семидесяти долларов с человека.
Остров этот очень велик; от северной его оконечности
до Манилы считают с лишком триста миль, а еще
сколько от Манилы
до южной оконечности!
Тоска сжимает сердце, когда проезжаешь эти немые пустыни. Спросил бы стоящие по сторонам горы, когда они и все окружающее их увидело свет; спросил бы что-нибудь, кого-нибудь, поговорил хоть бы с нашим проводником, якутом; сделаешь заученный по-якутски вопрос: «Кась бироста ям?» («
Сколько верст
до станции?»). Он и скажет, да не поймешь, или «гра-гра» ответит («далеко»), или «чугес» («скоро, тотчас»), и опять едешь целые часы молча.
Во всем ущелье, простирающемся на четырнадцать английских миль, сделано
до сорока каменных мостов и мостиков; можно судить,
сколько употреблено тут дарования, соображений и физического труда!
Сколько помню, адмирал и капитан неоднократно решались на отважный набег к берегам Австралии, для захвата английских судов, и, кажется, если не ошибаюсь, только неуверенность, что наша старая, добрая «Паллада» выдержит еще продолжительное плавание от Японии
до Австралии, удерживала их, а еще, конечно, и неуверенность, по неимению никаких известий, застать там чужие суда.
21. Тогда Петр приступил к нему и сказал, — читал он дальше: — Господи!
сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня?
До семи ли раз?
Представьте себе: Шатровские заводы при Косте Бахареве давали ежегодно чистого дивиденда
до четырехсот тысяч, а по отчету Половодова…
сколько бы вы думали?.. семьдесят тысяч…
Притом Веревкин знал
до тонкостей все дело по приваловской опеке, и старик мог говорить с ним о Шатровских заводах
сколько душе угодно.
— Я волнуюсь, — сказала Екатерина Ивановна и закрыла руками лицо, — но вы не обращайте внимания. Мне так хорошо дома, я так рада видеть всех и не могу привыкнуть.
Сколько воспоминаний! Мне казалось, что мы будем говорить с вами без умолку,
до утра.
Зачем же не знает
до сих пор,
сколько я могу для него вынести?
— Утром? Я не говорил, что утром… А впрочем, может, и утром. Веришь ли, я ведь здесь обедал сегодня, единственно чтобы не обедать со стариком,
до того он мне стал противен. Я от него от одного давно бы уехал. А ты что так беспокоишься, что я уезжаю. У нас с тобой еще бог знает
сколько времени
до отъезда. Целая вечность времени, бессмертие!
— Первый крикнувший, что убил Смердяков, был сам подсудимый в минуту своего ареста, и, однако, не представивший с самого первого крика своего и
до самой сей минуты суда ни единого факта в подтверждение своего обвинения — и не только факта, но даже сколько-нибудь сообразного с человеческим смыслом намека на какой-нибудь факт.
Что же, Григорий Васильевич, коли я неверующий, а вы столь верующий, что меня беспрерывно даже ругаете, то попробуйте сами-с сказать сей горе, чтобы не то чтобы в море (потому что
до моря отсюда далеко-с), но даже хоть в речку нашу вонючую съехала, вот что у нас за садом течет, то и увидите сами в тот же момент, что ничего не съедет-с, а все останется в прежнем порядке и целости,
сколько бы вы ни кричали-с.
За каждым изгибом реки я думал, что увижу юрты, но поворот следовал за поворотом, мыс за мысом, а стойбища нигде не было видно. Так прошли мы еще 8 км. Вдруг меня надоумило спросить проводника,
сколько верст еще осталось
до Бей-си-лаза-датани.
Теперь обследованию подлежала центральная часть Сихотэ-Алиня, между 45 и 47° с. ш., побережье моря от того места, где были закончены работы в прошлом году, значит, от бухты Терней к северу,
сколько позволит время, и затем маршрут по Бикину
до реки Уссури.
Мы рассчитали, что если пойдем по тропе, то выйдем на реку Найну к корейцам, и если пойдем прямо, то придем на берег моря к скале Ван-Син-лаза. Путь на Найну нам был совершенно неизвестен, и к тому же мы совершенно не знали,
сколько времени может занять этот переход.
До моря же мы рассчитывали дойти если не сегодня, то, во всяком случае, завтра к полудню.
Пустая юрта, видимо, часто служила охотникам для ночевок. Кругом нее весь сухой лес давно уже был вырублен и пожжен. Дерсу это не смутило. Он ушел поглубже в тайгу и издалека приволок сухой ясень.
До самых сумерек он таскал дрова, и я помогал ему,
сколько мог. Зато всю ночь мы спали хорошо, не опасаясь за палатку и за одежду.
— А что, дядя,
сколько будет верст
до Кокшаровки? — спросил старовера Белоножкин.
Сколько я ни рассматривал их, не мог найти жемчуга
до тех пор, пока мне его не указали.
Трудновата была борьба на этот раз, но зато и
сколько внутреннего удовольствия доставляла она ему, и это удовольствие не пройдет вместе с нею, а будет греть его грудь долго,
до конца жизни.
— Ах, мой милый, да разве трудно
до этого додуматься? Ведь я видала семейную жизнь, — я говорю не про свою семью: она такая особенная, — но ведь у меня есть же подруги, я же бывала в их семействах; боже мой,
сколько неприятностей между мужьями и женами — ты не можешь себе вообразить, мой милый!
До недавнего времени не знали, как возвращать здоровье таким полянам; но теперь открыто средство; это — дренаж: лишняя вода сбегает по канавам, остается воды
сколько нужно, и она движется, и поляна получает реальность.
Автору не
до прикрас, добрая публика, потому что он все думает о том, какой сумбур у тебя в голове,
сколько лишних, лишних страданий делает каждому человеку дикая путаница твоих понятий.
Надобно быть в тюрьме, чтоб знать,
сколько ребячества остается в человеке и как могут тешить мелочи от бутылки вина
до шалости над сторожем.
Он знал математику включительно
до конических сечений, то есть ровно столько,
сколько было нужно для приготовления гимназистов к университету; настоящий философ, он никогда не полюбопытствовал заглянуть в «университетские части» математики.
Все хотели наперерыв показать изгнаннику участие и дружбу. Несколько саней провожали меня
до первой станции, и,
сколько я ни защищался, в мою повозку наставили целый груз всяких припасов и вин. На другой день я приехал в Яранск.